Окно
Один человек жил в квартире на десятом этаже. В квартире было десять комнат, десять дверей и десять окон, которые смотрели на все стороны света. Не выходя из дома, этот человек мог увидеть в своих окнах восходы и закаты, крест Лебедя и ковш Большой Медведицы. Для каждого настроения у него было собственное окно. В минуты задумчивости он подходил к юго-западному окну и глядел на мельтешение людей и машин, на устремленную вдаль стрелу проспекта, на парящую, словно мечта, эстакаду. Юго-восточное окно отлично подходило для радостного настроения, когда хочется погрузиться в отблески солнца на стёклах многоэтажек, в нежные краски вечернего неба и зелень сквера внизу. А когда человека одолевала тоска, северное окно услужливо разворачивало перед ним обширный пустырь и городской смог на горизонте.
Хозяин квартиры очень любил свои окна, любил в них смотреть; он мог долгие часы проводить возле оконных стекол, зацепившись взглядом за огромный мир перед ним. Тем не менее, к одному из окон он подходил крайне редко, ибо для этого окна подходило только одно настроение -- то, которому человек не мог дать названия, а настроения без собственных имен казались ему подозрительными. Однако удержаться от искушения было непросто: порой он все же медленно приближался к сомнительному окну и надолго замирал, не в силах отвести взгляд от открывшейся картины. В том окне всегда была ночь и снежная равнина, и размытое пятно луны среди бурлящих туч. Неутомимый ветер то наметал сугробы до самого подоконника, то вновь разметал их, и в такие моменты человек иногда замечал чьи-то следы на снегу возле дома -- так близко, что он мог бы до них дотянуться. Когда он смотрел в это странное окно, что-то сжимало его сердце и билось, и кричало в его душе, как птица в клетке; силуэты одиноких деревьев среди бескрайней снежной степи, нервные отсветы луны на облаках смутно волновали, манили и смущали неизъяснимым.
И однажды человек решился. Он распахнул окно и выпрыгнул прямо в сугроб, в чем был -- в тапочках, шортах и футболке; неожиданно для самого себя, не размышляя, не готовясь и не терзаясь... Более уже не терзаясь. С тех пор никто ничего об этом человеке не слышал; никто никогда его не видел.
Хотя...
Через десять дней окно выплюнуло обратно белую и гладкую бедренную кость.
Хозяин квартиры очень любил свои окна, любил в них смотреть; он мог долгие часы проводить возле оконных стекол, зацепившись взглядом за огромный мир перед ним. Тем не менее, к одному из окон он подходил крайне редко, ибо для этого окна подходило только одно настроение -- то, которому человек не мог дать названия, а настроения без собственных имен казались ему подозрительными. Однако удержаться от искушения было непросто: порой он все же медленно приближался к сомнительному окну и надолго замирал, не в силах отвести взгляд от открывшейся картины. В том окне всегда была ночь и снежная равнина, и размытое пятно луны среди бурлящих туч. Неутомимый ветер то наметал сугробы до самого подоконника, то вновь разметал их, и в такие моменты человек иногда замечал чьи-то следы на снегу возле дома -- так близко, что он мог бы до них дотянуться. Когда он смотрел в это странное окно, что-то сжимало его сердце и билось, и кричало в его душе, как птица в клетке; силуэты одиноких деревьев среди бескрайней снежной степи, нервные отсветы луны на облаках смутно волновали, манили и смущали неизъяснимым.
И однажды человек решился. Он распахнул окно и выпрыгнул прямо в сугроб, в чем был -- в тапочках, шортах и футболке; неожиданно для самого себя, не размышляя, не готовясь и не терзаясь... Более уже не терзаясь. С тех пор никто ничего об этом человеке не слышал; никто никогда его не видел.
Хотя...
Через десять дней окно выплюнуло обратно белую и гладкую бедренную кость.