"Каменный цветок". МАМТ, 28 июня 2018 г. (Любимов, Заярная)
ПОДОШВЫ СЕВЕРЬЯНА
Спектакль 28 июня создал прецедент единовременного обновления большей части мужского состава. В этот вечер на сцену вышли новый Данила (Иван Михалев), новый Северьян (Алексей Любимов), новый Молодой цыган (Евгений Жуков) и множество дебютантов в партиях помельче. Но без вопросов удачно выступил только Любимов.
Его Северьян решался в двух планах: бывший первый парень на деревне, спивающийся до чертиков, и почти инфернальный маньяк. На помолвке Катерины и Данилы ползучее зло - липкое и неостановимое - в миг расстраивало праздник, приглушало свет, охватывало людей, высасывало из них радость. Через жестокие бытовые краски проступала архаическая мистика: в положениях рук и головы присутствовало что-то от египетского скарабея. Когда обережные подали Северьяну кнут, я испугался, что он по-настоящему огреет кого-нибудь из кордебалета. Но когда во втором акте он куражился перед Катериной, в пьяных коленцах распоясавшегося приказчика угадывались и былая удаль, и чисто русская мужская красота, и энергия, не имевшая приложения к здоровым формам жизни, перебродившая, вошедшая в ущерб. Картина этого ущерба развернулась на ярмарке. Отупевший от хмеля, почти утративший человеческий облик, Северьян шатался среди цыган, братался со случайными встречными. Его глаза мутнели, руки беспорядочно размахивали, тело не слушалось и неслось куда-то само, подошвы все крепче приставали к грунту. Гибель была поблизости. Не подоспей вовремя Хозяйка, Северьян бы сам пробил землю отнятой у цыгана гитарой и сгинул в недрах.
Второе событие вечера - возвращение Полины Заярной к партии Молодой цыганки. По сравнению с прошлыми спектаклями ее героиня изменилась. Нет больше смелости и гордой независимости от окружения. Нет рук медового цвета, вольно раскинутых в осеннем воздухе. Теперь во всем преобладает трагизм. Забитая девушка дичится собственного табора, нехотя усаживается на ковер, сжимается в комок, когда к ней лезет Северьян. Ее сольный танец подобен тем цыганским песням, которые не оставляют спокойным никого. Он начинается с интонации степной тоски, подлинной и щемящей, и срывается в быстрой части на буйное веселье. Слышится звон монист и гитар, разносящийся далеко по вечерней равнине.
© А. С. Галкин.
Данный текст охраняется авторским правом. Его прямое или скрытое цитирование без указания имени автора запрещено.
Спектакль 28 июня создал прецедент единовременного обновления большей части мужского состава. В этот вечер на сцену вышли новый Данила (Иван Михалев), новый Северьян (Алексей Любимов), новый Молодой цыган (Евгений Жуков) и множество дебютантов в партиях помельче. Но без вопросов удачно выступил только Любимов.
Его Северьян решался в двух планах: бывший первый парень на деревне, спивающийся до чертиков, и почти инфернальный маньяк. На помолвке Катерины и Данилы ползучее зло - липкое и неостановимое - в миг расстраивало праздник, приглушало свет, охватывало людей, высасывало из них радость. Через жестокие бытовые краски проступала архаическая мистика: в положениях рук и головы присутствовало что-то от египетского скарабея. Когда обережные подали Северьяну кнут, я испугался, что он по-настоящему огреет кого-нибудь из кордебалета. Но когда во втором акте он куражился перед Катериной, в пьяных коленцах распоясавшегося приказчика угадывались и былая удаль, и чисто русская мужская красота, и энергия, не имевшая приложения к здоровым формам жизни, перебродившая, вошедшая в ущерб. Картина этого ущерба развернулась на ярмарке. Отупевший от хмеля, почти утративший человеческий облик, Северьян шатался среди цыган, братался со случайными встречными. Его глаза мутнели, руки беспорядочно размахивали, тело не слушалось и неслось куда-то само, подошвы все крепче приставали к грунту. Гибель была поблизости. Не подоспей вовремя Хозяйка, Северьян бы сам пробил землю отнятой у цыгана гитарой и сгинул в недрах.
Второе событие вечера - возвращение Полины Заярной к партии Молодой цыганки. По сравнению с прошлыми спектаклями ее героиня изменилась. Нет больше смелости и гордой независимости от окружения. Нет рук медового цвета, вольно раскинутых в осеннем воздухе. Теперь во всем преобладает трагизм. Забитая девушка дичится собственного табора, нехотя усаживается на ковер, сжимается в комок, когда к ней лезет Северьян. Ее сольный танец подобен тем цыганским песням, которые не оставляют спокойным никого. Он начинается с интонации степной тоски, подлинной и щемящей, и срывается в быстрой части на буйное веселье. Слышится звон монист и гитар, разносящийся далеко по вечерней равнине.
© А. С. Галкин.
Данный текст охраняется авторским правом. Его прямое или скрытое цитирование без указания имени автора запрещено.