Долгий и пристальный взгляд в глубокую бездну
__________
Я тут вот о чем подумал - а ведь в свободной России светлого будущего мои стихи будут в школах изучать. Не исключено, что среди них будет и поэма, которую я сегодня представлю вашему вниманию. Хотя, справедливости ради, и только между нами, это далеко не лучшая моя поэма. В ней можно найти немало штампов, клише, самоповторов и вроде бы даже глагольную рифму (а ведь меня еще около 2006-го предупреждали, что не стоит злоупотреблять глагольными рифмами). Ничего страшного, даже у Пушкина и Лермонтова встречаются проходные стихи, а когда одного из них запретят, кто вообще останется? Я да Каганов. Ну не Быков же, в самом-то деле. Из прочих имен, которые на слуху, разве что Александр Орлов мог бы составить мне серьезную конкуренцию, но вряд ли его можно показывать детишкам в школе, даже школе светлого будущего - гуглите «Тиха в Вероне ночь, лишь соловей поёт», и вы поймете - почему. Кстати, там последняя строчка просто убийственная, вот прямо слезу вышибает - ни в коем случае не пропустите. А Степанцова вычеркиваем, просто вычеркиваем.
Еще можно вспомнить Сашу Кладбище, но она тем более мне не конкурент, потому что Саша - великая украинская поэтесса, тогда как я - великий русский поэт. А это совсем другое дело! Как сказал по такому поводу Александр Александрович Дольский -
Я ходил по дорогам России изъезженным,
и твердил я великих поэтов стихи,
и шептали в ответ мне поля что-то нежное,
ветер в храмах лесов отпускал мне грехи.
- черт побери, это ведь и про меня тоже! Из песни слов не выкинешь. Тем более что в наше время совсем необязательно погибать на дуэли, чтобы стать великим русским поэтом. Я и сам кого хошь погубить могу.
Кто-то скажет, что заставлять детей читать, и тем более учить наизусть такую длинную поэму (а она длинная, сами сможете убедиться) - грешно, но тут уж ничего не поделаешь. Свобода требует жертв. Опять же, вряд ли кого заставят выучить наизусть всю поэму целиком - скорей всего, как это делали во времена моей молодости, предложат выбрать 6-10 строф. И обязательно сочинение на тему «Что хотел сказать автор?»
И действительно, что я хотел сказать? А, вспомнил.
У этого стихотворения крайне интересная история создания. Наступит день, и вы сможете прочитать грязные подробности в предисловии к ПСС, но кое-что я расскажу вам прямо сейчас. Я был в процессе творения и уже написал довольно много текста, примерно 14-15 строф, плюс полдюжины заготовок для строф грядущих… Как вдруг нажимаю не на ту кнопку в мобильнике - и весь труд отправляется в небытие! (Вот только не надо мне рассказывать «как восстановить утраченный файл в мобильном телефоне». Чай, не первый год замужем. С концами пропал, точно вам говорю). И вот я в шоке смотрю на пустой экран, и внутри прямо обида закипает, и чуть ли не слезы наворачиваются. А голова не резиновая, особенно сейчас! К счастью, потрясение продолжалось всего несколько секунд - я быстро спохватился и вспомнил, что прямо сегодня в этом недогребаном мире происходит. Просто стыдно сравнивать. Господи, пусть этот пропавший файл будет самой большой из моих проблем!!! Уныние как рукой сняло. Я ринулся к компьютеру, на ходу напрягая память - и быстро все восстановил. Больше того, нахлынувший приступ вдохновения позволил мне добавить еще немало слов и закрутить несколько сюжетных поворотов. Вот уж действительно, не было счастья - и дальше по тексту.
Вы обратили внимание на некий элемент мистического символизма в моем рассказе? А ведь всякому беспристрастному наблюдателю известно, что русская поэзия и мистический символизм неразрывно связаны с незапамятных времен! Воистину, это был знак свыше!
Впрочем, не только русская поэзия, вспомнил я (см. например историю создания «Кубла-Хан» Кольриджа), и вот о чем подумал. Пора бы уже озаботиться переводами моих трудов на другие языки, и прежде всего на славянские (на западно-германские и семитские я уже переводился). Полагаю, это будет несложно. Стоит только взять лист бумаги и написать наверху: «Дума»; потом начать так: «Гой, ты доля моя, доля!» или: «Седе казачино Наливайко на кургане!», а там: «По-пид горою, по-пид зелено’ю, грае, грае воропае, гоп! гоп!» или что-нибудь в этом роде. И дело в шляпе. Печатай и издавай.
Такие дела.
P.S.
Как и почти во всякой моей работе, вы найдете здесь 100500 отсылок к массовой культуре, мировой истории, античной мифологии и научной фантастике. Если по-хорошему, она заслуживает обширного корпуса примечаний (как сейчас помню, с каким удовольствием я в детстве читал и перечитывал примечания к пушкинской «Полтаве»), но сами понимаете, не царское это дело.
P.P.S.
В рамках борьбы за чистоту русского языка я добросовестно расставил по всему тексту букву «ё», хотя примерно 364 дня в году я к ней абсолютно равнодушен. Надеюсь, ни одной не пропустил.
Ё!
* * * * *
- Долгий и пристальный взгляд в глубокую бездну -
Был остров на том океане -
Но канул на самое дно,
И только таинственный странник
Искать продолжает его…
…У моря, над гомоном птичьим -
Луч света в империи мглы -
Маяк возвышался античный
На самой вершине скалы.
Играла волна у причала -
И билась о тот же причал,
И там же, под флагом вандалов,
Военный корабль стоял.
Вокруг, не скрывая усталость,
Дремали бойцы на постах.
Младая Заря просыпалась,
И пурпур играл на перстах.
И там же, у волн океана,
В печаль погружённый и грусть,
Стоял путешественник странный -
Его описать не берусь.
Стоял на песке одиноко,
В пространство уставившись он -
Он явно пришел из далёка,
Из давних, забытых времён.
Высок и прекрасен собою,
Но белому свету не рад,
В плаще с тёмно-красным подбоем -
Как всадник Понтийский Пилат.
Известно в небесных чертогах,
Но вряд ли на грешной земле,
Когда он ступил на дорогу,
Ведущую к этой скале.
Когда, по неясным причинам,
С тоской, что давила на грудь,
Сквозь горы, леса и равнины
Решился отправиться в путь.
Ушёл от любимых и дома,
Круша за спиною мосты,
Как будто отрезанный ломоть
От плоти родной стороны.
Людьми и богами непризнан,
И демонам бездны не друг,
Почти превратившийся в призрак
От вечных страданий и мук.
Он шёл через реки, болота,
Пустыни, где солнце пекло…
Я понял - он ищет чего-то.
Иначе и быть не могло.
К нему обратился с вопросом:
- Кво вадис? - таков был вопрос.
- Ищу удивительный остров, -
Паломник в ответ произнёс.
В давно позабытом рассказе
Едва упомянут строкой,
Был остров велик и прекрасен -
Как больше ничто под луной!
Об этом рассказывал Критий -
Был остров почти материк!
Обширных земель повелитель,
Владыка над сотней владык!
Господствовал розовый мрамор
В долине молочных озёр,
Дворцы и чудесные храмы
Ласкали паломников взор.
Сбегали могучие реки
С его белоснежных вершин,
Склонялись ливийцы и греки
Пред мощью военных машин.
Гвардейцы в блестящих кирасах
Стояли на страже дворцов,
И к морю спускались террасы
Волшебных висячих садов.
От медной до бронзовой эры,
Под флагом великих царей,
Моря бороздили галеры,
И флот боевых кораблей.
Не знавшие прочих идиллий,
Порой погружаясь в грехи,
Философы всюду бродили,
Поэты слагали стихи.
Из чёрных камней пирамиды
Стояли на острове том…
Да, звали его Атлантидой -
Ты слышал, должно быть, о нём.
Там жизнь не текла безмятежно,
Хватало воды и огня,
Но в целом царила надежда,
До самого чёрного дня:
Когда император жестокий
Венец на чело возложил -
Страна утонула в пороке,
Предательстве, злобе и лжи.
Свернуть обещавшие горы,
Холмы превратить в города,
Мерзавцы, подонки и воры
Страной завладели тогда.
Глаза ослепили туманом,
Сердца развратили лгуны,
Народ был жестоко обманут -
И брошен в горнило войны.
Дрожит под стопой олифантов
Земель обитаемых круг!
Идут легионы атлантов
На запад, восток и на юг.
Однако земные престолы
Никто и не думал снести,
Лишь только деревни и сёла
У войска горят на пути.
Рыдания, вопли и стоны,
И ненависть - ночи черней,
Встречают везде легионы
Царя - властелина царей.
Идёт за обещанным раем
Орда колесниц боевых,
Под крики «Своих не бросаем!» -
Бросают своих и чужих.
У самого краешка бездны,
Под каждым зелёным кустом -
Могилы солдат неизвестных,
На них - ни имён, ни крестов.
Их сотни - в лесах и низовьях,
В полях от межи до межи…
Вот город, пропитанный кровью,
В кровавых руинах лежит.
Но раб императора верит
В какой-то таинственный план,
Никто не считает потери,
Лишь списки захваченных стран.
И если корабль военный -
Войны дрессированный зверь -
Внезапно накроется пеной -
Никто не считает потерь.
Неполные списки погибших
Проверит несчастная мать:
«Быть может, он спасся и выжил?!»
А всем остальным - НАПЛЕВАТЬ.
Добро, милосердие, жалость -
Их все позабыли давно,
Зачем это всё затевалось?!
Уже и не помнит никто.
Давно позабыли солдаты
Войны непонятную цель…
А где же злодей-император?
Укрылся в подземном дворце.
…В подземном дворце сыровато,
Но в целом как в полдень светло,
Безумный сидит император
За длииииииииинным-предлииииииииииинным столом.
В углу бесконечного зала,
Как пленник сидит взаперти,
И даже его генералы
Боятся к нему подойти.
Опала страшит и немилость,
И правду поведать никак -
О том, что война провалилась,
Не сдался отчаянный враг.
Застряли в грязи колесницы,
Империя больше не торт,
Пришлось отступить от столицы,
И южный сражается порт.
В казне не осталось талантов,
На море случился конфуз,
Весь мир ненавидит атлантов,
Союзник - предатель и трус.
Так вот почему солдафоны,
Свои опустивши глаза,
Боятся приблизиться к трону
И правду царю рассказать.
А если бы всё же решились,
То страшный узнали б секрет:
Покрыт паутиной и пылью,
Их царь превратился в скелет.
Не нужен ни богу, ни чёрту,
Собою доволен вполне,
Питается душами мёртвых
Убитых на этой войне.
Пускай погибают когорты,
Пускай не вернутся назад,
Питается душами мёртвых,
Но сам не торопится в ад.
Он бог-падишах-император,
Огромной страны властелин!
…От страха дрожит в казематах,
Когда остаётся один.
В ночи раздвигаются плиты,
Что древний могильщик сложил,
И призраки зверски убитых
Встают из безмолвных могил.
С немым, ненавистным укором,
Толпа стариков и детей
Сверлит императора взором
До самого мозга костей.
В далеких потеряны странах,
Без формы, погон и чинов,
Отряды солдат безымянных
За ними встают из гробов.
И демон, холодный как камень,
Воссел на вершине столпа,
И хлюпает кровь под ногами,
И чьи-то хрустят черепа…
Пусть Критий о том не расскажет,
Но точно в отпущенный срок
Наполнилась доверху чаша -
И хлынул кровавый поток!
Трезубец владыки-Нептуна
В морях потопил корабли,
С востока нагрянули гунны -
И полночь с собой принесли.
И вскоре дворцы запылали,
Как яркие звёзды в ночи -
В Ночи Бесконечной Печали,
Когда пировали мечи.
Стояли везде эшафоты,
Пророк поднимался на крест,
А гунны, вандалы и готы
Хватали и жён, и невест.
Горели дворцов колоннады,
Сломалась седьмая печать,
Восстали лемуры из ада -
И принялись плоть пожирать.
Повсюду взрывались вулканы -
Их дым черный ветер разнёс,
Мятежные гуннские кланы
Трофеи тащили в обоз.
Меж туч проносились драконы,
Что ликом ужасны вблизи,
Упали орлы легионов -
И их растоптали в грязи.
Вот адское вспыхнуло пламя -
И рухнул последний кумир,
Пришло с океана цунами,
И этот заполнили мир -
Вся ненависть, боль и обида,
Что долго копились в душе.
Под воду ушла Атлантида,
Остались круги на воде…
Вот так, безобразно и просто,
Попавший под ядерный гриб,
Погиб удивительный остров,
И город волшебный погиб -
И не было в мире прекрасней,
До этого самого дня…
А в чем же мораль этой басни?
Пусть
каждый
решит
для
себя.
Пропали волшебные храмы,
И млечного озера гладь,
И только паломник упрямый
Его продолжает искать…
_______________
22.04.2022
_______________
Я тут вот о чем подумал - а ведь в свободной России светлого будущего мои стихи будут в школах изучать. Не исключено, что среди них будет и поэма, которую я сегодня представлю вашему вниманию. Хотя, справедливости ради, и только между нами, это далеко не лучшая моя поэма. В ней можно найти немало штампов, клише, самоповторов и вроде бы даже глагольную рифму (а ведь меня еще около 2006-го предупреждали, что не стоит злоупотреблять глагольными рифмами). Ничего страшного, даже у Пушкина и Лермонтова встречаются проходные стихи, а когда одного из них запретят, кто вообще останется? Я да Каганов. Ну не Быков же, в самом-то деле. Из прочих имен, которые на слуху, разве что Александр Орлов мог бы составить мне серьезную конкуренцию, но вряд ли его можно показывать детишкам в школе, даже школе светлого будущего - гуглите «Тиха в Вероне ночь, лишь соловей поёт», и вы поймете - почему. Кстати, там последняя строчка просто убийственная, вот прямо слезу вышибает - ни в коем случае не пропустите. А Степанцова вычеркиваем, просто вычеркиваем.
Еще можно вспомнить Сашу Кладбище, но она тем более мне не конкурент, потому что Саша - великая украинская поэтесса, тогда как я - великий русский поэт. А это совсем другое дело! Как сказал по такому поводу Александр Александрович Дольский -
Я ходил по дорогам России изъезженным,
и твердил я великих поэтов стихи,
и шептали в ответ мне поля что-то нежное,
ветер в храмах лесов отпускал мне грехи.
- черт побери, это ведь и про меня тоже! Из песни слов не выкинешь. Тем более что в наше время совсем необязательно погибать на дуэли, чтобы стать великим русским поэтом. Я и сам кого хошь погубить могу.
Кто-то скажет, что заставлять детей читать, и тем более учить наизусть такую длинную поэму (а она длинная, сами сможете убедиться) - грешно, но тут уж ничего не поделаешь. Свобода требует жертв. Опять же, вряд ли кого заставят выучить наизусть всю поэму целиком - скорей всего, как это делали во времена моей молодости, предложат выбрать 6-10 строф. И обязательно сочинение на тему «Что хотел сказать автор?»
И действительно, что я хотел сказать? А, вспомнил.
У этого стихотворения крайне интересная история создания. Наступит день, и вы сможете прочитать грязные подробности в предисловии к ПСС, но кое-что я расскажу вам прямо сейчас. Я был в процессе творения и уже написал довольно много текста, примерно 14-15 строф, плюс полдюжины заготовок для строф грядущих… Как вдруг нажимаю не на ту кнопку в мобильнике - и весь труд отправляется в небытие! (Вот только не надо мне рассказывать «как восстановить утраченный файл в мобильном телефоне». Чай, не первый год замужем. С концами пропал, точно вам говорю). И вот я в шоке смотрю на пустой экран, и внутри прямо обида закипает, и чуть ли не слезы наворачиваются. А голова не резиновая, особенно сейчас! К счастью, потрясение продолжалось всего несколько секунд - я быстро спохватился и вспомнил, что прямо сегодня в этом недогребаном мире происходит. Просто стыдно сравнивать. Господи, пусть этот пропавший файл будет самой большой из моих проблем!!! Уныние как рукой сняло. Я ринулся к компьютеру, на ходу напрягая память - и быстро все восстановил. Больше того, нахлынувший приступ вдохновения позволил мне добавить еще немало слов и закрутить несколько сюжетных поворотов. Вот уж действительно, не было счастья - и дальше по тексту.
Вы обратили внимание на некий элемент мистического символизма в моем рассказе? А ведь всякому беспристрастному наблюдателю известно, что русская поэзия и мистический символизм неразрывно связаны с незапамятных времен! Воистину, это был знак свыше!
Впрочем, не только русская поэзия, вспомнил я (см. например историю создания «Кубла-Хан» Кольриджа), и вот о чем подумал. Пора бы уже озаботиться переводами моих трудов на другие языки, и прежде всего на славянские (на западно-германские и семитские я уже переводился). Полагаю, это будет несложно. Стоит только взять лист бумаги и написать наверху: «Дума»; потом начать так: «Гой, ты доля моя, доля!» или: «Седе казачино Наливайко на кургане!», а там: «По-пид горою, по-пид зелено’ю, грае, грае воропае, гоп! гоп!» или что-нибудь в этом роде. И дело в шляпе. Печатай и издавай.
Такие дела.
P.S.
Как и почти во всякой моей работе, вы найдете здесь 100500 отсылок к массовой культуре, мировой истории, античной мифологии и научной фантастике. Если по-хорошему, она заслуживает обширного корпуса примечаний (как сейчас помню, с каким удовольствием я в детстве читал и перечитывал примечания к пушкинской «Полтаве»), но сами понимаете, не царское это дело.
P.P.S.
В рамках борьбы за чистоту русского языка я добросовестно расставил по всему тексту букву «ё», хотя примерно 364 дня в году я к ней абсолютно равнодушен. Надеюсь, ни одной не пропустил.
Ё!
* * * * *
- Долгий и пристальный взгляд в глубокую бездну -
Был остров на том океане -
Но канул на самое дно,
И только таинственный странник
Искать продолжает его…
…У моря, над гомоном птичьим -
Луч света в империи мглы -
Маяк возвышался античный
На самой вершине скалы.
Играла волна у причала -
И билась о тот же причал,
И там же, под флагом вандалов,
Военный корабль стоял.
Вокруг, не скрывая усталость,
Дремали бойцы на постах.
Младая Заря просыпалась,
И пурпур играл на перстах.
И там же, у волн океана,
В печаль погружённый и грусть,
Стоял путешественник странный -
Его описать не берусь.
Стоял на песке одиноко,
В пространство уставившись он -
Он явно пришел из далёка,
Из давних, забытых времён.
Высок и прекрасен собою,
Но белому свету не рад,
В плаще с тёмно-красным подбоем -
Как всадник Понтийский Пилат.
Известно в небесных чертогах,
Но вряд ли на грешной земле,
Когда он ступил на дорогу,
Ведущую к этой скале.
Когда, по неясным причинам,
С тоской, что давила на грудь,
Сквозь горы, леса и равнины
Решился отправиться в путь.
Ушёл от любимых и дома,
Круша за спиною мосты,
Как будто отрезанный ломоть
От плоти родной стороны.
Людьми и богами непризнан,
И демонам бездны не друг,
Почти превратившийся в призрак
От вечных страданий и мук.
Он шёл через реки, болота,
Пустыни, где солнце пекло…
Я понял - он ищет чего-то.
Иначе и быть не могло.
К нему обратился с вопросом:
- Кво вадис? - таков был вопрос.
- Ищу удивительный остров, -
Паломник в ответ произнёс.
В давно позабытом рассказе
Едва упомянут строкой,
Был остров велик и прекрасен -
Как больше ничто под луной!
Об этом рассказывал Критий -
Был остров почти материк!
Обширных земель повелитель,
Владыка над сотней владык!
Господствовал розовый мрамор
В долине молочных озёр,
Дворцы и чудесные храмы
Ласкали паломников взор.
Сбегали могучие реки
С его белоснежных вершин,
Склонялись ливийцы и греки
Пред мощью военных машин.
Гвардейцы в блестящих кирасах
Стояли на страже дворцов,
И к морю спускались террасы
Волшебных висячих садов.
От медной до бронзовой эры,
Под флагом великих царей,
Моря бороздили галеры,
И флот боевых кораблей.
Не знавшие прочих идиллий,
Порой погружаясь в грехи,
Философы всюду бродили,
Поэты слагали стихи.
Из чёрных камней пирамиды
Стояли на острове том…
Да, звали его Атлантидой -
Ты слышал, должно быть, о нём.
Там жизнь не текла безмятежно,
Хватало воды и огня,
Но в целом царила надежда,
До самого чёрного дня:
Когда император жестокий
Венец на чело возложил -
Страна утонула в пороке,
Предательстве, злобе и лжи.
Свернуть обещавшие горы,
Холмы превратить в города,
Мерзавцы, подонки и воры
Страной завладели тогда.
Глаза ослепили туманом,
Сердца развратили лгуны,
Народ был жестоко обманут -
И брошен в горнило войны.
Дрожит под стопой олифантов
Земель обитаемых круг!
Идут легионы атлантов
На запад, восток и на юг.
Однако земные престолы
Никто и не думал снести,
Лишь только деревни и сёла
У войска горят на пути.
Рыдания, вопли и стоны,
И ненависть - ночи черней,
Встречают везде легионы
Царя - властелина царей.
Идёт за обещанным раем
Орда колесниц боевых,
Под крики «Своих не бросаем!» -
Бросают своих и чужих.
У самого краешка бездны,
Под каждым зелёным кустом -
Могилы солдат неизвестных,
На них - ни имён, ни крестов.
Их сотни - в лесах и низовьях,
В полях от межи до межи…
Вот город, пропитанный кровью,
В кровавых руинах лежит.
Но раб императора верит
В какой-то таинственный план,
Никто не считает потери,
Лишь списки захваченных стран.
И если корабль военный -
Войны дрессированный зверь -
Внезапно накроется пеной -
Никто не считает потерь.
Неполные списки погибших
Проверит несчастная мать:
«Быть может, он спасся и выжил?!»
А всем остальным - НАПЛЕВАТЬ.
Добро, милосердие, жалость -
Их все позабыли давно,
Зачем это всё затевалось?!
Уже и не помнит никто.
Давно позабыли солдаты
Войны непонятную цель…
А где же злодей-император?
Укрылся в подземном дворце.
…В подземном дворце сыровато,
Но в целом как в полдень светло,
Безумный сидит император
За длииииииииинным-предлииииииииииинным столом.
В углу бесконечного зала,
Как пленник сидит взаперти,
И даже его генералы
Боятся к нему подойти.
Опала страшит и немилость,
И правду поведать никак -
О том, что война провалилась,
Не сдался отчаянный враг.
Застряли в грязи колесницы,
Империя больше не торт,
Пришлось отступить от столицы,
И южный сражается порт.
В казне не осталось талантов,
На море случился конфуз,
Весь мир ненавидит атлантов,
Союзник - предатель и трус.
Так вот почему солдафоны,
Свои опустивши глаза,
Боятся приблизиться к трону
И правду царю рассказать.
А если бы всё же решились,
То страшный узнали б секрет:
Покрыт паутиной и пылью,
Их царь превратился в скелет.
Не нужен ни богу, ни чёрту,
Собою доволен вполне,
Питается душами мёртвых
Убитых на этой войне.
Пускай погибают когорты,
Пускай не вернутся назад,
Питается душами мёртвых,
Но сам не торопится в ад.
Он бог-падишах-император,
Огромной страны властелин!
…От страха дрожит в казематах,
Когда остаётся один.
В ночи раздвигаются плиты,
Что древний могильщик сложил,
И призраки зверски убитых
Встают из безмолвных могил.
С немым, ненавистным укором,
Толпа стариков и детей
Сверлит императора взором
До самого мозга костей.
В далеких потеряны странах,
Без формы, погон и чинов,
Отряды солдат безымянных
За ними встают из гробов.
И демон, холодный как камень,
Воссел на вершине столпа,
И хлюпает кровь под ногами,
И чьи-то хрустят черепа…
Пусть Критий о том не расскажет,
Но точно в отпущенный срок
Наполнилась доверху чаша -
И хлынул кровавый поток!
Трезубец владыки-Нептуна
В морях потопил корабли,
С востока нагрянули гунны -
И полночь с собой принесли.
И вскоре дворцы запылали,
Как яркие звёзды в ночи -
В Ночи Бесконечной Печали,
Когда пировали мечи.
Стояли везде эшафоты,
Пророк поднимался на крест,
А гунны, вандалы и готы
Хватали и жён, и невест.
Горели дворцов колоннады,
Сломалась седьмая печать,
Восстали лемуры из ада -
И принялись плоть пожирать.
Повсюду взрывались вулканы -
Их дым черный ветер разнёс,
Мятежные гуннские кланы
Трофеи тащили в обоз.
Меж туч проносились драконы,
Что ликом ужасны вблизи,
Упали орлы легионов -
И их растоптали в грязи.
Вот адское вспыхнуло пламя -
И рухнул последний кумир,
Пришло с океана цунами,
И этот заполнили мир -
Вся ненависть, боль и обида,
Что долго копились в душе.
Под воду ушла Атлантида,
Остались круги на воде…
Вот так, безобразно и просто,
Попавший под ядерный гриб,
Погиб удивительный остров,
И город волшебный погиб -
И не было в мире прекрасней,
До этого самого дня…
А в чем же мораль этой басни?
Пусть
каждый
решит
для
себя.
Пропали волшебные храмы,
И млечного озера гладь,
И только паломник упрямый
Его продолжает искать…
_______________
22.04.2022
_______________