Бирманская кампания 2909 года
2909 год Водяной Обезьяны Янь. Седьмой год правления государя Цзинь Ши Хуанди. Девиз правления "Хоянь Инь-То-Ло".
* * * * *
От стен недвижного Китая,
Сжимая луки и пищали,
Сквозь джунгли армии шагают -
Дорогой смерти и печали.
На мир глядят из-под забрала,
Брони пластинками блистая,
Чья воля в путь их отослала
От стен недвижного Китая?
Какого царства легионы
Кромсают землю сапогами?
Чей флаг с драконом золоченным
Над их играет головами?!
Вот каску снял боец безусый,
Лицо мелькнуло молодое -
Должно быть, родом из тунгусов...
Да, несомненный монголоид!
Об этом даже старший Плиний
Писать не смел в своих заметках -
На юг идут колонны цзиней,
Щитами раздвигая ветки.
Твой рок грядет, воитель вражий -
Бойцы из самой высшей касты!
Их тысяч сто, сто двадцать даже -
А может быть и полтораста!
Поэт спешит в граните высечь
Рассказ об их грядущей мести!
Их тьмы - не меньше сотни тысяч,
А может быть и целых двести!
Вот слон в оранжевой попоне -
Владыка кайнозойской эры,
За ним стрелки на быстрых пони,
И боевые дромадеры.
Их путь лежит через трясины -
Не высекают искр подковки;
Везут осадные машины,
Пока в походной упаковке.
Их тьмы и тьмы - слоны, пехота;
Вот зверь, чье неизвестно имя,
И боевые оцелоты
Звенят цепями золотыми.
И всяк готов к кровавой сече -
Пусть меч рисунок кровью чертит!
Кто смел Великому перечить -
Тот сам в своей виновен смерти.
Во славу мантии порфирной,
На спор - кто будет самым главным,
Они идут в долины Бирмы -
Война объявлена недавно.
Война! Как много в этом звуке
Для уха, чести, и державы,
Пока в крови не будут руки -
Не раздобыть надежной славы!
Как будто молот к наковальне
Стремятся армии к Рангуну -
И ждет его конец печальный,
Когда придут к воротам гунны.
Кто их ведет в горнило боя,
Кем восхищается планета?
Не сын казанского героя,
Но муж и битвы, и совета.
Кто он, уже от крови пьяный,
В своем успехе убежденный,
Пришел казнить народы Мьянмы
Под флагом Желтого Дракона?
Как Шива, распростерший длани,
Супруг несущей гибель Кали,
И имя страшное Пусяня
Повсюду моны повторяли.
Он смерть ведет в безумном танце,
Его дыхание - тайфуны!
Толпились в ужасе бирманцы
У обреченного Рангуна.
Готовы острые тараны,
Машины встали на лафеты,
В год Водянистой Обезьяны
Стартуют адские ракеты.
Смерть упакована в цилиндры -
В год Водянистой Обезьяны
Взлетело в небо "Пламя Индры"[1],
За ним - "Оружие Брахманов"!
Укрыт по горло трупов грудой,
Прогнав мечты о страшной мести,
Сквозь пламя улыбнулся Будда,
Раскрыв ладонь в прощальном жесте.
Столкнувшись с яростью Китая
Горит бирманская столица,
Когда Пусянь в нее вступает
На броненосной колеснице.
И скажет он с вершины трона,
Укрыв глаза за сеткой шрамов:
- Молитесь мне, ублюдки-моны --
Я настоящий Гаутама!
Пусянь не только это скажет:
- По воле всех богов и рока
Я настоящий Дхармараджа,
А не Кассапа и Ашока!
- Мне только приносите клятвы,
Когда приблизитесь к нирване -
Я настоящий бодисатва,
Не зря зовут меня Пусянем![2]
- Пусть воздух рассекают ядра,
Огонь из ада бьет вулканом --
Я сын небес, Самантабхадра!
В год Водянистой Обезьяны --
Мне только приносите жертвы,
Сыны рабов и блюдолизы,
Я выше всех, я самый первый
Богам и небу бросил вызов!..
...И так как цзини-изуверы
Не всю страну завоевали,
Уже шагают с юга кхмеры[ 3]-
Дорогой Смерти и Печали...