Джихад за Небесный Мандат
608 год Хиджры.
* * * * *
К востоку от древнего Фарса, внушая соперникам страх, лежит Хорезмийское царство. Стоит во главе падишах - правитель суровый и гордый, владыка туркменских степей.
Но, стоп! Географию - к черту. История будет важней - рассказ о добытчиках славы, вкушавших нектар и нардек...
* * * * *
...Вставал над землею кровавый, жестокий тринадцатый век.
В великом Хорезме спокойно. Однако, не спит властелин. Итак, познакомьтесь с героем:
Султан, хорезм-шах Ала-д-Дин Мухаммед бин Текеш.
И это не полное имя, ничуть! Могло бы экватор планеты раз шесть или семь обернуть, зенит пронизая дефисом, на зависть скопленьям планет! Все будет от рифмы зависеть - "султан, Аладдин, Могамет"...
* * * * *
Он был мускулистый, поджарый. Типичный весьма феодал.
Он тенью Аллаха Акбара себя на Земле называл.
Правления первые годы - седой волосок в бороде.
Ему покорялись народы - увы, не всегда и везде.
Так, словно кочевники-скифы, три года примерно назад,
Свергать часового-халифа пошел Аладдин на Багдад.
Но в снежных ущельях Загроса, где шаху поставили мат,
Погибли от страшных морозов сто тысяч султанских солдат.
Ничтожный наместник пророка остался на троне сидеть.
Султан развернулся к востоку - осталась от армии треть.
Смотревший в пустые глазницы своих замерзавших солдат,
Он твердо решил возвратиться и сжечь ненавистный Багдад.
В чалме и пропыленном френче, как всякий приличный абрек,
Султан приближался к Ургенчу, где встретил его человек --
Он был хорезмийский разведчик, а также секретный агент.
Вращавший на пальце уздечку, он важный принес документ:
"Погиб, пораженный стрелою, татарских племен господин, ничтожный князек-монголоид, фальшивый каган Темуджин. Он был леопарда свирепей, проклятый монгольский бандит! Теперь успокоились степи, нам больше ничто не грозит".
М У Х А М М Е Д
- Вознесся не в райские кущи -- к шайтану ему снизойти!
Отныне никто из живущих не встанет у нас на пути!
Дрожите, как дикие серны, Китай, Индостан и Багдад --
я всем объявляю неверным священный военный джихад!
Вот цель - превзойти Искандера, разрушить Непал и Тибет!
Скорей собирайтесь, нукеры - отставшим сломают хребет!
И первый, кого покараю, обрушу секиру и кнут --
Империя Черных Китаев, что Западной Ляо зовут.
Они извращенцы, паскуды! Аллах, поразить помоги
Адептов Конфуция с Буддой из темной киданьской тайги.
Пусть был очень крупным калибром отец-основатель Даши,
Я их ненавижу всем фибром своей правоверной души!..
* * * * *
Столкнулись войска в Согдиане, среди пограничных столбов,
И долго бежали кидани под рёв хорезмийских слонов,
И падали в волчие ямы, завидев в багряной дали
Зеленое знамя ислама и черный штандарт Хорезми.
Недаром победы алкала бойцов правоверных душа --
Семь армий империи Ляо разбил Магомет не спеша.
И вскоре на башне Бурана, на самом ее на верху
Висел, проигравший султану, сенильный гурхан Чжулуху.
Оглохший от лести безумной Брат Солнца, Венеры и Звезд,
Султан, возбужденный триумфом, велит продолжать "Дранг нах Ост" --
Туда, где сурово и твердо, на самой границе пустынь,
Стоят бастионы и форты великой империи Цзинь.
Пусть были они наготове -- но шах оказался сильней.
Кто страшных туркмен остановит? Казалось - никто из людей.
И мучают черные мысли - неужто погибнет чжурчжень?
Над древним Китаем нависла Аллаха зловещая тень!
И прежние кровопролитья казались ничтожными всем,
Когда же явился спаситель -- до краха остался ангстрем.
За ним - покорители мира с улыбкой на черных губах.
Все в черных красивых мундирах, на черных, как полночь, конях.
На черных конях - не саврасках! - чжурчженьские боги войны,
И черные перья на касках, которые тоже черны.
Они погуляли на славу, герои бесчисленных сеч,
Когда на пески Окинавы свой черный обрушили меч
Когда их призвали на Запад спасать погибающий тыл -
Война завершилась внезапно. Пусянь, как всегда, победил.
П У С Я Н Ь
- Cложите все головы в кучу. Всем пленным - хребты поломать.
Мы этих ублюдков научим Пусяня Ваньну уважать!
Но будет неполной победа, пока не скажу приговор:
Всю мудрость Конфуций поведал -- Коран отправляйте в костер!
Скажите народам соседним - пусть этих не слушают слов,
Сожгите арабские бредни, что нас превращают в рабов.
Закрылись врата иджтихада -- сломайте закрытую дверь.
Наш мир изменился - так надо. Все будет иначе теперь...
* * * * *
...В том мире все будет иначе. Едва Чингисхана убьют,
Чжурчжени на запад поскачут, где Кум с Тегераном сожгут.
Все будет совсем по-другому. Лишь ляжет султан в мавзолей,
Пойдут за раскатами грома другие народы степей.
Все будет не так, как мы знаем. Тот гром разразится весной,
Когда властелины Китая дойдут до Европы самой.
На поле, свирепом и бранном, под флагом державы Си Ся,
Скрестятся мечи с ятаганом и кровью поля оросят --
И горы разбитых доспехов (на каждом - раздробленный щит)
В полях над Шалоном и Лехом, где гуннам реванш предстоит.
И будут стервятники-птицы, античным грифонам под стать,
В погибших арийских столицах до самой зимы пировать.
Все будет загадочно, странно. Мир прежний растает, как дым.
Другие уйдут караваны в мираж по дорогам другим.
Все будет совсем незнакомо -- заметит, кто книжки читал.
И будет молиться не Крому, а Сетху герой среди скал.
Не так, как написано в книжках, что в детстве просматривал ты --
Заснут часовые на вышках, проспав наступленье Орды.
Все будет не так, как учили. Ни мартовских ид, ни календ,
Не так, как в Легенде о Тиле, и тысяче прочих легенд.
Там каждый - полуночный вестник, что ищет дорогу впотьмах,
Тот мир не впечатался в песни о прежних седых временах.
Там вдовы другие заплачут. Там будет другая война.
В том мире все будет иначе.
Иначе.
Иначе...
Ина...
* * * * *
К востоку от древнего Фарса, внушая соперникам страх, лежит Хорезмийское царство. Стоит во главе падишах - правитель суровый и гордый, владыка туркменских степей.
Но, стоп! Географию - к черту. История будет важней - рассказ о добытчиках славы, вкушавших нектар и нардек...
* * * * *
...Вставал над землею кровавый, жестокий тринадцатый век.
В великом Хорезме спокойно. Однако, не спит властелин. Итак, познакомьтесь с героем:
Султан, хорезм-шах Ала-д-Дин Мухаммед бин Текеш.
И это не полное имя, ничуть! Могло бы экватор планеты раз шесть или семь обернуть, зенит пронизая дефисом, на зависть скопленьям планет! Все будет от рифмы зависеть - "султан, Аладдин, Могамет"...
* * * * *
Он был мускулистый, поджарый. Типичный весьма феодал.
Он тенью Аллаха Акбара себя на Земле называл.
Правления первые годы - седой волосок в бороде.
Ему покорялись народы - увы, не всегда и везде.
Так, словно кочевники-скифы, три года примерно назад,
Свергать часового-халифа пошел Аладдин на Багдад.
Но в снежных ущельях Загроса, где шаху поставили мат,
Погибли от страшных морозов сто тысяч султанских солдат.
Ничтожный наместник пророка остался на троне сидеть.
Султан развернулся к востоку - осталась от армии треть.
Смотревший в пустые глазницы своих замерзавших солдат,
Он твердо решил возвратиться и сжечь ненавистный Багдад.
В чалме и пропыленном френче, как всякий приличный абрек,
Султан приближался к Ургенчу, где встретил его человек --
Он был хорезмийский разведчик, а также секретный агент.
Вращавший на пальце уздечку, он важный принес документ:
"Погиб, пораженный стрелою, татарских племен господин, ничтожный князек-монголоид, фальшивый каган Темуджин. Он был леопарда свирепей, проклятый монгольский бандит! Теперь успокоились степи, нам больше ничто не грозит".
М У Х А М М Е Д
- Вознесся не в райские кущи -- к шайтану ему снизойти!
Отныне никто из живущих не встанет у нас на пути!
Дрожите, как дикие серны, Китай, Индостан и Багдад --
я всем объявляю неверным священный военный джихад!
Вот цель - превзойти Искандера, разрушить Непал и Тибет!
Скорей собирайтесь, нукеры - отставшим сломают хребет!
И первый, кого покараю, обрушу секиру и кнут --
Империя Черных Китаев, что Западной Ляо зовут.
Они извращенцы, паскуды! Аллах, поразить помоги
Адептов Конфуция с Буддой из темной киданьской тайги.
Пусть был очень крупным калибром отец-основатель Даши,
Я их ненавижу всем фибром своей правоверной души!..
* * * * *
Столкнулись войска в Согдиане, среди пограничных столбов,
И долго бежали кидани под рёв хорезмийских слонов,
И падали в волчие ямы, завидев в багряной дали
Зеленое знамя ислама и черный штандарт Хорезми.
Недаром победы алкала бойцов правоверных душа --
Семь армий империи Ляо разбил Магомет не спеша.
И вскоре на башне Бурана, на самом ее на верху
Висел, проигравший султану, сенильный гурхан Чжулуху.
Оглохший от лести безумной Брат Солнца, Венеры и Звезд,
Султан, возбужденный триумфом, велит продолжать "Дранг нах Ост" --
Туда, где сурово и твердо, на самой границе пустынь,
Стоят бастионы и форты великой империи Цзинь.
Пусть были они наготове -- но шах оказался сильней.
Кто страшных туркмен остановит? Казалось - никто из людей.
И мучают черные мысли - неужто погибнет чжурчжень?
Над древним Китаем нависла Аллаха зловещая тень!
И прежние кровопролитья казались ничтожными всем,
Когда же явился спаситель -- до краха остался ангстрем.
За ним - покорители мира с улыбкой на черных губах.
Все в черных красивых мундирах, на черных, как полночь, конях.
На черных конях - не саврасках! - чжурчженьские боги войны,
И черные перья на касках, которые тоже черны.
Они погуляли на славу, герои бесчисленных сеч,
Когда на пески Окинавы свой черный обрушили меч
Когда их призвали на Запад спасать погибающий тыл -
Война завершилась внезапно. Пусянь, как всегда, победил.
П У С Я Н Ь
- Cложите все головы в кучу. Всем пленным - хребты поломать.
Мы этих ублюдков научим Пусяня Ваньну уважать!
Но будет неполной победа, пока не скажу приговор:
Всю мудрость Конфуций поведал -- Коран отправляйте в костер!
Скажите народам соседним - пусть этих не слушают слов,
Сожгите арабские бредни, что нас превращают в рабов.
Закрылись врата иджтихада -- сломайте закрытую дверь.
Наш мир изменился - так надо. Все будет иначе теперь...
* * * * *
...В том мире все будет иначе. Едва Чингисхана убьют,
Чжурчжени на запад поскачут, где Кум с Тегераном сожгут.
Все будет совсем по-другому. Лишь ляжет султан в мавзолей,
Пойдут за раскатами грома другие народы степей.
Все будет не так, как мы знаем. Тот гром разразится весной,
Когда властелины Китая дойдут до Европы самой.
На поле, свирепом и бранном, под флагом державы Си Ся,
Скрестятся мечи с ятаганом и кровью поля оросят --
И горы разбитых доспехов (на каждом - раздробленный щит)
В полях над Шалоном и Лехом, где гуннам реванш предстоит.
И будут стервятники-птицы, античным грифонам под стать,
В погибших арийских столицах до самой зимы пировать.
Все будет загадочно, странно. Мир прежний растает, как дым.
Другие уйдут караваны в мираж по дорогам другим.
Все будет совсем незнакомо -- заметит, кто книжки читал.
И будет молиться не Крому, а Сетху герой среди скал.
Не так, как написано в книжках, что в детстве просматривал ты --
Заснут часовые на вышках, проспав наступленье Орды.
Все будет не так, как учили. Ни мартовских ид, ни календ,
Не так, как в Легенде о Тиле, и тысяче прочих легенд.
Там каждый - полуночный вестник, что ищет дорогу впотьмах,
Тот мир не впечатался в песни о прежних седых временах.
Там вдовы другие заплачут. Там будет другая война.
В том мире все будет иначе.
Иначе.
Иначе...
Ина...