Как я болела
Мой папа принимал лекарства очень своеобразно.
Закидывал таблетку подальше к горлу, набирал в рот воду и, глотая, делал рывок головой назад.
Видимо, полагая, что если он этих манипуляций не произведёт, то таблетка навечно останется в ротовой полости.
Надо ли говорить, что и дочь свою он научил этому способу.
Итак, мне лет восемь, я болею ангиной.
Постельный режим, мама дома и проведать зашёл двоюродный дедушка, старенький дядя Шура, как я его называла.
Время пить лекарство.
Мама подаёт мне таблетку, я забрасываю её в рот подальше, и резко, с водой, как учил отец, закидываю голову назад. Таблетка стремительно, как и требуется, попадает в горло, но... не в то.
Маленькая белая таблеточка становится поперёк дыхательного отверстия, полностью перекрывая его.
Я не могу вздохнуть, выдохнуть, задыхаюсь, синею, чувствую, что вылазят глаза из орбит.
Ужас, который охватывает меня, отражается на лице у мамы.
Она начинает меня тормошить, оборачивается к дяде Шуре, кричит, чтобы он бежал за скорой, дядя Шура не может попасть в рукав пальто, мама со слезами трясёт меня, бормочет какие-то слова...
Всё это длится долго, я понимаю, что скорая уже не успеет, мама тут вообще бессильна и
очень точно чувствую, что сейчас_умру.
Это трезвое понимание ситуации рождает чёткую мысль: "Ну, если уж я сейчас умру, так хоть накричусь всласть".
Правда, именно так я подумала, я помню.
До того момента мне кричать было стыдно .
Так будет всегда - и когда в переулке вечером, на меня, четырнадцатилетнюю, нападёт какой-то маньяк, мимо пройдут случайные люди, а мне неловко будет крикнуть, я только буду молиться, чтобы они сами догадались.
И когда я буду тонуть в Чёрном, а потом в Средиземном море молча, да и в других ситуациях, когда надо привлечь к себе внимание, мне часто будет стыдно...
Короче говоря, решив, что это перед смертью, я заорала из всех оставшихся жизненных сил. Просто - ААААААААААА.
И таблетка выскочила!
Я вдохнула воздух и осталась жить.
Когда улеглось волнение, все успокоились, отдохнули, я решила выяснить, что всё-таки, произошло.
И начала приставать к родителям с вопросом, почему таблетка попала куда-то не туда.
Мне объяснили, что у человека два горла - дыхательное и ведущее в пищевод.
Как это два? Что они, рядом?
Да, сказал папа,рядом.
И я начала выяснять, какое где. Дыхательное - оно справа или слева?
Не помню, как изворачивались мои родители на этом допросе, но я так и не выяснила, в какую сторону надо глотать.
И решила не глотать вообще ничего никогда.
Не только таблетки, о них уже никто и не заикался. Не только еду - я есть перестала.
Я даже не могла глотать слюну. Да. Так напугана была, что попросила принести мне тазик с водой, поставить рядом с диваном, на котором я болела и сплёвывала туда накопившуюся слюну.
А так как никаких лекарств я не принимала уже, а ангина никуда не делась, то я лежала с очень высокой температурой.
И вот помню всю жизнь два удивительных ощущения, которые со мной случились в ту болезнь.
Я лежу на диване и вдруг начинаю увеличиваться, словно надувной шар, становлюсь огромной, поднимаюсь к потолку и смотрю на все вещи, которые становятся крошечными, сверху. Это так приятно, интересно, завораживающе...
Через некоторое время я стремительно уменьшаюсь, уменьшаюсь до размера мухи, потом макового зёрнышка, а вещи вокруг меня - постель, стол, комната становятся огромными, обступают меня и мне уютно, и хочется подольше побыть в таком состоянии...
Эти два состояния я помню всю жизнь. Никогда больше мне пришлось пережить их ещё раз, хотя очень хотелось.
Сейчас я понимаю, что это был бред от высокой температуры.
Хорошо, что я никогда не пробовала наркотики...
Закидывал таблетку подальше к горлу, набирал в рот воду и, глотая, делал рывок головой назад.
Видимо, полагая, что если он этих манипуляций не произведёт, то таблетка навечно останется в ротовой полости.
Надо ли говорить, что и дочь свою он научил этому способу.
Итак, мне лет восемь, я болею ангиной.
Постельный режим, мама дома и проведать зашёл двоюродный дедушка, старенький дядя Шура, как я его называла.
Время пить лекарство.
Мама подаёт мне таблетку, я забрасываю её в рот подальше, и резко, с водой, как учил отец, закидываю голову назад. Таблетка стремительно, как и требуется, попадает в горло, но... не в то.
Маленькая белая таблеточка становится поперёк дыхательного отверстия, полностью перекрывая его.
Я не могу вздохнуть, выдохнуть, задыхаюсь, синею, чувствую, что вылазят глаза из орбит.
Ужас, который охватывает меня, отражается на лице у мамы.
Она начинает меня тормошить, оборачивается к дяде Шуре, кричит, чтобы он бежал за скорой, дядя Шура не может попасть в рукав пальто, мама со слезами трясёт меня, бормочет какие-то слова...
Всё это длится долго, я понимаю, что скорая уже не успеет, мама тут вообще бессильна и
очень точно чувствую, что сейчас_умру.
Это трезвое понимание ситуации рождает чёткую мысль: "Ну, если уж я сейчас умру, так хоть накричусь всласть".
Правда, именно так я подумала, я помню.
До того момента мне кричать было стыдно .
Так будет всегда - и когда в переулке вечером, на меня, четырнадцатилетнюю, нападёт какой-то маньяк, мимо пройдут случайные люди, а мне неловко будет крикнуть, я только буду молиться, чтобы они сами догадались.
И когда я буду тонуть в Чёрном, а потом в Средиземном море молча, да и в других ситуациях, когда надо привлечь к себе внимание, мне часто будет стыдно...
Короче говоря, решив, что это перед смертью, я заорала из всех оставшихся жизненных сил. Просто - ААААААААААА.
И таблетка выскочила!
Я вдохнула воздух и осталась жить.
Когда улеглось волнение, все успокоились, отдохнули, я решила выяснить, что всё-таки, произошло.
И начала приставать к родителям с вопросом, почему таблетка попала куда-то не туда.
Мне объяснили, что у человека два горла - дыхательное и ведущее в пищевод.
Как это два? Что они, рядом?
Да, сказал папа,рядом.
И я начала выяснять, какое где. Дыхательное - оно справа или слева?
Не помню, как изворачивались мои родители на этом допросе, но я так и не выяснила, в какую сторону надо глотать.
И решила не глотать вообще ничего никогда.
Не только таблетки, о них уже никто и не заикался. Не только еду - я есть перестала.
Я даже не могла глотать слюну. Да. Так напугана была, что попросила принести мне тазик с водой, поставить рядом с диваном, на котором я болела и сплёвывала туда накопившуюся слюну.
А так как никаких лекарств я не принимала уже, а ангина никуда не делась, то я лежала с очень высокой температурой.
И вот помню всю жизнь два удивительных ощущения, которые со мной случились в ту болезнь.
Я лежу на диване и вдруг начинаю увеличиваться, словно надувной шар, становлюсь огромной, поднимаюсь к потолку и смотрю на все вещи, которые становятся крошечными, сверху. Это так приятно, интересно, завораживающе...
Через некоторое время я стремительно уменьшаюсь, уменьшаюсь до размера мухи, потом макового зёрнышка, а вещи вокруг меня - постель, стол, комната становятся огромными, обступают меня и мне уютно, и хочется подольше побыть в таком состоянии...
Эти два состояния я помню всю жизнь. Никогда больше мне пришлось пережить их ещё раз, хотя очень хотелось.
Сейчас я понимаю, что это был бред от высокой температуры.
Хорошо, что я никогда не пробовала наркотики...