Может ли спастись историк?
Есть заповедь, запрещающая лжесвидетельства: "не произноси ложного свидетельства на ближнего своего".
Чтобы не согрешить против этой заповеди нужно говорить только то, о чем достоверно знаешь: если видел своими глазами, например.
Отсюда возникает серьезный вопрос о спасении историков. Историк пишет о том, чего не видел. Он опирается на показания людей, которые сами не обязательно были свидетелями того, о чем повествуют. Получается, что факты, прежде чем дойти до конечного "потребителя", пройдя через десятки рук искажаются достаточно сильно. Историку, чтобы не стать невольно лжесвидетелем, нужно свидетельствовать только о том, что сам видел, например, "такой-то профессор пишет в такой-то монографии то-то" или "такой-то памятник дает такие-то сведения". При этом, свобода делать какие-то выводы весьма ограничивается, ведь если невозможно, без ссылки на кого-то предать предполагаемые факты, то еще сложнее делать выводы и обобщеия того, в чем нет стопроцентной уверенности.
Чтобы не согрешить против этой заповеди нужно говорить только то, о чем достоверно знаешь: если видел своими глазами, например.
Отсюда возникает серьезный вопрос о спасении историков. Историк пишет о том, чего не видел. Он опирается на показания людей, которые сами не обязательно были свидетелями того, о чем повествуют. Получается, что факты, прежде чем дойти до конечного "потребителя", пройдя через десятки рук искажаются достаточно сильно. Историку, чтобы не стать невольно лжесвидетелем, нужно свидетельствовать только о том, что сам видел, например, "такой-то профессор пишет в такой-то монографии то-то" или "такой-то памятник дает такие-то сведения". При этом, свобода делать какие-то выводы весьма ограничивается, ведь если невозможно, без ссылки на кого-то предать предполагаемые факты, то еще сложнее делать выводы и обобщеия того, в чем нет стопроцентной уверенности.