Если завтра война
Времена «холодной войны», когда каждый сознательный гражданин нашей страны жил в ожидании нападения «страны вероятного противника», а на каждом предприятии, в каждой конторе в красном уголке висели разноцветные памятки с подробными инструкциями на случай ядерного удара, давно ушли в прошлое. Сегодня запасы ядерного оружия называют «потенциалом сдерживания» и никто всерьёз не рассматривает возможность его применения, предпочитая тактику ведения современной войны высокоточными ракетными ударами по важнейшим объектам экономики страны. И тем не менее и сегодня убежища являются важным элементом системы ГО, по-прежнему регулярно инспектируются, ремонтируются, вентилируются и снова консервируются в ожидании того, пусть маловероятного, дня, когда они понадобятся по прямому назначению, а не как склады и прочие бытовые помещения на больших предприятиях и производствах. Мы мирные люди. Но наш бронепоезд... «Иркутский репортёр» побывал на том запасном пути, где стоит «наш бронепоезд»...
В теле плотины, на уровне нижнего бьефа…
«Уазик» МЧС мчится по городу, утробно порыкивая спецсигналом на машины беспечных автолюбителей. Никакого форс-мажора, никаких стихийных бедствий. Маршрут, которым тысячи иркутян пользуются каждый день по нескольку раз, - из центра города на ГЭС. «Иркутский репортёр» терпеливо мотается на заднем сиденье. Потом начинается дорога только для избранных: «бобон» подъезжает к приземистому строению проходной, где уже заказаны пропуска; лестница вниз, подземный переход под дорогой через плотину, выход из-под земли из странной маленькой будочки посреди зарешёченного пространства и, наконец, вход в «тело» ГЭС - на ДубльГИСе это называется «административное здание, 2 этажа». На самом деле, если мерить обычными этажами, то от нижнего бьефа (уровня воды в Ангаре после её прохода ГЭС) вниз будет восемь «человеческих» этажей. И ещё семь - вверх, к верхнему бьефу. Перепад уровней составляет 30 метров. В длину бетонное тело плотины 244 метра.
Первая дверь в убежище - цивильная, от случайных глаз. За ней - бронированные герметичные шлюзы
И где-то в этом бетонном теле затерялось «Убежище № 1» «Иркутскэнерго» - защитное сооружение ГО. Пока мы спускаемся на лифте вниз, наш сопровождающий, главный специалист отдела инженерно-технических мероприятий ГУ МЧС по Иркутской области Михаил Мусихин, пытается определить место, где оно находится, но потом сдаётся: «Где-то на уровне нижнего бьефа. Проще говоря, там, где сливается вода»... На плотине ГЭС побывало множество представителей разных поколений иркутских СМИ, поэтому у «Иркутского репортёра» сладко замирает внутри, когда отпирается простой навесной замок железной двери с табличкой «Убежище № 1» и Михаил Андреевич заговорщицки сообщает: «Здесь ещё не бывал ни один журналист. Вы - первые».
Когда мы только договаривались с пресс-службой МЧС о репортаже про иркутские бомбоубежища, нас предупреждали: «Только не говорите «бомбоубежища», это устаревший термин. Говорите - «убежища». Когда мы шли на интервью, нам ещё раз напомнили: «Не говорите «убежища». Правильно - «защитные сооружения». Поэтому первое, что попытался выяснить «Иркутский репортёр» у подполковника МЧС Евгения Гоголева, - отчего такая путаница в терминах. Всё оказалось просто: со временем не менялась функция, но менялся инженерный подход к строительству, оснащению и предназначению этих оборонных объектов.
Первые настоящие бомбоубежища появились ещё в 30-40-е годы прошлого века, когда получила развитие авиация с бомбометанием, появились самолёты-бомбардировщики и понадобились средства защиты населения. Тогда появились первые бомбоубежища, которыми могли быть любые «заглублённые помещения», но укреплённые под определённую силовую нагрузку. В частности, бомбоубежищами по определению и сейчас остаются подвалы старых «сталинских» домов: они изначально строились с учётом того, что их могут бомбить когда-нибудь в будущем.
- Что такое бомбоубежища? - подполковник Гоголев строго смотрит на журналистов «Иркутского репортёра». - Это подвалы и заглублённые помещения с аварийными и запасными выходами, причём желательно отдельно стоящие от зданий, чтобы их при взрыве обломками самого здания не завалило. Какой смысл спасаться в помещении, которое неизбежно окажется под завалом?
После войны особой надобности в подобных убежищах не было, но второй этап развития инженерной мысли в этом направлении начался с приходом ядерного оружия. Появились новые требования к защите и укрытию населения.
Указатели, чтобы не заблудиться в суматохе ядерной войны
- Каковы поражающие факторы ядерного оружия? - Евгений Иванович начинает перечислять: - Воздушно-ударная волна, световое излучение, проникающая радиация, радиационное загрязнение местности и электромагнитный импульс. Из пяти факторов защитные сооружения (ЗС) защищают от четырёх. Всего десять сантиметров земляной отсыпки существенно снижают уровень проникающей радиации. Толстые стены и крепкие двери защищают от ударной волны и теплового излучения.
Полная автономность, как на подлодке
Первое защитное сооружение ГО нового типа появилось в Иркутске в 1952 году, во время строительства ПО «Восток», более известного как радиозавод. В начале 50-х при строительстве любых крупных предприятий их проектировали так, что изначально под ними строились убежища. Как ни идёт вперёд техническая мысль, нормативы строительства ЗС не менялись с 70-х годов. Вплоть до того, что появились генераторы, работающие на бензине, а в убежищах строго предписано использовать дизель-генераторы на соляре - более безопасные и надёжные. Единственное новшество - биотуалеты.
Первая и важнейшая система жизнеобеспечения в защитном сооружении - чистый воздух
То есть, в отличие от старых бомбоубежищ, с начала 50-х годов требования к ЗС состояли в полной автономности: необходимы автономное электроснабжение генераторами, полки для пищи и медикаментов, ёмкости для питьевой воды, замкнутого оборота туалеты, а также фильтровентиляционное оборудование.
Одно из главнейших требований для защитного сооружения - гидроизоляция: в отличие от «сталинских бомбоубежищ», оно должно было быть абсолютно герметичным. Более того, некоторые из местных (областных) ЗС были построены в зоне затопления, то есть попадали в эту зону в случае, если будет разрушено тело плотины одной из гидроэлектростанций. И такие убежища строились по принципу подводной лодки: в течение двух суток люди должны были прожить под водой в убежище так, чтобы на них не пролилось ни одной капли гуляющей над ними стихии. В Иркутске, как удалось узнать «Иркутскому репортёру», в зоне затопления нашей ГЭС находится несколько таких ЗС.
А в течение двух суток потому, что это обычная мера расчёта жизнеобеспечения убежища. Проще говоря, при строительстве убежище рассчитывается таким образом, чтобы места в нём, продуктов, воды, средств спасения, медикаментов и даже объёма канализации хватило на двое суток такому количеству людей, которое сможет в особый период поддерживать работу того предприятия, при (точнее говоря - под) котором находится это ЗС.
Фильтровентиляционную систему можно запустить вручную - рычагом качать воздух в убежище
Стены убежищ сегодня при минимальной толщине от 60 см достигают полутора-двух метров. Прочность типовых убежищ испытывалась в своё время на Семипалатинском полигоне, где их подвергали испытаниям различного рода оружия, в том числе и ядерного.
Особенности существования в особый период
Тайна, которую узнал «Иркутский репортёр»: основная масса защитных сооружений предназначена для работников тех предприятий, которые в особый период будут продолжать работу на территории категорированных городов. Для остального населения основным способом защиты является заблаговременная эвакуация из этих городов. И это справедливо. Иркутск - один из категорированных городов, то есть тех крупных промышленных центров, которые подвергнутся бомбовому удару вероятного противника в числе первых. Есть города категории особой важности, такие как Москва и Питер. Остальные в зависимости от численности населения и количества оборонных предприятий относятся к 1-3 категориям.
Лежаки в коридоре ждут своего часа, когда они понадобятся дежурной смене ГЭС, работающей и отдыхающей без отрыва от производства в особый период
В области, кроме Иркутска, таких городов ещё пять: Ангарск, Братск, Черемхово, Усолье-Сибирское и Усть-Илимск - они относятся к первой, второй и третьей категории.
В случае начала войны, то есть, в терминах ГО и ЧС, «на особый период», оборонные предприятия этих городов не будут эвакуированы, а продолжат работу на месте.
Поэтому убежища предназначены в основном для рабочих смен этих предприятий, такого минимального количества рабочих, которые смогут поддерживать выпуск нормального количества продукции этого предприятия. Кстати, такими считаются не только оборонные предприятия, которые выпускают вооружение - у нас, например, это авиазавод, - но и обеспечивающие в особый период различного рода продукцией для поддержания жизнедеятельности фронта и в целом всей страны. Поэтому обладателями самых больших убежищ-тысячников являются аэропорт, железная дорога и ангарские ЭХК и НХК (у последнего, к слову сказать, убежище до двух тысяч человек вместимостью).
Убежище оборудовано собственной связью - внутренней, городской, прямой правительственной. А вот сотовые телефоны здесь «не берут». Зачем они на ядерной войне?
Понятно, что вместимость убежища зависит от количества рабочих: например, штатная численность Иркутской ГЭС 148 человек, поэтому и убежище рассчитано на полторы сотни. Всё остальное гражданское население, не занятое в обеспечении нужд фронта, эвакуируется за пределы города железнодорожным, автомобильным транспортом и пешими колоннами. Хотя, уточняет Михаил Андреевич, в случае внезапного нападения любой подвал можно использовать в качестве убежища. Например, все ведомственные дома оборонных предприятий, железной дороги (Ново-Ленино) или авиазавода (Иркутск II) изначально строились как бомбоубежища, многие имеют специальные герметичные двери и, как минимум, могут защитить от проникающей радиации.
- Вообще, любой подвал можно переоборудовать в противорадиационное убежище, если сделать перед всеми вентилируемыми отверстиями защитные экраны из кирпичной кладки, чтобы уберечься от проникающей радиации и теплового излучения, - говорит Евгений Гоголев, - и вовремя обеспечить население средствами индивидуальной защиты со складов мобилизационного резерва.
Ещё одна открывшаяся тайна: оказывается, в убежищах, будь то «сталинские» и «ведомственные» подвалы или ЗС при крупном оборонном предприятии, вовсе нет, как думает народная молва, «закромов Родины», где хранят соль, спички, муку и тушёнку. Все продукты хранятся на складах и завозятся в убежища по утверждённым планам. Решение же на эвакуацию населения принимает наше правительство. Есть, в том числе и в Иркутске и в области, ряд предприятий Росрезерва, на складах которых хранится достаточное количество продовольствия, ГСМ и техники. Откуда и как будут проходить мероприятия по обеспечению действий планов гражданской обороны - это и сегодня такой же государственный секрет, как и количество защитных сооружений в Иркутске.
Помещения убежищ можно использовать в мирное время как учебные классы, склады, сауны, но с одним условием - при боевой тревоге в течение часа всё это должно быть демонтировано и установлено то, что полагается. Здесь это лежаки для отдыхающей смены рабочихИспользовать можно, перепрофилировать нельзя
«Убежище № 1» Иркутской ГЭС начинается узким коридором, сразу разветвляющимся прямо, в глубь помещений, и налево, в душевую. Михаил Андреевич поясняет:
- Прямо человек проходит, если никакой опасности не подвергался, идёт усталый со смены. В душевую - если подвергся заражению, был на загрязнённом участке, попал под радиоактивную пыль. Тогда моется, осматривается врачом, получает первую помощь. Защита здесь надёжная - даже сотовая связь не берёт. Но тут она и не нужна: есть телефоны внутренней связи, есть с выходом на город, прямая правительственная связь…
На входе поражают внутренние двери. Входная дверь в убежище с обычным навесным замком - это гражданская, обычная дверь. За ней - настоящая, герметичная, запирающаяся на рычаги, обитая по периметру резиновым кантом. Михаил Андреевич объясняет:
- Раз в несколько лет помещения проверяют на герметичность, продувают воздухом и отмечают, нет ли протечек. Если есть, резину меняют. Но это происходит редко, с периодичностью в несколько лет. Дверь, как видите, стоит на деревянных брусках: она открыта, очень тяжёлая, и это нужно, чтобы её не перекосило. Воздух нагнетают в вентиляционной камере: там стоят фильтры, насосы, можно нагнетать воздух вручную; там же стоит прибор, определяющий внутреннее давление воздуха в помещениях, для измерения подпора воздуха.
Вход в убежище ведёт через душевую - смыть с себя радиоактивную пыль…
Дальше, на первом уровне, вентиляционная камера, туалеты, кабинет коменданта. В коридоре аккуратно составлены до потолка несколько десятков сколоченных из дерева лежаков - в особый период их поместят в комнаты отдыха для отдыхающей смены, которые находятся на втором уровне. В кабинете коменданта - полки с защитной противопожарной одеждой, шлемами, защитными поясами, сумки с наборами первой помощи.
Специалисты ГО и ЧС уверяют, что даже за время перестройки, когда оборонка пришла в упадок и много чего было либо разрушено, либо продано, фонд защитных сооружений сохранён. Разрушались предприятия, обанкротились радиозавод и завод Куйбышева, но убежища остались нетронутыми: Евгений Гоголев сурово напомнил, что они являются федеральной собственностью, все занесены в реестр Росимущества и находятся на постоянном учёте, а сейчас ещё и подключены к автоматизированной федеральной системе учёта, которая позволяет их контролировать и содержать в рабочем состоянии.
Часть убежищ находится на балансе новых владельцев предприятий, и им позволяют использовать эти помещения в своих целях: там можно организовать овощехранилище, склад или способствующие помещения, но с одним категорическим условием - без нарушения строительных конструкций, чтобы в течение ближайшего времени можно было всё демонтировать и вернуть на первоначальные места. В течение максимум 12 часов в защитное сооружение завозят воду, продукты, и оно должно быть полностью готово к приёму людей. У каждого убежища есть график обслуживания, назначенное за это ответственное лицо и звено обслуживания - электрики, канализационщики, водопроводчики, которые должны постоянно проверять всё оборудование убежища на работоспособность.
Мы поднимаемся на второй уровень «Убежища № 1». Здесь находятся комната отдыха, куда принесут лежаки, склад, где на полках разместят продукты (говорят, есть секретный список довольствия, чего и сколько необходимо завезти на одного человека, это сухой паёк: галеты, тушёнка), и, наконец, пункт управления - самое секретное место в убежище, единственное, куда «Иркутский репортёр» не пустили. Зато объяснили, что там стоит небольшой пульт управления, компьютер, с которого можно управлять всей плотиной ГЭС дистанционно. (В 1959 году при строительстве ГЭС в пункте управления стояла громоздкая машина на ручном управлении). Сейчас такой же миниатюрный пульт дистанционного управления монтируют на Ново-Иркутской ТЭЦ.
«Иркутский репортёр» - первый журналист в убежище ГЭС
Последнее защитное сооружение построено в Иркутске в 2004 году в связи с расширением одного из предприятий. Специалисты говорят, что на строительство даже самого маленького убежища в нынешних ценах нужно минимум десять миллионов рублей. Мы покидаем «Убежище № 1». Запирается на висячий замок наружная, «цивильная» дверь. Внутренняя, герметичная, остаётся открытой. Она стоит на деревянном бруске, чтобы от собственной тяжести её не перекосило, как иллюстрация к старой воинственной песне: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».
Источник
В теле плотины, на уровне нижнего бьефа…
«Уазик» МЧС мчится по городу, утробно порыкивая спецсигналом на машины беспечных автолюбителей. Никакого форс-мажора, никаких стихийных бедствий. Маршрут, которым тысячи иркутян пользуются каждый день по нескольку раз, - из центра города на ГЭС. «Иркутский репортёр» терпеливо мотается на заднем сиденье. Потом начинается дорога только для избранных: «бобон» подъезжает к приземистому строению проходной, где уже заказаны пропуска; лестница вниз, подземный переход под дорогой через плотину, выход из-под земли из странной маленькой будочки посреди зарешёченного пространства и, наконец, вход в «тело» ГЭС - на ДубльГИСе это называется «административное здание, 2 этажа». На самом деле, если мерить обычными этажами, то от нижнего бьефа (уровня воды в Ангаре после её прохода ГЭС) вниз будет восемь «человеческих» этажей. И ещё семь - вверх, к верхнему бьефу. Перепад уровней составляет 30 метров. В длину бетонное тело плотины 244 метра.
Первая дверь в убежище - цивильная, от случайных глаз. За ней - бронированные герметичные шлюзы
И где-то в этом бетонном теле затерялось «Убежище № 1» «Иркутскэнерго» - защитное сооружение ГО. Пока мы спускаемся на лифте вниз, наш сопровождающий, главный специалист отдела инженерно-технических мероприятий ГУ МЧС по Иркутской области Михаил Мусихин, пытается определить место, где оно находится, но потом сдаётся: «Где-то на уровне нижнего бьефа. Проще говоря, там, где сливается вода»... На плотине ГЭС побывало множество представителей разных поколений иркутских СМИ, поэтому у «Иркутского репортёра» сладко замирает внутри, когда отпирается простой навесной замок железной двери с табличкой «Убежище № 1» и Михаил Андреевич заговорщицки сообщает: «Здесь ещё не бывал ни один журналист. Вы - первые».
Когда мы только договаривались с пресс-службой МЧС о репортаже про иркутские бомбоубежища, нас предупреждали: «Только не говорите «бомбоубежища», это устаревший термин. Говорите - «убежища». Когда мы шли на интервью, нам ещё раз напомнили: «Не говорите «убежища». Правильно - «защитные сооружения». Поэтому первое, что попытался выяснить «Иркутский репортёр» у подполковника МЧС Евгения Гоголева, - отчего такая путаница в терминах. Всё оказалось просто: со временем не менялась функция, но менялся инженерный подход к строительству, оснащению и предназначению этих оборонных объектов.
Первые настоящие бомбоубежища появились ещё в 30-40-е годы прошлого века, когда получила развитие авиация с бомбометанием, появились самолёты-бомбардировщики и понадобились средства защиты населения. Тогда появились первые бомбоубежища, которыми могли быть любые «заглублённые помещения», но укреплённые под определённую силовую нагрузку. В частности, бомбоубежищами по определению и сейчас остаются подвалы старых «сталинских» домов: они изначально строились с учётом того, что их могут бомбить когда-нибудь в будущем.
- Что такое бомбоубежища? - подполковник Гоголев строго смотрит на журналистов «Иркутского репортёра». - Это подвалы и заглублённые помещения с аварийными и запасными выходами, причём желательно отдельно стоящие от зданий, чтобы их при взрыве обломками самого здания не завалило. Какой смысл спасаться в помещении, которое неизбежно окажется под завалом?
После войны особой надобности в подобных убежищах не было, но второй этап развития инженерной мысли в этом направлении начался с приходом ядерного оружия. Появились новые требования к защите и укрытию населения.
Указатели, чтобы не заблудиться в суматохе ядерной войны
- Каковы поражающие факторы ядерного оружия? - Евгений Иванович начинает перечислять: - Воздушно-ударная волна, световое излучение, проникающая радиация, радиационное загрязнение местности и электромагнитный импульс. Из пяти факторов защитные сооружения (ЗС) защищают от четырёх. Всего десять сантиметров земляной отсыпки существенно снижают уровень проникающей радиации. Толстые стены и крепкие двери защищают от ударной волны и теплового излучения.
Полная автономность, как на подлодке
Первое защитное сооружение ГО нового типа появилось в Иркутске в 1952 году, во время строительства ПО «Восток», более известного как радиозавод. В начале 50-х при строительстве любых крупных предприятий их проектировали так, что изначально под ними строились убежища. Как ни идёт вперёд техническая мысль, нормативы строительства ЗС не менялись с 70-х годов. Вплоть до того, что появились генераторы, работающие на бензине, а в убежищах строго предписано использовать дизель-генераторы на соляре - более безопасные и надёжные. Единственное новшество - биотуалеты.
Первая и важнейшая система жизнеобеспечения в защитном сооружении - чистый воздух
То есть, в отличие от старых бомбоубежищ, с начала 50-х годов требования к ЗС состояли в полной автономности: необходимы автономное электроснабжение генераторами, полки для пищи и медикаментов, ёмкости для питьевой воды, замкнутого оборота туалеты, а также фильтровентиляционное оборудование.
Одно из главнейших требований для защитного сооружения - гидроизоляция: в отличие от «сталинских бомбоубежищ», оно должно было быть абсолютно герметичным. Более того, некоторые из местных (областных) ЗС были построены в зоне затопления, то есть попадали в эту зону в случае, если будет разрушено тело плотины одной из гидроэлектростанций. И такие убежища строились по принципу подводной лодки: в течение двух суток люди должны были прожить под водой в убежище так, чтобы на них не пролилось ни одной капли гуляющей над ними стихии. В Иркутске, как удалось узнать «Иркутскому репортёру», в зоне затопления нашей ГЭС находится несколько таких ЗС.
А в течение двух суток потому, что это обычная мера расчёта жизнеобеспечения убежища. Проще говоря, при строительстве убежище рассчитывается таким образом, чтобы места в нём, продуктов, воды, средств спасения, медикаментов и даже объёма канализации хватило на двое суток такому количеству людей, которое сможет в особый период поддерживать работу того предприятия, при (точнее говоря - под) котором находится это ЗС.
Фильтровентиляционную систему можно запустить вручную - рычагом качать воздух в убежище
Стены убежищ сегодня при минимальной толщине от 60 см достигают полутора-двух метров. Прочность типовых убежищ испытывалась в своё время на Семипалатинском полигоне, где их подвергали испытаниям различного рода оружия, в том числе и ядерного.
Особенности существования в особый период
Тайна, которую узнал «Иркутский репортёр»: основная масса защитных сооружений предназначена для работников тех предприятий, которые в особый период будут продолжать работу на территории категорированных городов. Для остального населения основным способом защиты является заблаговременная эвакуация из этих городов. И это справедливо. Иркутск - один из категорированных городов, то есть тех крупных промышленных центров, которые подвергнутся бомбовому удару вероятного противника в числе первых. Есть города категории особой важности, такие как Москва и Питер. Остальные в зависимости от численности населения и количества оборонных предприятий относятся к 1-3 категориям.
Лежаки в коридоре ждут своего часа, когда они понадобятся дежурной смене ГЭС, работающей и отдыхающей без отрыва от производства в особый период
В области, кроме Иркутска, таких городов ещё пять: Ангарск, Братск, Черемхово, Усолье-Сибирское и Усть-Илимск - они относятся к первой, второй и третьей категории.
В случае начала войны, то есть, в терминах ГО и ЧС, «на особый период», оборонные предприятия этих городов не будут эвакуированы, а продолжат работу на месте.
Поэтому убежища предназначены в основном для рабочих смен этих предприятий, такого минимального количества рабочих, которые смогут поддерживать выпуск нормального количества продукции этого предприятия. Кстати, такими считаются не только оборонные предприятия, которые выпускают вооружение - у нас, например, это авиазавод, - но и обеспечивающие в особый период различного рода продукцией для поддержания жизнедеятельности фронта и в целом всей страны. Поэтому обладателями самых больших убежищ-тысячников являются аэропорт, железная дорога и ангарские ЭХК и НХК (у последнего, к слову сказать, убежище до двух тысяч человек вместимостью).
Убежище оборудовано собственной связью - внутренней, городской, прямой правительственной. А вот сотовые телефоны здесь «не берут». Зачем они на ядерной войне?
Понятно, что вместимость убежища зависит от количества рабочих: например, штатная численность Иркутской ГЭС 148 человек, поэтому и убежище рассчитано на полторы сотни. Всё остальное гражданское население, не занятое в обеспечении нужд фронта, эвакуируется за пределы города железнодорожным, автомобильным транспортом и пешими колоннами. Хотя, уточняет Михаил Андреевич, в случае внезапного нападения любой подвал можно использовать в качестве убежища. Например, все ведомственные дома оборонных предприятий, железной дороги (Ново-Ленино) или авиазавода (Иркутск II) изначально строились как бомбоубежища, многие имеют специальные герметичные двери и, как минимум, могут защитить от проникающей радиации.
- Вообще, любой подвал можно переоборудовать в противорадиационное убежище, если сделать перед всеми вентилируемыми отверстиями защитные экраны из кирпичной кладки, чтобы уберечься от проникающей радиации и теплового излучения, - говорит Евгений Гоголев, - и вовремя обеспечить население средствами индивидуальной защиты со складов мобилизационного резерва.
Ещё одна открывшаяся тайна: оказывается, в убежищах, будь то «сталинские» и «ведомственные» подвалы или ЗС при крупном оборонном предприятии, вовсе нет, как думает народная молва, «закромов Родины», где хранят соль, спички, муку и тушёнку. Все продукты хранятся на складах и завозятся в убежища по утверждённым планам. Решение же на эвакуацию населения принимает наше правительство. Есть, в том числе и в Иркутске и в области, ряд предприятий Росрезерва, на складах которых хранится достаточное количество продовольствия, ГСМ и техники. Откуда и как будут проходить мероприятия по обеспечению действий планов гражданской обороны - это и сегодня такой же государственный секрет, как и количество защитных сооружений в Иркутске.
Помещения убежищ можно использовать в мирное время как учебные классы, склады, сауны, но с одним условием - при боевой тревоге в течение часа всё это должно быть демонтировано и установлено то, что полагается. Здесь это лежаки для отдыхающей смены рабочихИспользовать можно, перепрофилировать нельзя
«Убежище № 1» Иркутской ГЭС начинается узким коридором, сразу разветвляющимся прямо, в глубь помещений, и налево, в душевую. Михаил Андреевич поясняет:
- Прямо человек проходит, если никакой опасности не подвергался, идёт усталый со смены. В душевую - если подвергся заражению, был на загрязнённом участке, попал под радиоактивную пыль. Тогда моется, осматривается врачом, получает первую помощь. Защита здесь надёжная - даже сотовая связь не берёт. Но тут она и не нужна: есть телефоны внутренней связи, есть с выходом на город, прямая правительственная связь…
На входе поражают внутренние двери. Входная дверь в убежище с обычным навесным замком - это гражданская, обычная дверь. За ней - настоящая, герметичная, запирающаяся на рычаги, обитая по периметру резиновым кантом. Михаил Андреевич объясняет:
- Раз в несколько лет помещения проверяют на герметичность, продувают воздухом и отмечают, нет ли протечек. Если есть, резину меняют. Но это происходит редко, с периодичностью в несколько лет. Дверь, как видите, стоит на деревянных брусках: она открыта, очень тяжёлая, и это нужно, чтобы её не перекосило. Воздух нагнетают в вентиляционной камере: там стоят фильтры, насосы, можно нагнетать воздух вручную; там же стоит прибор, определяющий внутреннее давление воздуха в помещениях, для измерения подпора воздуха.
Вход в убежище ведёт через душевую - смыть с себя радиоактивную пыль…
Дальше, на первом уровне, вентиляционная камера, туалеты, кабинет коменданта. В коридоре аккуратно составлены до потолка несколько десятков сколоченных из дерева лежаков - в особый период их поместят в комнаты отдыха для отдыхающей смены, которые находятся на втором уровне. В кабинете коменданта - полки с защитной противопожарной одеждой, шлемами, защитными поясами, сумки с наборами первой помощи.
Специалисты ГО и ЧС уверяют, что даже за время перестройки, когда оборонка пришла в упадок и много чего было либо разрушено, либо продано, фонд защитных сооружений сохранён. Разрушались предприятия, обанкротились радиозавод и завод Куйбышева, но убежища остались нетронутыми: Евгений Гоголев сурово напомнил, что они являются федеральной собственностью, все занесены в реестр Росимущества и находятся на постоянном учёте, а сейчас ещё и подключены к автоматизированной федеральной системе учёта, которая позволяет их контролировать и содержать в рабочем состоянии.
Часть убежищ находится на балансе новых владельцев предприятий, и им позволяют использовать эти помещения в своих целях: там можно организовать овощехранилище, склад или способствующие помещения, но с одним категорическим условием - без нарушения строительных конструкций, чтобы в течение ближайшего времени можно было всё демонтировать и вернуть на первоначальные места. В течение максимум 12 часов в защитное сооружение завозят воду, продукты, и оно должно быть полностью готово к приёму людей. У каждого убежища есть график обслуживания, назначенное за это ответственное лицо и звено обслуживания - электрики, канализационщики, водопроводчики, которые должны постоянно проверять всё оборудование убежища на работоспособность.
Мы поднимаемся на второй уровень «Убежища № 1». Здесь находятся комната отдыха, куда принесут лежаки, склад, где на полках разместят продукты (говорят, есть секретный список довольствия, чего и сколько необходимо завезти на одного человека, это сухой паёк: галеты, тушёнка), и, наконец, пункт управления - самое секретное место в убежище, единственное, куда «Иркутский репортёр» не пустили. Зато объяснили, что там стоит небольшой пульт управления, компьютер, с которого можно управлять всей плотиной ГЭС дистанционно. (В 1959 году при строительстве ГЭС в пункте управления стояла громоздкая машина на ручном управлении). Сейчас такой же миниатюрный пульт дистанционного управления монтируют на Ново-Иркутской ТЭЦ.
«Иркутский репортёр» - первый журналист в убежище ГЭС
Последнее защитное сооружение построено в Иркутске в 2004 году в связи с расширением одного из предприятий. Специалисты говорят, что на строительство даже самого маленького убежища в нынешних ценах нужно минимум десять миллионов рублей. Мы покидаем «Убежище № 1». Запирается на висячий замок наружная, «цивильная» дверь. Внутренняя, герметичная, остаётся открытой. Она стоит на деревянном бруске, чтобы от собственной тяжести её не перекосило, как иллюстрация к старой воинственной песне: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».
Источник