(no subject)
Книгой года для меня стала "Шпион, который исчез" Реджинальда Тиг-Джонса. Хорошо и с юмором написанная, можно читать и перечитывать.
Социалисты-революционеры, или эсеры, как они себя называли, были старой политической организацией со своими традициями и репутацией, которую нужно было поддерживать. Арест превратился у них в привычку и стал почти второй натурой (и в самом деле, разве не была Сибирь набита эсерами и усеяна их костями!) Фунтиков, таким образом, был опозорен не потому, что его арестовали, а потому, что он был найден виновным в заговоре против своих товарищей по партии. Попросту говоря, для русских он был sookin syn, или, как сказали бы англичане, dirty dog.
В старые времена его, скорее всего, сослали бы в Сибирь. Но в нынешних обстоятельствах, на которые закаспийцы никак не могли повлиять, доставить его туда не было никакой возможности; тогда они почесали затылки и решили, что если уж традиция требует, чтобы его отправили куда-нибудь подальше, то почему бы им не попросить британцев послать его, скажем, в Индию. Единственной альтернативой был расстрел, так как никому не улыбалось и дальше держать его в асхабадской тюрьме - слишком уж близко это было от дома. У меня сложилось впечатление, что расстрела Фунтикова никто не хотел. По крайней мере, не хотели его братья-эсеры. Это могло, если можно так выразиться, бросить тень на фамильную репутацию. Дружкин был совсем не против расстрелять его - просто чтобы не потерять формы, - но у Дружкина не было фамильной репутации, о которой ему стоило бы беспокоиться.
В перерывах перевожу статьи, прямо сейчас вот - статью полковника Тода от 1940 года. На эпитеты по адресу своих закаспийских союзников он не скупится, именуя их не иначе как rabble. Еще восхитил Hetman Dutov, гетман такой гетман.
Социалисты-революционеры, или эсеры, как они себя называли, были старой политической организацией со своими традициями и репутацией, которую нужно было поддерживать. Арест превратился у них в привычку и стал почти второй натурой (и в самом деле, разве не была Сибирь набита эсерами и усеяна их костями!) Фунтиков, таким образом, был опозорен не потому, что его арестовали, а потому, что он был найден виновным в заговоре против своих товарищей по партии. Попросту говоря, для русских он был sookin syn, или, как сказали бы англичане, dirty dog.
В старые времена его, скорее всего, сослали бы в Сибирь. Но в нынешних обстоятельствах, на которые закаспийцы никак не могли повлиять, доставить его туда не было никакой возможности; тогда они почесали затылки и решили, что если уж традиция требует, чтобы его отправили куда-нибудь подальше, то почему бы им не попросить британцев послать его, скажем, в Индию. Единственной альтернативой был расстрел, так как никому не улыбалось и дальше держать его в асхабадской тюрьме - слишком уж близко это было от дома. У меня сложилось впечатление, что расстрела Фунтикова никто не хотел. По крайней мере, не хотели его братья-эсеры. Это могло, если можно так выразиться, бросить тень на фамильную репутацию. Дружкин был совсем не против расстрелять его - просто чтобы не потерять формы, - но у Дружкина не было фамильной репутации, о которой ему стоило бы беспокоиться.
В перерывах перевожу статьи, прямо сейчас вот - статью полковника Тода от 1940 года. На эпитеты по адресу своих закаспийских союзников он не скупится, именуя их не иначе как rabble. Еще восхитил Hetman Dutov, гетман такой гетман.