дЖИН -Великий и Всемогущий -это ты сам =) РАгнарёк))
- Ладно, - вздохнул я, - скажите хотя бы, кто вы? И для чего, собственно говоря, была назначена эта самая встреча?
Незнакомец пожал плечами.
- На первую половину вашего вопроса ответить довольно легко… и в то же время почти невозможно. А удовлетворительного ответа на вторую половину вашего вопроса вовсе не существует, хотя ответ, который вас совершенно не устроит, я готов дать в любой момент. Забавно!
- Но наверняка существует какой-то бессмысленный набор звуков, который окружающие считают вашим именем, - подсказал я.
- Да, существует. Но боюсь, что этот самый «набор звуков» окончательно вас запутает. Видите ли, когда люди хотят упомянуть меня в своих речах, они говорят: «Аллах».
Он развел руками и виновато улыбнулся. Я озадаченно уставился на собеседника. Да уж, стоило ехать черт знает куда, в город, где я не был так много лет, что постепенно начал сомневаться в его существовании, - и все это для того, чтобы в первом попавшемся кафе наткнуться на городского сумасшедшего. Ничего не попишешь, мое фирменное везение!
Потом я понял, что все гораздо хуже. Мало того, что вышеупомянутый «городской сумасшедший» не только безупречно говорил на моем родном языке, весьма отличном от немецкого. В довершение всех бед он знал, как меня зовут, когда я приехал в город. И, честно говоря, я с самого начала почувствовал, что он знает обо мне гораздо больше. Может быть, абсолютно все.
«Аллах»? - собравшись с духом, переспросил я. - Хотите сказать, что вы - бог мусульман? И, вопреки здравому смыслу, вы все-таки есть? Ерунда какая-то!
- Не Бог, а Аллах, - поправил он. - Это разные вещи. Кроме того, могу вас успокоить: меня нет и никогда не было. В этом, собственно говоря, и заключается проблема.
[Твой рагнарЁК=)]
- Какая проблема?
К этому моменту я как раз начал понимать, что городской сумасшедший у нас я. А этот красавчик - моя очередная галлюцинация. Возможно, служащие психиатрической лечебницы, куда меня давным-давно благополучно упрятали заботливые родственники, забыли сделать мне очередной успокоительный укол, и теперь я могу вовсю наслаждаться всякими экзотическими видениями, ловить за хвост свою своеобразную удачу, пока они не опомнились и не возобновили курс лечения.
- Что бы вы ни думали, Макс, но за этим столом нет ни одного безумца, - мягко сказал незнакомец. - Перед тем как я вошел, вы хотели заказать кофе, помните? Могу вас порадовать: это как раз то чудо, которое мне по зубам.
Он ослепительно улыбнулся и эффектно - жест не то фокусника, не то эксгибициониста - распахнул свое невероятноепальто. Под пальто обнаружился строгий черный костюм. Ятак и не успел разглядеть, откуда именно появилась маленькая чашка, такая же пронзительно-зеленая, как пальто, потрясшее меня до самых оснований моей смешной души. Кажется, он извлек ее из нагрудного кармана своего элегантного пиджака, хотя тут я могу ошибаться.
- Это - самый лучший кофе, какой только можно отыскать под этим небом, - объявил Аллах. - Точно такой же кофе готовил повар Гарина аль Рапида, а этот парень вел свой род от верховных джиннов Первой Пустыни!
- Что это за «первая пустыня» такая? - осведомился я, принимая угощение. - Никогда о ней не слышал…
- Вы о многом не слышали. И еще больше успели позабыть. По счастию, ваше неведение не мешает некоторым событиям оставаться свершившимися фактами.
Я осторожно попробовал кофе и расцвел от удовольствия. Этот воистину божественный напиток отличался от обыкновенного хорошего кофе столь же разительно, как настоящие живые цветы от своих чудовищных пластиковых копий.
- Вы нашли кратчайший путь к моему сердцу! Вы утверждаете, что вы - наваждение, я вас правильно понял?
Мой собеседник кивнул, и я торжественно закончил:
- В таком случае вы - наилучшее из наваждений! Это я вам говорю, как крупный специалист в данном вопросе.[2 - Это не пустая болтовня, а ссылка на сумму событий, изложенных в цикле «Лабиринты Ехо». Читателю, незнакомому с этим циклом, достаточно знать, что визит Макса в Берлин - не туристическая поездка благополучного обывателя, а самовольная отлучка начинающего колдуна из иного Мира. (Примеч. авт.)]
- Ну наконец-то! - улыбнулся Аллах. - А я все ждал, когда вы перестанете упорно притворяться обыкновенным человеком, который впервые в жизни столкнулся с необъяснимым.
- Я вошел в роль, - признался я. - Знаете, если уж я берусь за дело, то стараюсь делать его хорошо. И поскольку я решил немного побыть старым добрым Максом, которого понесло на прогулку по Берлину, я постарался стать им по-настоящему… Понимаете, тому Максу, который то и дело сталкивается с необъяснимым, нет места под этим замечательным хмурым небом. Я так старался соответствовать обстоятельствам, что немного увлекся.
- Разумеется, я понимаю, - согласился он.
- Вот и ладно, - улыбнулся я, аккуратно поставив на стол пустую чашку. - А теперь вам все-таки придется ответить на вторую половину моего дурацкого вопроса. По какому такому делу я вам понадобился? Или вам просто надоело, что я то и дело поминаю ваше имя всуе?
За мной действительно издавна водится смешная привычка поминать беднягу Аллаха по любому поводу. Я регулярно отсылаю к нему своих горемычных собеседников, вместо того чтобы отправить их в научно-исследовательскую экспедицию к общеизвестному анатомическому органу. Я периодически возношу ему хвалу, клянусь его именем, а изредка даже высказываю претензии - просто потому, что слово «аллах» всегда казалось мне забавным.
- Да нет, поминайте на здоровье, - равнодушно отмахнулся мой собеседник. - Мне, откровенно говоря, все равно… Я назначил вам встречу, поскольку хочу предложить вам работу.
- Надеюсь, вы не вербуете муэдзинов? - я рассмеялся от неожиданности. - Предупреждаю: голос у меня всю жизнь был так себе, слабенький, а слух и вовсе дерьмовый! Я распугаю все население Ближнего Востока… Ну или, по крайней мере, навсегда отвращу этих бедняг от истинной веры.
- Да ну, ерунда какая! При чем тут ваш голос?
- Ну тогда ладно, - великодушно сказал я. И наконец умолк, прикусил язык, велел себе молчать и слушать: хорош я буду, если этот красавчик обидится, справедливо сочтет меня идиотом и уйдет, а я останусь. И, надо думать, скоропостижно скончаюсь от любопытства, прежде чем принесут счет.
Но Аллах и не думал обижаться. Он, оказывается, подыскивал подобающую формулировку.
- Даже не знаю, какие нужны слова, чтобы вы правильно поняли суть проблемы, - наконец пожаловался он.
- А вы просто скажите как есть, - предложил я. - Аллах с ними, со словами! Ох, извините…
- Не нужно извиняться, я же сказал, что мне абсолютно все равно. Ладно, пожалуй, вы правы: я не буду подбирать выражения, а просто скажу как есть. Вы знакомы с пророчествами о конце мира?
- Ну разве что в общих чертах. Не могу сказать, что это было мне интересно, поэтому я всегда ограничивался той эсхатологической информацией, которая случайно влетала в моиуши. Ну знаете, так называемый «Апокалипсис», примерещившийся бедняге Иоанну: четверка всадников, труба архангела, Страшный Суд и прочая высокопарная чушь. И еще в сундуках моей памяти пылится одна мрачная версия из скандинавской мифологии: вроде бы там какая-то сволочная псина пожирает солнце, наступает тьма, а потом начинается Последняя битва, в ходе которой гибнут чуть ли не все боги… Или сначала наступает битва, а уже потом - тьма? В общем, все это называется красивым словом Рагнарёк…
- Вот-вот! - оживился Аллах. - Из всех известных мне версий скандинавская, пожалуй, наиболее точно отражает истинное положение вещей. Именно об этом я и собирался с вами поговорить.
- Кстати, вы вполне можете обращаться ко мне на «ты», - предложил я. - Извините, что не сказал это раньше: до менякак-то не сразу дошло… Так что там с этой Последней битвой?
- С нею все в порядке, - будничным тоном сказал мой новый приятель. - Даже дата уже известна: Последняя битва должна состояться примерно через семь месяцев, в день зимнего солнцестояния. В этом году оно как раз совпадает с полнолунием, очень удачно! Заранее представляю, как великолепно будет выглядеть поле боя при свете полной луны… Собственно говоря, я хотел предложить вам - тебе! - возглавить одну из армий.
- Как это? - тупо переспросил я.
- Ну как… Как обычно командуют армиями. Думаю, ты быстро освоишься. На самом деле чем больше людей, тем проще с ними справиться. Человек, которому удается поддерживать дисциплину в маленькой организации, очень легко управляется с толпой. Вот наоборот получается далеко не всегда. Язнавал немало великих полководцев, которые так и не сумели навести порядок у себя дома.
- Подождите! - жалобно попросил я. - Имейте в виду, я действительно ничего не понимаю. Какая армия? Какая, к чертям собачьим, Последняя битва?! При чем тут зимнее солнцестояние? И самое главное: при чем тут я, если уж на то пошло?
- Макс, этому миру пришел конец, - жестко сказал мой собеседник.
Если честно, он употребил совсем другое слово: то самое, которое отлично рифмуется со словом «конец» и никогда не уходит живым из хищных лап цензоров.
Услышав матерное словечко из божественных уст, я нервно рассмеялся, а потом заткнулся. На сей раз смысл его речей был мне совершенно ясен - яснее некуда!
- Полный? - переспросил я.
Аллах нетерпеливо пожал плечами:
- А какой же еще?
- И все исчезнет? - растерянно уточнил я. - Жаль: здесь много изумительно красивых мест.
- Думаю, я не совсем правильно выразился. Конец мира, о котором я толкую, касается только людей и еще некоторых созданий. Тех, кого люди называют «богами». Земля и небо останутся, просто станут иными. Думаю, в новом мире тоже будет немало изумительно красивых мест, так что тебе не о чем сожалеть. Кроме того, ты же давно отдал свое сердце совсем другому небу, я не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь. Сердце, а в придачу к нему легкие, печенку и прочий полезный для жизни ливер. И все же…
- Кстати, тебе тоже не обязательно говорить мне «вы», - заметил он.
- Да? - удивился я. - Знаете, мне несколько неловко говорить «ты» существу, которое считается богом. Я не шибко религиозен, но амикошонство тоже не в моем вкусе!
- Дело хозяйское, - согласился Аллах.
Мы помолчали, наконец я снова встрепенулся.
- Вы мне вот что объясните: при чем тут все-таки я? Ну, будет конец света, какая-то Последняя битва… Но я здесь больше не живу. И вряд ли смогу принять участие в этом вашем спортивном мероприятии.
- Сможешь, если захочешь. Собственно говоря, именно об этом я и намерен с тобой договориться. Я собираюсь предложить тебе самое невероятное приключение, о каком ты и мечтать не смел.
- Возглавить одну из армий, да? - усмехнулся я. - Вынужден вас огорчить: я никогда в жизни не мечтал о карьере военачальника. К тому же у меня практически не функционирует тот участок мозга, который заведует честолюбивыми устремлениями. Я в этом смысле, можно сказать, инвалид.
- Не говори глупости, - вздохнул мой собеседник. - При чем тут твои честолюбивые устремления? Я же не предлагаю тебе пост главнокомандующего НАТО! Соберись с мыслями, ладно?
- Было бы с чем… Ну сами подумайте: как я могу возглавить какую-то армию, если я понятия не имею, что такое армия и как ее следует возглавлять? Между прочим, я никогда в жизни не служил в армии - даже рядовым! Да и книжки про войну не любил читать. И вообще, зачем это нужно, чтобы я возглавлял какую-то там армию? Неужели этот ваш конец света нельзя провернуть без моего участия?
- Нельзя, - подтвердил он.
- Вот это да! Как это приятно: «земную жизнь пройдя до половины», внезапно обнаружить, что без тебя совершенно невозможно обойтись на таком ответственном мероприятии… А почему, собственно говоря?
- Потому что… - мой новый приятель задумчиво уставился в одну точку: подыскивал нужные слова. - Ну по большому счету без тебя можно обойтись, - неожиданно признал он. - По большому счету обойтись можно без кого угодно. Но если ты откажешься, эту армию придется возглавить мне самому. А это неправильно.
- Почему? - удивился я.
- Ну хотя бы потому, что меня нет, - туманно пояснил он. - В отличие от всех остальных действующих лиц предстоящего этому миру финала, я - не настоящий бог. Так, наваждение, нечаянно осуществившаяся мечта одного сумасшедшего Вершителя по имени Мухаммед.
- А откуда вы знаете о Вершителях? - обомлел я.
- Ну положим, невелика тайна. А вот термин я изъял из твоего собственного лексикона, вместе с кучей других полезных словечек, для удобства общения, - пояснил Аллах.
Я вспомнил синоним слова «конец», несколько минут назад извергшийся из божественных уст, и виновато отвернулся. Но Аллах не обращал внимания на мое смущение.
- У почитающего меня народа есть миф об абдалах, так называемых «скрытых святых», тайно управляющих миром, - продолжил он. - О, эти умники, суфии, отлично знали, на что способны Вершители! Этот переменчивый мир всегда становится таким, каким вы хотите его видеть, - рано или поздно, так или иначе. Неудивительно, что он подошел к концу: вас много, а ваши желания, как правило, еще более безумны и нелепы, чем бесхитростные просьбы прочих детей человеческих. В общем, что касается меня - бедняга Мухаммед так хотел, чтобы я был! Дело кончилось тем, что мне пришлось возникнуть из небытия. Если уж Вершителю по-настоящему приспичит…
- Вы хотите сказать, что пророк Мухаммед вас создал?!
- Ну да. А что тут такого невероятного? Вспомни свои собственные наваждения, Вершитель! - усмехнулся он.
- Наваждения? Вы хотите сказать, что все, что со мной происходит…
- Я вообще ничего не хочу сказать, - отмахнулся Аллах. - Но говорю, поскольку тебе кажется, что именно это я и должен делать. И вообще, не обращай внимания на мою манеру выражаться - что тебе до нее?
- Да, пожалуй. Но я все равно не понимаю, почему бы вам самому не сразиться в этой Последней битве? Если вас нет, значит, вы неуязвимы и можете спокойно развлекаться - чего же еще?!
- Если я возглавлю одну из армий в грядущей Последней битве, это будет очень плохо для всех. В первую очередь для меня самого, поскольку ни одно наваждение не имеет права вмешиваться в так называемые «реальные события». А Последняя битва - самое что ни на есть реальное событие, можешь мне поверить. Если я отягощу себя активным участием в делах людей и богов, я стану слишком настоящим и никогда не обрету свободу, сладкая тень которой уже давно дразнит меня своими неописуемыми очертаниями.
- Да, это уважительная причина, - признал я. - Но с какой стати вы решили, будто из меня получится хороший заместитель главнокомандующего?
- А почему бы и нет? - улыбнулся он. - Ты вообще идеальный заместитель. Ты просто рожден для того, чтобы доводить до конца чужие дела. Между прочим, именно поэтому тебе никогда не удавалось привести в порядок собственные. И не удастся, я полагаю. Строго говоря, у тебя вообще нет своих дел. Только чужие, зато их ты можешь улаживать с пугающей легкостью.
- И то верно, - задумчиво согласился я.
Возражать не очень-то хотелось: у меня было достаточно поводов сделать примерно те же выводы касательно своей загадочной способности улаживать чужие проблемы. При этом страшно вспомнить, сколько лет я угрохал на жалкие попытки перевернуть мир, прежде чем понял, что мне вообще не стоит выпендриваться, убеждая себя и окружающих, будто у меня могут быть какие-то там «собственные дела».
- А гибель мира, который уже давно перестал быть твоим, - как раз то самое «чужое дело», которое просто необходимо довести до конца, - лукаво подытожил Аллах.
- Похоже, что так. И что от меня требуется?
- Просто повести за собой мое воинство. Даже еще проще: немного помочь Мухаммеду, который уже готов выступить в поход. Понимаешь, Макс, кто-то из нас должен все время быть рядом с ним. Он даже не может покинуть свою могилу, пока его не позовут. А позвать его могу только я. И еще ты. Для него это не имеет значения.
- Как это - «не имеет значения»? - насторожился я.
- Что, не верится? А вот послушай. Люди моего народа любят пересказывать историю о том, как однажды Мухаммед был у меня в гостях…
- Уже смешно! - фыркнул я.
- Возможно, - спокойно согласился он. - Тем не менее… Считается, что в ходе его визита я скрывался за занавеской, поскольку никто из людей - даже Мухаммед! - не может лицезреть мой облик. Когда перед Мухаммедом появилось блюдо с угощением, он сказал, что ему неловко есть одному. И тогда из-за занавески появилась рука и взяла с блюда горсть риса. Мухаммед узнал в ней руку своего родича по имени Али - твою руку, Макс! Не могу сказать, что эта история так уж правдива, но как метафора она вполне годится.
- Подождите! - попросил я. - Как я могу быть каким-то там родичем Мухаммеда? Может быть, я сегодня неважно выгляжу, но я не настолько стар, чтобы фигурировать в мифах и легендах… И потом, я не так уж хорошо знаю историю своей семьи, но мы с вашим Мухаммедом - люди разных национальностей, вам так не кажется?
- Ну при чем тут твоя национальность? - вздохнул Аллах. - Ты говоришь ерунду и готов тараторить до вечера, лишь бы заглушить настойчивый шепот своей собственной памяти, которая твердит тебе, что когда-то мы с тобой были хорошими друзьями и в те дни тебя действительно звали Али. Ты боишься этих воспоминаний, да? Они разрушают последний бастион твоего здравого смысла.
- Какой «последний бастион»? - я окончательно растерялся.
- Твердую уверенность в том, что тебя зовут Макс и тебе недавно исполнилось тридцать три года. Кажется, ты готов до последней капли крови сражаться за право и дальше оставаться при своей незамысловатой биографии. Забавно: с новостью о предстоящем конце мира ты смирился довольно легко!
- Я вас не понимаю, - упрямо сказал я и сам не узнал собственный шепот.
- Ничего страшного. Когда-нибудь поймешь.
- А как меня зовут на самом деле?
Смешно сказать, я смертельно боялся, что он ответит на мой вопрос. Казалось бы, что может изменить какое-то имя, упорядоченный набор звуков, изобретенный людьми для того, чтобы как-то обращаться друг к другу?
Но Аллах только улыбнулся и покачал головой.
- Как тебя только не зовут! Впрочем, как тебя зовут на самом деле, я, откровенно говоря, не знаю. Боюсь, что вообще никак. Видишь ли, ты - очень древнее существо, Вершитель. И когда-то - бесконечно давно! - ты нашел способ убежать от смерти, которая до сих пор страшит тебя чрезвычайно.
- Какой способ?
От всех этих неземных откровений меня колотило так, что от попытки внятно произносить слова скулы сводило.
- Это был простой и гениальный способ. Ты научился быть наваждением. Ты позволяешь снова и снова придумывать тебя - людям, богам, другим Вершителям и вообще всем кому не лень. А в те дни, когда тебя звали Али, ты был моей собственной фантазией. В ту пору я выдумал тебя, чтобы ты помог мне справиться с Мухаммедом, а Мухаммеду - с дэвами, драконами и прочими напастями, которые он сам изобретал с удивительным проворством! Разумеется, они тут же обретали плоть: Мухаммед был очень могущественным Вершителем. Лучшим из всех, кого мне доводилось видеть в деле… Хочешь сменить тему?
Я молча кивнул. К этому моменту я был почти уверен, что умру, если услышу еще хоть слово о своем славном прошлом. Или, чего доброго, действительно вспомню все эти вещи, о которых он начал говорить. Почему-то мне казалось, что это будет даже хуже, чем смерть.
Мой собеседник великодушно умолк. Я взял банку с тоником. Рука противно дрожала, но я собрался с силами, поднес жестянку к губам и мелкими глотками допил остатки горьковатого лимонада. Когда я поставил пустую банку на стол, рука вела себя вполне прилично. Так мило с ее стороны!
- Ладно, - вздохнул я. - Может быть, все, что вы говорите, и все, о чем вы, к счастью, умолчали, - правда. Не хочу об этом думать. Не сейчас!.. Но в настоящий момент я не ощущаю себя таким уж могущественным существом. И как, интересно, я буду воскрешать этого вашего мертвого Мухаммеда, вести за собой солдат, готовых умереть за мою улыбку, отдавать приказы и все в таком духе? Я не потяну…
- Об этом не беспокойся: если ты примешь мое предложение, я передам тебе свою связку ключей от человеческих сердец, в дополнение к твоей собственной связке. Я хочу сказать, что тебе предстоит получить в дар мое могущество. Все или почти все.
- Могущество - обременительная штука, - отметил я.
- Твое - может быть. Но не мое! - улыбнулся он. - Тебе понравится, обещаю!
- Да? - удивился я. - Что ж, поглядим… А что, собственно говоря, за «воинство» мне предстоит возглавить?
- Просто люди, - мягко сказал он. Немного подумал и добавил: - Мертвые люди. Те, кто уже давным-давно умер, и те, кто все еще жив. Но их дух спит так крепко, что их тоже можно считать мертвыми.
- А те, чей дух не спит?
- О, таких немного. Они-то как раз и будут твоими противниками в Последней битве. Но не только они. Еще те существа, которых люди называют «богами».
- Ого! - фыркнул я. - Выходит, вы предлагаете мне стать предводителем «темных сил»? Вот уж спасибо, выразить не могу, как вы меня растрогали!
- Не говори ерунду, - сухо сказал Аллах. - Нет ни «темных», ни «светлых» сил, нет никакой битвы «добра» со «злом». Это только у людей, среди которых ты довольно долго болтался, есть старая как мир глупая история о том, как «хорошие парни» сражаются против «плохих парней». Думаю, что-то в таком роде ты и имеешь в виду. Но эта младенческая сказочка не имеет никакого отношения к реальному положению вещей. Нет ни «плохих», ни «хороших» парней. Есть только мертвые и живые. В нашем случае - не просто живые, а бессмертные.
- Ну, на мой вкус, мертвые парни - это и есть плохие парни, - сердито сказал я. - А бессмертные - хорошие. По-моему, все очень просто! Я, знаете ли, ненавижу смерть во всех ее проявлениях.
- Именно поэтому я рассчитываю на твое согласие! - Аллах упорно гнул свою линию.
- Ну и напрасно. Чего я не собираюсь делать, так это возглавлять армию мертвецов, и уж тем более «мертвых духом». Пусть себе катятся ко всем чертям, но без моего участия!
- Сначала дослушай до конца, - попросил он. - Как ты думаешь, зачем вообще потребовалось затевать эту Последнюю битву?
- Не знаю! - фыркнул я. - Может быть, непостижимые силы, от которых зависит сценарий всего происходящего, обожают батальные сцены. А может быть, они просто решили, что так романтичнее.
- Не без того, - совершенно серьезно согласился Аллах. - Но есть еще кое-что. Видишь ли, для мертвецов, населяющих эту прекрасную землю, эта битва - единственный шанс стать живыми.
- Как это?
- А вот не знаю как. Речь идет о настоящем чуде, в сравнении с которым все прочие чудеса - всего лишь прикладная магия для кухонного пользования… Мертвые станут живыми, а бессмертные встретятся лицом к лицу со своей смертью. Вышло так, что именно у тебя есть шанс привести их на порог величайшего из чудес, а потом отойти в сторону и посмотреть, что из этого выйдет. Ты же из тех ребят, которые всегда отходят в сторону в конце каждой истории, верно?
Я невольно улыбнулся, потому что это было чистой правдой. А потом понял, что почти готов согласиться на предложение этого красавчика.
- Когда-то в юности я стал счастливым владельцем роскошного издания «Бабур-намэ», - я обращался не столько к своему собеседнику, сколько к самому себе. - Там есть одно потрясающее место: Бабур пишет, что неоднократно размышлял о том, что было бы неплохо «свести слона с носорогом и посмотреть, как они будут себя держать». Насколько я понимаю, вы предлагаете мне приключение вполне во вкусе Бабура… Соблазнительное предложение, нечего сказать!
- Да, примерно так оно и есть, - обрадовался Аллах.
- Ну ладно, - вздохнул я. - Предположим - только предположим! - что я соглашусь участвовать в этой безумной затее. Но что бы вы там ни говорили о моей удивительной природе, мне по-прежнему кажется, что я - вполне человек, а посему состою из костей, мяса и прочей ненадежной чепухи. Я не бессмертный и не мертвый, ни телом ни духом - во всяком случае, я на это здорово надеюсь… Вам не кажется, что у вашей армии будет слишком уязвимый военачальник?
- А, ну это просто уладить, - отмахнулся он. - Я могу подарить тебе очень много жизней. Не бесконечно много, но до конца кампании хватит. Что ты скажешь о таком числе? - он постучал ухоженным длинным ногтем по краю белой пластмассовой пепельницы, установленной в центре стола.
Только теперь я заметил, что на дне пепельницы нарисованы три аккуратные темно-синие шестерки.
- Ничего себе! - ухмыльнулся я.
- Это смешное число? - удивился мой собеседник.
- Ага! - подтвердил я. - У меня вполне разнузданное воображение, но мне никогда не приходило в голову, что в один прекрасный день мне предложат заделаться Антихристом! Да уж, нечего сказать, нашел себе халтурку на выходные…
- Антихрист - это термин из христианской религии? Ну да, припоминаю, кто-то вроде нашего Даджжала… Глупости какие! - зевнул мой собеседник. И с неподдельным интересом спросил: - А что такое «халтурка»?
- Работа, - я пожал плечами. - Просто работа, которую можно сделать за короткий промежуток времени, в перерыве между основными занятиями, получить деньги и смыться, прежде чем в построенном тобой доме начнет рушиться потолок.
- Очень хорошее определение, - уважительно сказал Аллах. - Да, именно это от тебя и требуется. Но учти: «смыться» можно будет не раньше, чем «потолок» действительно начнет рушиться.
- Между прочим, я еще не дал согласия на эту авантюру, - напомнил я. - И не думаю, что…
- Не обманывай себя, Макс, - строго сказал он. - Ты уже дал свое согласие, с самого начала. Если бы ты его не дал, тебе бы просто не позволили родиться. Мой разговор с тобой - простая формальность. Заранее известно, чем он закончится, так что не растягивай это сомнительное удовольствие.
- Как это - не позволили бы родиться? - возмутился я.
- А вот так, - неопределенно объяснил он. - Как это всегда бывает.
- Между прочим, вы совершенно напрасно сказали, будто вам заранее известно, чем закончится наш разговор, - проворчал я. - Я уже почти согласился, а теперь… Теперь меня здорово подмывает сказать вам «нет».
- Говори, что хочешь, - мой собеседник хранил спокойствие. - Но учти: если ты сейчас откажешься, это не будет иметь никакого значения. Ты просто забудешь о нашей беседе, как забыл о прежних, - до поры до времени. Ты и сам не заметишь, как исчезнешь отсюда, окажешься дома и будешь совершенно уверен, что проснулся и не можешь вспомнить, что тебе снилось: так ведь часто бывает. А потом судьба снова приведет тебя сюда, и я снова появлюсь неизвестно откуда, и все начнется сначала… Мы с тобой, можно сказать, ведем этот диалог чуть ли не с начала времен. Тебе еще не надоело?
Я был склонен полагать, что он метет ерунду, разум мой шипел, как взбешенный кот: «Чушшшь!» - но мудрое, безгласное существо, по большей части дремлющее на илистом дне сознания, отлично знало, что этот странный парень говорит правду. Это существо знало и великое множество других, чрезвычайно полезных в данной ситуации, вещей. Но я не дал тяжелой темной волне воспоминаний накрыть меня с головой, поскольку был совершенно уверен, что это удовольствие будет стоить мне рассудка, если не жизни.
- Не нужно волноваться, - мягко сказал Аллах. - Ничего страшного не происходит. Наша встреча - просто часть твоей удивительной жизни, полной самых невероятных чудес. Ты же сам хотел, чтобы у тебя была именно такая жизнь, разве нет?
- Пожалуй, но…
- Никаких «но». Хотел - получай. Выпьешь еще кофе? - будничным тоном спросил он.
Я молча кивнул: кофе его воистину был восьмым чудом света, и мне следовало пользоваться случаем.
- Ну вот и договорились, - подытожил мой работодатель.
... Просто до меня наконец-то дошло, что не следует тратить силы на попытки принять какое-то решение: все давным-давно решили без моего участия, приговор несправедлив, но по-своему прекрасен и обжалованию не подлежит. Поэтому я просто молчал и ждал: что теперь?
- Теперь тебе предстоит один официальный визит, - мой собеседник перешел на деловитый тон. - Тебя ждет Сфинкс. Она уже давно стережет твое оружие.
- Именно «она»? - уточнил я. - А разве Сфинкс женского пола?
- Ну да, а какого же еще? - Аллах немного помолчал и добавил: - Вообще-то сумасшедшая кошка совершенно помешалась на своей любимой игре в загадки, но это не беда. Может быть, она тебя убьет - что с того? Ну, останется у тебя шестьсот шестьдесят пять жизней вместо шестисот шестидесяти шести, тоже мне, проблема…
- Но я не люблю, когда меня убивают, - возразил я.
- Но у тебя еще никогда не было такого количества жизней в запасе. Кроме того, вполне может случиться так, что ты отгадаешь ее загадку: время от времени они бывают такими простыми - даже не верится! Одним словом, ты как-нибудь выкрутишься.
- А что потом? - с замирающим сердцем спросил я.
- Потом - по обстоятельствам. Скорее всего, тебе придется отправиться в Медину, чтобы призвать Мухаммеда, наступив на его могилу. Словом, увидишь. Только сделав первый шаг, можно приступить к следующему… Ладно, все улажено, так что теперь я, пожалуй, могу попрощаться.
- Попрощаться? - удивился я. - Но вы собирались как-то передать мне свое могущество. И еще некую загадочную «связку ключей» от человеческих сердец…
- Они и без того принадлежат тебе, - улыбнулся Аллах. - Просто до сих пор у тебя не хватало пороху переворошить свои кладовые. Ты бы здорово удивился, если бы узнал, на что может наткнуться человек, принимаясь за ревизию собственного имущества!
- А шестьсот шестьдесят шесть жизней? - недоверчиво спросил я. - Сомневаюсь, что они всегда были при мне: я всегда очень остро ощущал собственную смертность. Даже слишком остро!
- Твои шестьсот шестьдесят шесть жизней? Да, действительно, чуть не забыл! - согласился Аллах. Взял со стола пепельницу, внимательно уставился на темно-синие шестерки на ее дне, а потом неожиданно сильным, молниеносным движением запустил пепельницу точнехонько в мою голову.
Последнее, что я запомнил, - его неестественно красивое бледное лицо, перекосившееся в бесшабашно-веселой, но вполне зловещей ухмылке…
Я открыл глаза и огляделся. Под ногами искрился светлый песок...
Я сидел на теплом камне, словно специально созданном заботливой природой в полном соответствии со всеми тайными пожеланиями моей задницы. Ни одно из многочисленных мягких кресел, с которыми мне доводилось иметь дело на протяжении своей жизни, изобилующей короткими, но нежными встречами с удобной мебелью, не шло ни в какое сравнение с этим изумительным камнем.
Потом я с удивлением обнаружил, что мои плечи укутаныярко-зеленым плащом. Знакомый, черт побери, оттенок! Неужели парень, назвавшийся Аллахом, любезно одолжил мне свое барахлишко?
- Все уже случилось, - равнодушно сказал я сам себе. - Ты уже ввязался в эту заварушку, так что ничего не попишешь. Бедняга мексиканец - боюсь, я так и не успел заплатить по счету! Сомневаюсь, что герр Аллах потрудился исправить положение: боги - это же самый безответственный народ…
[Скачать]http://knigosite.org/library/books/19616
* * *
Незнакомец пожал плечами.
- На первую половину вашего вопроса ответить довольно легко… и в то же время почти невозможно. А удовлетворительного ответа на вторую половину вашего вопроса вовсе не существует, хотя ответ, который вас совершенно не устроит, я готов дать в любой момент. Забавно!
- Но наверняка существует какой-то бессмысленный набор звуков, который окружающие считают вашим именем, - подсказал я.
- Да, существует. Но боюсь, что этот самый «набор звуков» окончательно вас запутает. Видите ли, когда люди хотят упомянуть меня в своих речах, они говорят: «Аллах».
Он развел руками и виновато улыбнулся. Я озадаченно уставился на собеседника. Да уж, стоило ехать черт знает куда, в город, где я не был так много лет, что постепенно начал сомневаться в его существовании, - и все это для того, чтобы в первом попавшемся кафе наткнуться на городского сумасшедшего. Ничего не попишешь, мое фирменное везение!
Потом я понял, что все гораздо хуже. Мало того, что вышеупомянутый «городской сумасшедший» не только безупречно говорил на моем родном языке, весьма отличном от немецкого. В довершение всех бед он знал, как меня зовут, когда я приехал в город. И, честно говоря, я с самого начала почувствовал, что он знает обо мне гораздо больше. Может быть, абсолютно все.
«Аллах»? - собравшись с духом, переспросил я. - Хотите сказать, что вы - бог мусульман? И, вопреки здравому смыслу, вы все-таки есть? Ерунда какая-то!
- Не Бог, а Аллах, - поправил он. - Это разные вещи. Кроме того, могу вас успокоить: меня нет и никогда не было. В этом, собственно говоря, и заключается проблема.
[Твой рагнарЁК=)]
- Какая проблема?
К этому моменту я как раз начал понимать, что городской сумасшедший у нас я. А этот красавчик - моя очередная галлюцинация. Возможно, служащие психиатрической лечебницы, куда меня давным-давно благополучно упрятали заботливые родственники, забыли сделать мне очередной успокоительный укол, и теперь я могу вовсю наслаждаться всякими экзотическими видениями, ловить за хвост свою своеобразную удачу, пока они не опомнились и не возобновили курс лечения.
- Что бы вы ни думали, Макс, но за этим столом нет ни одного безумца, - мягко сказал незнакомец. - Перед тем как я вошел, вы хотели заказать кофе, помните? Могу вас порадовать: это как раз то чудо, которое мне по зубам.
Он ослепительно улыбнулся и эффектно - жест не то фокусника, не то эксгибициониста - распахнул свое невероятноепальто. Под пальто обнаружился строгий черный костюм. Ятак и не успел разглядеть, откуда именно появилась маленькая чашка, такая же пронзительно-зеленая, как пальто, потрясшее меня до самых оснований моей смешной души. Кажется, он извлек ее из нагрудного кармана своего элегантного пиджака, хотя тут я могу ошибаться.
- Это - самый лучший кофе, какой только можно отыскать под этим небом, - объявил Аллах. - Точно такой же кофе готовил повар Гарина аль Рапида, а этот парень вел свой род от верховных джиннов Первой Пустыни!
- Что это за «первая пустыня» такая? - осведомился я, принимая угощение. - Никогда о ней не слышал…
- Вы о многом не слышали. И еще больше успели позабыть. По счастию, ваше неведение не мешает некоторым событиям оставаться свершившимися фактами.
Я осторожно попробовал кофе и расцвел от удовольствия. Этот воистину божественный напиток отличался от обыкновенного хорошего кофе столь же разительно, как настоящие живые цветы от своих чудовищных пластиковых копий.
- Вы нашли кратчайший путь к моему сердцу! Вы утверждаете, что вы - наваждение, я вас правильно понял?
Мой собеседник кивнул, и я торжественно закончил:
- В таком случае вы - наилучшее из наваждений! Это я вам говорю, как крупный специалист в данном вопросе.[2 - Это не пустая болтовня, а ссылка на сумму событий, изложенных в цикле «Лабиринты Ехо». Читателю, незнакомому с этим циклом, достаточно знать, что визит Макса в Берлин - не туристическая поездка благополучного обывателя, а самовольная отлучка начинающего колдуна из иного Мира. (Примеч. авт.)]
- Ну наконец-то! - улыбнулся Аллах. - А я все ждал, когда вы перестанете упорно притворяться обыкновенным человеком, который впервые в жизни столкнулся с необъяснимым.
- Я вошел в роль, - признался я. - Знаете, если уж я берусь за дело, то стараюсь делать его хорошо. И поскольку я решил немного побыть старым добрым Максом, которого понесло на прогулку по Берлину, я постарался стать им по-настоящему… Понимаете, тому Максу, который то и дело сталкивается с необъяснимым, нет места под этим замечательным хмурым небом. Я так старался соответствовать обстоятельствам, что немного увлекся.
- Разумеется, я понимаю, - согласился он.
- Вот и ладно, - улыбнулся я, аккуратно поставив на стол пустую чашку. - А теперь вам все-таки придется ответить на вторую половину моего дурацкого вопроса. По какому такому делу я вам понадобился? Или вам просто надоело, что я то и дело поминаю ваше имя всуе?
За мной действительно издавна водится смешная привычка поминать беднягу Аллаха по любому поводу. Я регулярно отсылаю к нему своих горемычных собеседников, вместо того чтобы отправить их в научно-исследовательскую экспедицию к общеизвестному анатомическому органу. Я периодически возношу ему хвалу, клянусь его именем, а изредка даже высказываю претензии - просто потому, что слово «аллах» всегда казалось мне забавным.
- Да нет, поминайте на здоровье, - равнодушно отмахнулся мой собеседник. - Мне, откровенно говоря, все равно… Я назначил вам встречу, поскольку хочу предложить вам работу.
- Надеюсь, вы не вербуете муэдзинов? - я рассмеялся от неожиданности. - Предупреждаю: голос у меня всю жизнь был так себе, слабенький, а слух и вовсе дерьмовый! Я распугаю все население Ближнего Востока… Ну или, по крайней мере, навсегда отвращу этих бедняг от истинной веры.
- Да ну, ерунда какая! При чем тут ваш голос?
- Ну тогда ладно, - великодушно сказал я. И наконец умолк, прикусил язык, велел себе молчать и слушать: хорош я буду, если этот красавчик обидится, справедливо сочтет меня идиотом и уйдет, а я останусь. И, надо думать, скоропостижно скончаюсь от любопытства, прежде чем принесут счет.
Но Аллах и не думал обижаться. Он, оказывается, подыскивал подобающую формулировку.
- Даже не знаю, какие нужны слова, чтобы вы правильно поняли суть проблемы, - наконец пожаловался он.
- А вы просто скажите как есть, - предложил я. - Аллах с ними, со словами! Ох, извините…
- Не нужно извиняться, я же сказал, что мне абсолютно все равно. Ладно, пожалуй, вы правы: я не буду подбирать выражения, а просто скажу как есть. Вы знакомы с пророчествами о конце мира?
- Ну разве что в общих чертах. Не могу сказать, что это было мне интересно, поэтому я всегда ограничивался той эсхатологической информацией, которая случайно влетала в моиуши. Ну знаете, так называемый «Апокалипсис», примерещившийся бедняге Иоанну: четверка всадников, труба архангела, Страшный Суд и прочая высокопарная чушь. И еще в сундуках моей памяти пылится одна мрачная версия из скандинавской мифологии: вроде бы там какая-то сволочная псина пожирает солнце, наступает тьма, а потом начинается Последняя битва, в ходе которой гибнут чуть ли не все боги… Или сначала наступает битва, а уже потом - тьма? В общем, все это называется красивым словом Рагнарёк…
- Вот-вот! - оживился Аллах. - Из всех известных мне версий скандинавская, пожалуй, наиболее точно отражает истинное положение вещей. Именно об этом я и собирался с вами поговорить.
- Кстати, вы вполне можете обращаться ко мне на «ты», - предложил я. - Извините, что не сказал это раньше: до менякак-то не сразу дошло… Так что там с этой Последней битвой?
- С нею все в порядке, - будничным тоном сказал мой новый приятель. - Даже дата уже известна: Последняя битва должна состояться примерно через семь месяцев, в день зимнего солнцестояния. В этом году оно как раз совпадает с полнолунием, очень удачно! Заранее представляю, как великолепно будет выглядеть поле боя при свете полной луны… Собственно говоря, я хотел предложить вам - тебе! - возглавить одну из армий.
- Как это? - тупо переспросил я.
- Ну как… Как обычно командуют армиями. Думаю, ты быстро освоишься. На самом деле чем больше людей, тем проще с ними справиться. Человек, которому удается поддерживать дисциплину в маленькой организации, очень легко управляется с толпой. Вот наоборот получается далеко не всегда. Язнавал немало великих полководцев, которые так и не сумели навести порядок у себя дома.
- Подождите! - жалобно попросил я. - Имейте в виду, я действительно ничего не понимаю. Какая армия? Какая, к чертям собачьим, Последняя битва?! При чем тут зимнее солнцестояние? И самое главное: при чем тут я, если уж на то пошло?
- Макс, этому миру пришел конец, - жестко сказал мой собеседник.
Если честно, он употребил совсем другое слово: то самое, которое отлично рифмуется со словом «конец» и никогда не уходит живым из хищных лап цензоров.
Услышав матерное словечко из божественных уст, я нервно рассмеялся, а потом заткнулся. На сей раз смысл его речей был мне совершенно ясен - яснее некуда!
- Полный? - переспросил я.
Аллах нетерпеливо пожал плечами:
- А какой же еще?
- И все исчезнет? - растерянно уточнил я. - Жаль: здесь много изумительно красивых мест.
- Думаю, я не совсем правильно выразился. Конец мира, о котором я толкую, касается только людей и еще некоторых созданий. Тех, кого люди называют «богами». Земля и небо останутся, просто станут иными. Думаю, в новом мире тоже будет немало изумительно красивых мест, так что тебе не о чем сожалеть. Кроме того, ты же давно отдал свое сердце совсем другому небу, я не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь. Сердце, а в придачу к нему легкие, печенку и прочий полезный для жизни ливер. И все же…
- Кстати, тебе тоже не обязательно говорить мне «вы», - заметил он.
- Да? - удивился я. - Знаете, мне несколько неловко говорить «ты» существу, которое считается богом. Я не шибко религиозен, но амикошонство тоже не в моем вкусе!
- Дело хозяйское, - согласился Аллах.
Мы помолчали, наконец я снова встрепенулся.
- Вы мне вот что объясните: при чем тут все-таки я? Ну, будет конец света, какая-то Последняя битва… Но я здесь больше не живу. И вряд ли смогу принять участие в этом вашем спортивном мероприятии.
- Сможешь, если захочешь. Собственно говоря, именно об этом я и намерен с тобой договориться. Я собираюсь предложить тебе самое невероятное приключение, о каком ты и мечтать не смел.
- Возглавить одну из армий, да? - усмехнулся я. - Вынужден вас огорчить: я никогда в жизни не мечтал о карьере военачальника. К тому же у меня практически не функционирует тот участок мозга, который заведует честолюбивыми устремлениями. Я в этом смысле, можно сказать, инвалид.
- Не говори глупости, - вздохнул мой собеседник. - При чем тут твои честолюбивые устремления? Я же не предлагаю тебе пост главнокомандующего НАТО! Соберись с мыслями, ладно?
- Было бы с чем… Ну сами подумайте: как я могу возглавить какую-то армию, если я понятия не имею, что такое армия и как ее следует возглавлять? Между прочим, я никогда в жизни не служил в армии - даже рядовым! Да и книжки про войну не любил читать. И вообще, зачем это нужно, чтобы я возглавлял какую-то там армию? Неужели этот ваш конец света нельзя провернуть без моего участия?
- Нельзя, - подтвердил он.
- Вот это да! Как это приятно: «земную жизнь пройдя до половины», внезапно обнаружить, что без тебя совершенно невозможно обойтись на таком ответственном мероприятии… А почему, собственно говоря?
- Потому что… - мой новый приятель задумчиво уставился в одну точку: подыскивал нужные слова. - Ну по большому счету без тебя можно обойтись, - неожиданно признал он. - По большому счету обойтись можно без кого угодно. Но если ты откажешься, эту армию придется возглавить мне самому. А это неправильно.
- Почему? - удивился я.
- Ну хотя бы потому, что меня нет, - туманно пояснил он. - В отличие от всех остальных действующих лиц предстоящего этому миру финала, я - не настоящий бог. Так, наваждение, нечаянно осуществившаяся мечта одного сумасшедшего Вершителя по имени Мухаммед.
- А откуда вы знаете о Вершителях? - обомлел я.
- Ну положим, невелика тайна. А вот термин я изъял из твоего собственного лексикона, вместе с кучей других полезных словечек, для удобства общения, - пояснил Аллах.
Я вспомнил синоним слова «конец», несколько минут назад извергшийся из божественных уст, и виновато отвернулся. Но Аллах не обращал внимания на мое смущение.
- У почитающего меня народа есть миф об абдалах, так называемых «скрытых святых», тайно управляющих миром, - продолжил он. - О, эти умники, суфии, отлично знали, на что способны Вершители! Этот переменчивый мир всегда становится таким, каким вы хотите его видеть, - рано или поздно, так или иначе. Неудивительно, что он подошел к концу: вас много, а ваши желания, как правило, еще более безумны и нелепы, чем бесхитростные просьбы прочих детей человеческих. В общем, что касается меня - бедняга Мухаммед так хотел, чтобы я был! Дело кончилось тем, что мне пришлось возникнуть из небытия. Если уж Вершителю по-настоящему приспичит…
- Вы хотите сказать, что пророк Мухаммед вас создал?!
- Ну да. А что тут такого невероятного? Вспомни свои собственные наваждения, Вершитель! - усмехнулся он.
- Наваждения? Вы хотите сказать, что все, что со мной происходит…
- Я вообще ничего не хочу сказать, - отмахнулся Аллах. - Но говорю, поскольку тебе кажется, что именно это я и должен делать. И вообще, не обращай внимания на мою манеру выражаться - что тебе до нее?
- Да, пожалуй. Но я все равно не понимаю, почему бы вам самому не сразиться в этой Последней битве? Если вас нет, значит, вы неуязвимы и можете спокойно развлекаться - чего же еще?!
- Если я возглавлю одну из армий в грядущей Последней битве, это будет очень плохо для всех. В первую очередь для меня самого, поскольку ни одно наваждение не имеет права вмешиваться в так называемые «реальные события». А Последняя битва - самое что ни на есть реальное событие, можешь мне поверить. Если я отягощу себя активным участием в делах людей и богов, я стану слишком настоящим и никогда не обрету свободу, сладкая тень которой уже давно дразнит меня своими неописуемыми очертаниями.
- Да, это уважительная причина, - признал я. - Но с какой стати вы решили, будто из меня получится хороший заместитель главнокомандующего?
- А почему бы и нет? - улыбнулся он. - Ты вообще идеальный заместитель. Ты просто рожден для того, чтобы доводить до конца чужие дела. Между прочим, именно поэтому тебе никогда не удавалось привести в порядок собственные. И не удастся, я полагаю. Строго говоря, у тебя вообще нет своих дел. Только чужие, зато их ты можешь улаживать с пугающей легкостью.
- И то верно, - задумчиво согласился я.
Возражать не очень-то хотелось: у меня было достаточно поводов сделать примерно те же выводы касательно своей загадочной способности улаживать чужие проблемы. При этом страшно вспомнить, сколько лет я угрохал на жалкие попытки перевернуть мир, прежде чем понял, что мне вообще не стоит выпендриваться, убеждая себя и окружающих, будто у меня могут быть какие-то там «собственные дела».
- А гибель мира, который уже давно перестал быть твоим, - как раз то самое «чужое дело», которое просто необходимо довести до конца, - лукаво подытожил Аллах.
- Похоже, что так. И что от меня требуется?
- Просто повести за собой мое воинство. Даже еще проще: немного помочь Мухаммеду, который уже готов выступить в поход. Понимаешь, Макс, кто-то из нас должен все время быть рядом с ним. Он даже не может покинуть свою могилу, пока его не позовут. А позвать его могу только я. И еще ты. Для него это не имеет значения.
- Как это - «не имеет значения»? - насторожился я.
- Что, не верится? А вот послушай. Люди моего народа любят пересказывать историю о том, как однажды Мухаммед был у меня в гостях…
- Уже смешно! - фыркнул я.
- Возможно, - спокойно согласился он. - Тем не менее… Считается, что в ходе его визита я скрывался за занавеской, поскольку никто из людей - даже Мухаммед! - не может лицезреть мой облик. Когда перед Мухаммедом появилось блюдо с угощением, он сказал, что ему неловко есть одному. И тогда из-за занавески появилась рука и взяла с блюда горсть риса. Мухаммед узнал в ней руку своего родича по имени Али - твою руку, Макс! Не могу сказать, что эта история так уж правдива, но как метафора она вполне годится.
- Подождите! - попросил я. - Как я могу быть каким-то там родичем Мухаммеда? Может быть, я сегодня неважно выгляжу, но я не настолько стар, чтобы фигурировать в мифах и легендах… И потом, я не так уж хорошо знаю историю своей семьи, но мы с вашим Мухаммедом - люди разных национальностей, вам так не кажется?
- Ну при чем тут твоя национальность? - вздохнул Аллах. - Ты говоришь ерунду и готов тараторить до вечера, лишь бы заглушить настойчивый шепот своей собственной памяти, которая твердит тебе, что когда-то мы с тобой были хорошими друзьями и в те дни тебя действительно звали Али. Ты боишься этих воспоминаний, да? Они разрушают последний бастион твоего здравого смысла.
- Какой «последний бастион»? - я окончательно растерялся.
- Твердую уверенность в том, что тебя зовут Макс и тебе недавно исполнилось тридцать три года. Кажется, ты готов до последней капли крови сражаться за право и дальше оставаться при своей незамысловатой биографии. Забавно: с новостью о предстоящем конце мира ты смирился довольно легко!
- Я вас не понимаю, - упрямо сказал я и сам не узнал собственный шепот.
- Ничего страшного. Когда-нибудь поймешь.
- А как меня зовут на самом деле?
Смешно сказать, я смертельно боялся, что он ответит на мой вопрос. Казалось бы, что может изменить какое-то имя, упорядоченный набор звуков, изобретенный людьми для того, чтобы как-то обращаться друг к другу?
Но Аллах только улыбнулся и покачал головой.
- Как тебя только не зовут! Впрочем, как тебя зовут на самом деле, я, откровенно говоря, не знаю. Боюсь, что вообще никак. Видишь ли, ты - очень древнее существо, Вершитель. И когда-то - бесконечно давно! - ты нашел способ убежать от смерти, которая до сих пор страшит тебя чрезвычайно.
- Какой способ?
От всех этих неземных откровений меня колотило так, что от попытки внятно произносить слова скулы сводило.
- Это был простой и гениальный способ. Ты научился быть наваждением. Ты позволяешь снова и снова придумывать тебя - людям, богам, другим Вершителям и вообще всем кому не лень. А в те дни, когда тебя звали Али, ты был моей собственной фантазией. В ту пору я выдумал тебя, чтобы ты помог мне справиться с Мухаммедом, а Мухаммеду - с дэвами, драконами и прочими напастями, которые он сам изобретал с удивительным проворством! Разумеется, они тут же обретали плоть: Мухаммед был очень могущественным Вершителем. Лучшим из всех, кого мне доводилось видеть в деле… Хочешь сменить тему?
Я молча кивнул. К этому моменту я был почти уверен, что умру, если услышу еще хоть слово о своем славном прошлом. Или, чего доброго, действительно вспомню все эти вещи, о которых он начал говорить. Почему-то мне казалось, что это будет даже хуже, чем смерть.
Мой собеседник великодушно умолк. Я взял банку с тоником. Рука противно дрожала, но я собрался с силами, поднес жестянку к губам и мелкими глотками допил остатки горьковатого лимонада. Когда я поставил пустую банку на стол, рука вела себя вполне прилично. Так мило с ее стороны!
- Ладно, - вздохнул я. - Может быть, все, что вы говорите, и все, о чем вы, к счастью, умолчали, - правда. Не хочу об этом думать. Не сейчас!.. Но в настоящий момент я не ощущаю себя таким уж могущественным существом. И как, интересно, я буду воскрешать этого вашего мертвого Мухаммеда, вести за собой солдат, готовых умереть за мою улыбку, отдавать приказы и все в таком духе? Я не потяну…
- Об этом не беспокойся: если ты примешь мое предложение, я передам тебе свою связку ключей от человеческих сердец, в дополнение к твоей собственной связке. Я хочу сказать, что тебе предстоит получить в дар мое могущество. Все или почти все.
- Могущество - обременительная штука, - отметил я.
- Твое - может быть. Но не мое! - улыбнулся он. - Тебе понравится, обещаю!
- Да? - удивился я. - Что ж, поглядим… А что, собственно говоря, за «воинство» мне предстоит возглавить?
- Просто люди, - мягко сказал он. Немного подумал и добавил: - Мертвые люди. Те, кто уже давным-давно умер, и те, кто все еще жив. Но их дух спит так крепко, что их тоже можно считать мертвыми.
- А те, чей дух не спит?
- О, таких немного. Они-то как раз и будут твоими противниками в Последней битве. Но не только они. Еще те существа, которых люди называют «богами».
- Ого! - фыркнул я. - Выходит, вы предлагаете мне стать предводителем «темных сил»? Вот уж спасибо, выразить не могу, как вы меня растрогали!
- Не говори ерунду, - сухо сказал Аллах. - Нет ни «темных», ни «светлых» сил, нет никакой битвы «добра» со «злом». Это только у людей, среди которых ты довольно долго болтался, есть старая как мир глупая история о том, как «хорошие парни» сражаются против «плохих парней». Думаю, что-то в таком роде ты и имеешь в виду. Но эта младенческая сказочка не имеет никакого отношения к реальному положению вещей. Нет ни «плохих», ни «хороших» парней. Есть только мертвые и живые. В нашем случае - не просто живые, а бессмертные.
- Ну, на мой вкус, мертвые парни - это и есть плохие парни, - сердито сказал я. - А бессмертные - хорошие. По-моему, все очень просто! Я, знаете ли, ненавижу смерть во всех ее проявлениях.
- Именно поэтому я рассчитываю на твое согласие! - Аллах упорно гнул свою линию.
- Ну и напрасно. Чего я не собираюсь делать, так это возглавлять армию мертвецов, и уж тем более «мертвых духом». Пусть себе катятся ко всем чертям, но без моего участия!
- Сначала дослушай до конца, - попросил он. - Как ты думаешь, зачем вообще потребовалось затевать эту Последнюю битву?
- Не знаю! - фыркнул я. - Может быть, непостижимые силы, от которых зависит сценарий всего происходящего, обожают батальные сцены. А может быть, они просто решили, что так романтичнее.
- Не без того, - совершенно серьезно согласился Аллах. - Но есть еще кое-что. Видишь ли, для мертвецов, населяющих эту прекрасную землю, эта битва - единственный шанс стать живыми.
- Как это?
- А вот не знаю как. Речь идет о настоящем чуде, в сравнении с которым все прочие чудеса - всего лишь прикладная магия для кухонного пользования… Мертвые станут живыми, а бессмертные встретятся лицом к лицу со своей смертью. Вышло так, что именно у тебя есть шанс привести их на порог величайшего из чудес, а потом отойти в сторону и посмотреть, что из этого выйдет. Ты же из тех ребят, которые всегда отходят в сторону в конце каждой истории, верно?
Я невольно улыбнулся, потому что это было чистой правдой. А потом понял, что почти готов согласиться на предложение этого красавчика.
- Когда-то в юности я стал счастливым владельцем роскошного издания «Бабур-намэ», - я обращался не столько к своему собеседнику, сколько к самому себе. - Там есть одно потрясающее место: Бабур пишет, что неоднократно размышлял о том, что было бы неплохо «свести слона с носорогом и посмотреть, как они будут себя держать». Насколько я понимаю, вы предлагаете мне приключение вполне во вкусе Бабура… Соблазнительное предложение, нечего сказать!
- Да, примерно так оно и есть, - обрадовался Аллах.
- Ну ладно, - вздохнул я. - Предположим - только предположим! - что я соглашусь участвовать в этой безумной затее. Но что бы вы там ни говорили о моей удивительной природе, мне по-прежнему кажется, что я - вполне человек, а посему состою из костей, мяса и прочей ненадежной чепухи. Я не бессмертный и не мертвый, ни телом ни духом - во всяком случае, я на это здорово надеюсь… Вам не кажется, что у вашей армии будет слишком уязвимый военачальник?
- А, ну это просто уладить, - отмахнулся он. - Я могу подарить тебе очень много жизней. Не бесконечно много, но до конца кампании хватит. Что ты скажешь о таком числе? - он постучал ухоженным длинным ногтем по краю белой пластмассовой пепельницы, установленной в центре стола.
Только теперь я заметил, что на дне пепельницы нарисованы три аккуратные темно-синие шестерки.
- Ничего себе! - ухмыльнулся я.
- Это смешное число? - удивился мой собеседник.
- Ага! - подтвердил я. - У меня вполне разнузданное воображение, но мне никогда не приходило в голову, что в один прекрасный день мне предложат заделаться Антихристом! Да уж, нечего сказать, нашел себе халтурку на выходные…
- Антихрист - это термин из христианской религии? Ну да, припоминаю, кто-то вроде нашего Даджжала… Глупости какие! - зевнул мой собеседник. И с неподдельным интересом спросил: - А что такое «халтурка»?
- Работа, - я пожал плечами. - Просто работа, которую можно сделать за короткий промежуток времени, в перерыве между основными занятиями, получить деньги и смыться, прежде чем в построенном тобой доме начнет рушиться потолок.
- Очень хорошее определение, - уважительно сказал Аллах. - Да, именно это от тебя и требуется. Но учти: «смыться» можно будет не раньше, чем «потолок» действительно начнет рушиться.
- Между прочим, я еще не дал согласия на эту авантюру, - напомнил я. - И не думаю, что…
- Не обманывай себя, Макс, - строго сказал он. - Ты уже дал свое согласие, с самого начала. Если бы ты его не дал, тебе бы просто не позволили родиться. Мой разговор с тобой - простая формальность. Заранее известно, чем он закончится, так что не растягивай это сомнительное удовольствие.
- Как это - не позволили бы родиться? - возмутился я.
- А вот так, - неопределенно объяснил он. - Как это всегда бывает.
- Между прочим, вы совершенно напрасно сказали, будто вам заранее известно, чем закончится наш разговор, - проворчал я. - Я уже почти согласился, а теперь… Теперь меня здорово подмывает сказать вам «нет».
- Говори, что хочешь, - мой собеседник хранил спокойствие. - Но учти: если ты сейчас откажешься, это не будет иметь никакого значения. Ты просто забудешь о нашей беседе, как забыл о прежних, - до поры до времени. Ты и сам не заметишь, как исчезнешь отсюда, окажешься дома и будешь совершенно уверен, что проснулся и не можешь вспомнить, что тебе снилось: так ведь часто бывает. А потом судьба снова приведет тебя сюда, и я снова появлюсь неизвестно откуда, и все начнется сначала… Мы с тобой, можно сказать, ведем этот диалог чуть ли не с начала времен. Тебе еще не надоело?
Я был склонен полагать, что он метет ерунду, разум мой шипел, как взбешенный кот: «Чушшшь!» - но мудрое, безгласное существо, по большей части дремлющее на илистом дне сознания, отлично знало, что этот странный парень говорит правду. Это существо знало и великое множество других, чрезвычайно полезных в данной ситуации, вещей. Но я не дал тяжелой темной волне воспоминаний накрыть меня с головой, поскольку был совершенно уверен, что это удовольствие будет стоить мне рассудка, если не жизни.
- Не нужно волноваться, - мягко сказал Аллах. - Ничего страшного не происходит. Наша встреча - просто часть твоей удивительной жизни, полной самых невероятных чудес. Ты же сам хотел, чтобы у тебя была именно такая жизнь, разве нет?
- Пожалуй, но…
- Никаких «но». Хотел - получай. Выпьешь еще кофе? - будничным тоном спросил он.
Я молча кивнул: кофе его воистину был восьмым чудом света, и мне следовало пользоваться случаем.
- Ну вот и договорились, - подытожил мой работодатель.
... Просто до меня наконец-то дошло, что не следует тратить силы на попытки принять какое-то решение: все давным-давно решили без моего участия, приговор несправедлив, но по-своему прекрасен и обжалованию не подлежит. Поэтому я просто молчал и ждал: что теперь?
- Теперь тебе предстоит один официальный визит, - мой собеседник перешел на деловитый тон. - Тебя ждет Сфинкс. Она уже давно стережет твое оружие.
- Именно «она»? - уточнил я. - А разве Сфинкс женского пола?
- Ну да, а какого же еще? - Аллах немного помолчал и добавил: - Вообще-то сумасшедшая кошка совершенно помешалась на своей любимой игре в загадки, но это не беда. Может быть, она тебя убьет - что с того? Ну, останется у тебя шестьсот шестьдесят пять жизней вместо шестисот шестидесяти шести, тоже мне, проблема…
- Но я не люблю, когда меня убивают, - возразил я.
- Но у тебя еще никогда не было такого количества жизней в запасе. Кроме того, вполне может случиться так, что ты отгадаешь ее загадку: время от времени они бывают такими простыми - даже не верится! Одним словом, ты как-нибудь выкрутишься.
- А что потом? - с замирающим сердцем спросил я.
- Потом - по обстоятельствам. Скорее всего, тебе придется отправиться в Медину, чтобы призвать Мухаммеда, наступив на его могилу. Словом, увидишь. Только сделав первый шаг, можно приступить к следующему… Ладно, все улажено, так что теперь я, пожалуй, могу попрощаться.
- Попрощаться? - удивился я. - Но вы собирались как-то передать мне свое могущество. И еще некую загадочную «связку ключей» от человеческих сердец…
- Они и без того принадлежат тебе, - улыбнулся Аллах. - Просто до сих пор у тебя не хватало пороху переворошить свои кладовые. Ты бы здорово удивился, если бы узнал, на что может наткнуться человек, принимаясь за ревизию собственного имущества!
- А шестьсот шестьдесят шесть жизней? - недоверчиво спросил я. - Сомневаюсь, что они всегда были при мне: я всегда очень остро ощущал собственную смертность. Даже слишком остро!
- Твои шестьсот шестьдесят шесть жизней? Да, действительно, чуть не забыл! - согласился Аллах. Взял со стола пепельницу, внимательно уставился на темно-синие шестерки на ее дне, а потом неожиданно сильным, молниеносным движением запустил пепельницу точнехонько в мою голову.
Последнее, что я запомнил, - его неестественно красивое бледное лицо, перекосившееся в бесшабашно-веселой, но вполне зловещей ухмылке…
Я открыл глаза и огляделся. Под ногами искрился светлый песок...
Я сидел на теплом камне, словно специально созданном заботливой природой в полном соответствии со всеми тайными пожеланиями моей задницы. Ни одно из многочисленных мягких кресел, с которыми мне доводилось иметь дело на протяжении своей жизни, изобилующей короткими, но нежными встречами с удобной мебелью, не шло ни в какое сравнение с этим изумительным камнем.
Потом я с удивлением обнаружил, что мои плечи укутаныярко-зеленым плащом. Знакомый, черт побери, оттенок! Неужели парень, назвавшийся Аллахом, любезно одолжил мне свое барахлишко?
- Все уже случилось, - равнодушно сказал я сам себе. - Ты уже ввязался в эту заварушку, так что ничего не попишешь. Бедняга мексиканец - боюсь, я так и не успел заплатить по счету! Сомневаюсь, что герр Аллах потрудился исправить положение: боги - это же самый безответственный народ…
[Скачать]http://knigosite.org/library/books/19616
* * *