(no subject)
В переходе метро Snowdon на стене висит синяя табличка с арфой. Под этой табличкой периодически стоят музыканты с разными экзотическими и не очень инструментами. Моим фаворитом до этого вечера был китаец с чем-то, напоминающим маленькую скрипку; но сегодняшний музыкант превзошел всех. Он сидел, уютно вытянув ноги, беззвучно играл на невидимой гитаре и пел неслышимую песню.
Еще - про песни - вспоминала, как мурлыкал и ворчал лифт в моем подъезде, когда я возвращалась из школы. Это была всегда одна и та же мелодия длиной в семь этажей, и я знала в ней каждый сантиметр. Не знаю, почему она вдруг вспомнилась мне сейчас - может, потому, что кряхтение, с которым лифт карабкался последние этажи, и облегченный вздох, с котором он открывал наконец двери, прочно ассоциировались с надежным домашним уютом. Желтый свет лампочек в люстрах, домашние голоса, звуки и запахи. Это была незыблемая рутина, это была та самая крепость, которой становится дом.
Сейчас у меня в сумке связка ключей, ни один из которых не открывает дверь моего дома.
На ней, невидимой и неосязаемой, стоит скайповский пароль.
Еще - про песни - вспоминала, как мурлыкал и ворчал лифт в моем подъезде, когда я возвращалась из школы. Это была всегда одна и та же мелодия длиной в семь этажей, и я знала в ней каждый сантиметр. Не знаю, почему она вдруг вспомнилась мне сейчас - может, потому, что кряхтение, с которым лифт карабкался последние этажи, и облегченный вздох, с котором он открывал наконец двери, прочно ассоциировались с надежным домашним уютом. Желтый свет лампочек в люстрах, домашние голоса, звуки и запахи. Это была незыблемая рутина, это была та самая крепость, которой становится дом.
Сейчас у меня в сумке связка ключей, ни один из которых не открывает дверь моего дома.
На ней, невидимой и неосязаемой, стоит скайповский пароль.