(no subject)
Из терапии.
Работаем с темой отделения. В образе.
Я в пещере: маленькой всего 2 на 2 метра сухой известковой породы. Большой округлый выход. Меня выпихивают из него,а я, растопырившись всеми четырмя конечностями, держусь из последних сил. В ужасе и отчаяньи.
Там за выходом ослепительный свет и как будто ничего не видно. Но ощущается, что пространство большое - простор и еще что, оно внизу, а пещера на возвышенности.
И меня нет впереди, а вся я сзади, все мои цели - сзади. Только бы остаться, только бы заслужить любовь этого, кто на меня так гневается. Ползать на коленях, ломая остатки достоинства, плача от жалости к себе и унижения. И это кажется невероятной задачей и совершенно неизбежной. И воспоминания о том, как хрупок результат, что он может рухнуть в любой момент и снова будет мутно в голове, в чем я виновата. И безнадежно: меня не полюбят здесь никогда и никогда не будет спокойно.
Когда я присматриваюсь, передо мной долина, окруженная холмами. Небольшая речка течет справой ее стороны и уходит через просвет в холмах туда - вперед. На левом берегу речки стоят хижины, а точнее вигвамы, дымок от костров - там живет племя индейцев. Мне уютно видеть их жизнь, приятно, что они там копошатся, что у них свершаются здесь свои жизненные перепетии. Мне тепло от этого в груди и мягчеет тело.
Они не враждебны мне и не радушны, они равнодушны. Они просто не знают, что я есть. И это успокаивает.
В спину меня пихают кованным сапогом с криком: "Пошла вон!". Пихает в алкогольном раздражении: я мешаю, ему и самому тесно. Одновременно с этим ему приятно, что я уязвима и беспомощна. Он тогда сильный. Он знает, что я не уйду, что я боюсь без него. Удобно, что на меня можно сорваться. Он и сам не хочет остаться один. Но сегодня я мешаю, да и просто мерзко на душе.
Его сообщение мне такое: "ты хочешь жестокую правду - получай!" А правда, видимо там - за пределами пещеры.
Я становлюсь им.
Я знаю о себе, что у меня есть эти кованные кирзовые сапоги и я прошел войну. А после только мутная каша беспросветного пьянства - черная и липкая. Почему я таким стал? Потому что не смог справиться, не смог пережить всей жестокости, с которой встретился.
Психолог просит отдать ему весь алогольный и похмельный угар, очиститься. Отдаю и чувствую как выпрямляется спина и как в освободившееся пространство в ней входят прохладные волны сверху. Через голову наполняют спину. Я вспоминаю себя до войны и после смерти, это взгляд духовно очень зоркого человека. Я жалею, что я так прожил. Это можно было изменить, если бы я признал что не справляюсь, принял "слабость" и пошел бы к бабушкам, выговорился, помогли бы мне. Это можно было изменить, если бы у меня был мягкий понимающий отец, который постепенно вводил бы меня в жизнь и не требовал в 3 года быть мужчиной. Я проживаю жизнь по новому, и мне кажется что в детстве я с большим удовольствием иду трудиться в поле. Я философски прохожу через тяготы войны. И я дельный после нее. Какое теперь послание будет к маленькой выходящей из пещеры? - "Пробуй - это интересно". Как теперь ты поступишь с ней? Пойду вместе за пределы.
Мы ходим по ближайщим холмам и мне он показывает корешки и растения, мы собираем их и это правда интересно. Научить подходить к индейцам в их деревне он не может, не умеет и опасается сам. Еще одно послание "тебе может нравиться что-то свое". И разрешение "ты можешь возвращаться сюда, когда захочешь". Он выливает содержимое тазика (с алкогольным и похмельным угаром) в большой костер, там вколоченная в него установка - будь сильным всегда, жестко относись к себе и другим, скрывай свою слабость. В теле становится мягче.
Пещера расширается и углубляется, правда одновременно с этим становится и более влажной.
Я теперь не топорщусь по всему диаметру выхода, а стою боком, правой стороной наружу, левой вовнутрь пещеры. Мне уже интересно уйти. И долина внизу кажется маленькой, только самым началом пути.
Я юноша, и я прохожу сквозь деревню индейцев, дети подбегают ко мне, смеются. А потом взрослые интересуются корешками у меня на поясе. Мы меняемся с ними на что-то. Передо мне большой путь, как путешествие за золотым руном. Ветер в волосах и предвкушение простора.
Убеждение "реальность жестока" трансофрмировано в "реальность может быть разной, в некоторых состояниях жесткость воспринимается как жестокость и запоминается сильнее остального", "чтобы справится с жесткими событиями нужно иметь внутри запас определенного состояния"
Работаем с темой отделения. В образе.
Я в пещере: маленькой всего 2 на 2 метра сухой известковой породы. Большой округлый выход. Меня выпихивают из него,а я, растопырившись всеми четырмя конечностями, держусь из последних сил. В ужасе и отчаяньи.
Там за выходом ослепительный свет и как будто ничего не видно. Но ощущается, что пространство большое - простор и еще что, оно внизу, а пещера на возвышенности.
И меня нет впереди, а вся я сзади, все мои цели - сзади. Только бы остаться, только бы заслужить любовь этого, кто на меня так гневается. Ползать на коленях, ломая остатки достоинства, плача от жалости к себе и унижения. И это кажется невероятной задачей и совершенно неизбежной. И воспоминания о том, как хрупок результат, что он может рухнуть в любой момент и снова будет мутно в голове, в чем я виновата. И безнадежно: меня не полюбят здесь никогда и никогда не будет спокойно.
Когда я присматриваюсь, передо мной долина, окруженная холмами. Небольшая речка течет справой ее стороны и уходит через просвет в холмах туда - вперед. На левом берегу речки стоят хижины, а точнее вигвамы, дымок от костров - там живет племя индейцев. Мне уютно видеть их жизнь, приятно, что они там копошатся, что у них свершаются здесь свои жизненные перепетии. Мне тепло от этого в груди и мягчеет тело.
Они не враждебны мне и не радушны, они равнодушны. Они просто не знают, что я есть. И это успокаивает.
В спину меня пихают кованным сапогом с криком: "Пошла вон!". Пихает в алкогольном раздражении: я мешаю, ему и самому тесно. Одновременно с этим ему приятно, что я уязвима и беспомощна. Он тогда сильный. Он знает, что я не уйду, что я боюсь без него. Удобно, что на меня можно сорваться. Он и сам не хочет остаться один. Но сегодня я мешаю, да и просто мерзко на душе.
Его сообщение мне такое: "ты хочешь жестокую правду - получай!" А правда, видимо там - за пределами пещеры.
Я становлюсь им.
Я знаю о себе, что у меня есть эти кованные кирзовые сапоги и я прошел войну. А после только мутная каша беспросветного пьянства - черная и липкая. Почему я таким стал? Потому что не смог справиться, не смог пережить всей жестокости, с которой встретился.
Психолог просит отдать ему весь алогольный и похмельный угар, очиститься. Отдаю и чувствую как выпрямляется спина и как в освободившееся пространство в ней входят прохладные волны сверху. Через голову наполняют спину. Я вспоминаю себя до войны и после смерти, это взгляд духовно очень зоркого человека. Я жалею, что я так прожил. Это можно было изменить, если бы я признал что не справляюсь, принял "слабость" и пошел бы к бабушкам, выговорился, помогли бы мне. Это можно было изменить, если бы у меня был мягкий понимающий отец, который постепенно вводил бы меня в жизнь и не требовал в 3 года быть мужчиной. Я проживаю жизнь по новому, и мне кажется что в детстве я с большим удовольствием иду трудиться в поле. Я философски прохожу через тяготы войны. И я дельный после нее. Какое теперь послание будет к маленькой выходящей из пещеры? - "Пробуй - это интересно". Как теперь ты поступишь с ней? Пойду вместе за пределы.
Мы ходим по ближайщим холмам и мне он показывает корешки и растения, мы собираем их и это правда интересно. Научить подходить к индейцам в их деревне он не может, не умеет и опасается сам. Еще одно послание "тебе может нравиться что-то свое". И разрешение "ты можешь возвращаться сюда, когда захочешь". Он выливает содержимое тазика (с алкогольным и похмельным угаром) в большой костер, там вколоченная в него установка - будь сильным всегда, жестко относись к себе и другим, скрывай свою слабость. В теле становится мягче.
Пещера расширается и углубляется, правда одновременно с этим становится и более влажной.
Я теперь не топорщусь по всему диаметру выхода, а стою боком, правой стороной наружу, левой вовнутрь пещеры. Мне уже интересно уйти. И долина внизу кажется маленькой, только самым началом пути.
Я юноша, и я прохожу сквозь деревню индейцев, дети подбегают ко мне, смеются. А потом взрослые интересуются корешками у меня на поясе. Мы меняемся с ними на что-то. Передо мне большой путь, как путешествие за золотым руном. Ветер в волосах и предвкушение простора.
Убеждение "реальность жестока" трансофрмировано в "реальность может быть разной, в некоторых состояниях жесткость воспринимается как жестокость и запоминается сильнее остального", "чтобы справится с жесткими событиями нужно иметь внутри запас определенного состояния"