Встречи с Пелевиным
Оригинал взят у capelman в Встречи с Пелевиным
Жил я с родителями, в Северном Чертаново, на юге Москвы. Однажды, я по обыкновению торчал на лавке у дома одного моего безбашенного школьного приятеля, который буквально на днях сбежал из армии в самоволку. Мы рассматривали входящих и выходящих из подъезда девок и вели разговоры "за жизнь". Я подначивал приятеля на предмет неопределенности его будущего и его общей несерьезности. В этот момент мне казалось, что я гораздо умнее и правильнее смотрю на жизнь, чем мой многострадальный друг, и я не без удовольствия предавался нравоучениям. Возле того же подъезда, напротив на соседней лавке, сидел весьма подвыпивший человек средних лет. Поначалу мы не обращали на него никакого внимания, но наш разговор, должно быть, привлек его внимание. Спустя какое-то время он прямо со своей лавки громко спросил у меня:
В результате мы проговорили с ним несколько часов, до темноты. При всей своей, казавшейся мне тогда, взрослости и резковатости, он был каким-то очень непосредственным. Это при том, что я был воспитан в среде, где разговор по душам с пьяным незнакомым дядей на улице - уже само по себе было нонсенсом. Я даже забыл про своего приятеля и не отследил как он тихо слился. Мой новый знакомый рассказал, что только что вернулся с литературной конференции из Лондона, куда его отрядило какое-то издательство. Что он не попал на конференцию, потому что накурился анаши и проторчал в каком-то лондонском парке. Кажется парк назывался Гайд-парк. Он сказал, что его там так разобрало, что он провтыкал там несколько часов и продинамил цель своей поездки. И что теперь он должен написать какой-то отчет для издательства, или какой-то труд о современной литературе Лондона, или что-то типа того, я не помню точно, но он совершенно не знает, что ему написать. И что самое прискорбное - ему это совершенно не интересно. Еще он сказал, что пока зависал в этом парке, на него снизошло вдохновение и он написал стихотворение. Стихотворение было на английском. И он его прочитал, из которого я запомнил только это : Midnight . Hyde Park . Shadows moving in the Dark
Я не помню что бы он особенно сожалел, напротив, мне показалось что он вполне гармоничен в своем разгильдяйстве. Он что-то еще говорил про то, что весь мир совсем не таков, каким его принято считать, и что он собирается об это написать в своих романах. В том возрасте я не очень понимал о чем именно он толкует, но какая-то невербальная целостность его суждений, привлекала. Я поймал себя на мысли, что скорее всего имею дело с каким-то писателем-неудачником, или не задавшимся журналистом. Но в то же самое время, присутствовало ощущение очень искреннего и доверительного диалога. Мне было приятно от ощущения, что взрослый человек, вот так вот просто, ни с того ни с сего, взял и стал мне, в общем-то еще пацану, рассказывать о себе, и о своем отношении к жизни. Многое из того что он говорил я не помню. Многое не помню потому, что просто не понял. Многое он говорил не сколько для меня, сколько для себя. Я помню, что с некоторым ехидством поинтересовался, что же он написал. Он сказал, что на русском языке есть очень немного. Он сказал об этом без всякой заинтересованности, или даже с каким-то сожалением. Так обычно говорят о не самых приятных вещах. Потом он добавил, что в основном пишет на английском, и по-моему еще на французском. И что русскому читателю он пока не известен. Я воспринял это его признание не без иронии, и спросил его о том, что вышло на русском языке. Он сказал, что как раз совсем недавно вышел сборник его рассказов, и что кажется у него завалялся дома один экземпляр. Он сказал что, там есть повесть, написанная по мотивам одной популярной компьютерной игры. Помнится, меня это заинтересовало и я недвусмысленно намекнул, что мне было бы приятно получить его книгу в подарок. Он тут же встал и вошел в подъезд. Спустя минут пять он появился с книгой в руках и протянул ее мне. Я попросил его сделать дарственную надпись, но он скривился и отказался. Затем он достал из кармана лазерную указку и как ребенок стал светить во все подряд, и подхихикивать. Он еще что-то говорил, я помню что мне очень нравилось с ним болтать, но в силу того что я просто совершенно не воспринимал его серьезно, я помню очень мало. Только какие-то смешанные чувства неоднозначности происходящего. Затем из подъезда вышла компания таких же подвыпивших людей, мужчины и женщины. Кто то его позвал, по имени, он встал и ушел с ними в ночь.
Я пришел домой и сказал маме, что познакомился с писателем и прочитал его фамилию с подаренной книги. Разумеется на тот момент, я ничего не знал ни о нем, ни о его творчестве. Мама отреагировал без всякого энтузиазма. А на следующий день, меня не покидало чувство что ничего не было. Ни встречи с приятелем, ни подвыпившего философа, ни книги, ни лазерной указки. Прошло еще немного времени и я совершенно забыл об этой истории. Подаренную мне книгу я прочитал спустя пол года, или даже год, от нечего делать. Причем фамилия автора на тот момент уже совершенно не имела никакого значения. Я забыл ее. Спустя годы, Пелевин стал известным. Но я не помню что бы у меня возникло желание его почитать. Его популярность все нарастала. О нем все говорили, о нем писали. Все читали его книги, а я даже подумать не мог, что это тот самый Пелевин, которого я встретил пьяненьким, в Северном Чертаново, у подъезда дома своего приятеля, много лет назад. Вспомнил я о нем, когда в каком-то интернет-магазине увидел обложку книжки "Синий фонарь". Я пришел домой, порылся на полке и нашел пыльный томик. Только тогда, популярный современный автор Виктор Пелевин, и тот странный дядечка, средних лет, с лазерной указкой в руке - слились в единый образ .
В 2000 году, вышла короткометражка " Ничего страшного " Ульяны Шилкиной, снятая по мотивам рассказа "Синий фонарь", вошедшего в одноименный сборник. Несмотря на режиссерский дебют Ульяны - фильм собрал десяток всевозможных наград. До 2011 года, этот фильм оставался единственной экранизацией Пелевинских текстов.
КОММЕНТАРИИ
· ну так и быть. Встреча происходила в узком кругу ограниченных людей в уютном ресторанчике в темном переулке на Новослободской. Человек 7. В основном читатели-посетители его сайта. Что сказать.. Довольно крупный мужчина, с неторопливой манерой разговора, довольно остроумный и интересный собеседник, иногда вставлял крепкое словцо. Немного заикается. Пили темное немецкое пиво, заедали крылышками. Признаться, в атмосфере висела некоторая неловкость - все-таки великий писатель и т.д. Возможно, чтобы разрядить атмосферу, Владимир Георгиевич негромко прокашлялся, приложив кулак ко рту, затем неторопливо взобрался на стол и в гробовой тишине, оглянув всех победоносным взглядом, громко прокричал "да пошли вы все на...й!" После этого также неторопливо слез со стола, допил пиво и попросил принести счет. Разошлись поздно, тепло попрощавшись. До сих пор где-то лежит "Роман" с его автографом .
Вообще-то Виктор Олегович, как известно, одно время работал в редакции журнала "Наука и религия" - это про литературную конференцию в Лондоне. В конце 80-х в нём была напечатана (!) в сокращении третья книга К.К. "Путешествие в Икстлан", кажется в его переводе, до публикации "Чапаева и Пустоты" оставалось чуть больше пяти лет...
· весь мир совсем не таков, каким его принято считать, и что он собирается об это написать в своих романах." Он ведь и написал об этом: "На самом деле - никакого "самого дела" нет..." И вот моя любимая картинка к произведениям Пелевина вообще...
Жил я с родителями, в Северном Чертаново, на юге Москвы. Однажды, я по обыкновению торчал на лавке у дома одного моего безбашенного школьного приятеля, который буквально на днях сбежал из армии в самоволку. Мы рассматривали входящих и выходящих из подъезда девок и вели разговоры "за жизнь". Я подначивал приятеля на предмет неопределенности его будущего и его общей несерьезности. В этот момент мне казалось, что я гораздо умнее и правильнее смотрю на жизнь, чем мой многострадальный друг, и я не без удовольствия предавался нравоучениям. Возле того же подъезда, напротив на соседней лавке, сидел весьма подвыпивший человек средних лет. Поначалу мы не обращали на него никакого внимания, но наш разговор, должно быть, привлек его внимание. Спустя какое-то время он прямо со своей лавки громко спросил у меня:
- А ты что, думаешь, что в твоей жизни все определенно?
- Так что ты будешь делать в будущем, умник? - слегка заплетающимся языком снова спросил меня дяденька.
В результате мы проговорили с ним несколько часов, до темноты. При всей своей, казавшейся мне тогда, взрослости и резковатости, он был каким-то очень непосредственным. Это при том, что я был воспитан в среде, где разговор по душам с пьяным незнакомым дядей на улице - уже само по себе было нонсенсом. Я даже забыл про своего приятеля и не отследил как он тихо слился. Мой новый знакомый рассказал, что только что вернулся с литературной конференции из Лондона, куда его отрядило какое-то издательство. Что он не попал на конференцию, потому что накурился анаши и проторчал в каком-то лондонском парке. Кажется парк назывался Гайд-парк. Он сказал, что его там так разобрало, что он провтыкал там несколько часов и продинамил цель своей поездки. И что теперь он должен написать какой-то отчет для издательства, или какой-то труд о современной литературе Лондона, или что-то типа того, я не помню точно, но он совершенно не знает, что ему написать. И что самое прискорбное - ему это совершенно не интересно. Еще он сказал, что пока зависал в этом парке, на него снизошло вдохновение и он написал стихотворение. Стихотворение было на английском. И он его прочитал, из которого я запомнил только это : Midnight . Hyde Park . Shadows moving in the Dark
Я не помню что бы он особенно сожалел, напротив, мне показалось что он вполне гармоничен в своем разгильдяйстве. Он что-то еще говорил про то, что весь мир совсем не таков, каким его принято считать, и что он собирается об это написать в своих романах. В том возрасте я не очень понимал о чем именно он толкует, но какая-то невербальная целостность его суждений, привлекала. Я поймал себя на мысли, что скорее всего имею дело с каким-то писателем-неудачником, или не задавшимся журналистом. Но в то же самое время, присутствовало ощущение очень искреннего и доверительного диалога. Мне было приятно от ощущения, что взрослый человек, вот так вот просто, ни с того ни с сего, взял и стал мне, в общем-то еще пацану, рассказывать о себе, и о своем отношении к жизни. Многое из того что он говорил я не помню. Многое не помню потому, что просто не понял. Многое он говорил не сколько для меня, сколько для себя. Я помню, что с некоторым ехидством поинтересовался, что же он написал. Он сказал, что на русском языке есть очень немного. Он сказал об этом без всякой заинтересованности, или даже с каким-то сожалением. Так обычно говорят о не самых приятных вещах. Потом он добавил, что в основном пишет на английском, и по-моему еще на французском. И что русскому читателю он пока не известен. Я воспринял это его признание не без иронии, и спросил его о том, что вышло на русском языке. Он сказал, что как раз совсем недавно вышел сборник его рассказов, и что кажется у него завалялся дома один экземпляр. Он сказал что, там есть повесть, написанная по мотивам одной популярной компьютерной игры. Помнится, меня это заинтересовало и я недвусмысленно намекнул, что мне было бы приятно получить его книгу в подарок. Он тут же встал и вошел в подъезд. Спустя минут пять он появился с книгой в руках и протянул ее мне. Я попросил его сделать дарственную надпись, но он скривился и отказался. Затем он достал из кармана лазерную указку и как ребенок стал светить во все подряд, и подхихикивать. Он еще что-то говорил, я помню что мне очень нравилось с ним болтать, но в силу того что я просто совершенно не воспринимал его серьезно, я помню очень мало. Только какие-то смешанные чувства неоднозначности происходящего. Затем из подъезда вышла компания таких же подвыпивших людей, мужчины и женщины. Кто то его позвал, по имени, он встал и ушел с ними в ночь.
Я пришел домой и сказал маме, что познакомился с писателем и прочитал его фамилию с подаренной книги. Разумеется на тот момент, я ничего не знал ни о нем, ни о его творчестве. Мама отреагировал без всякого энтузиазма. А на следующий день, меня не покидало чувство что ничего не было. Ни встречи с приятелем, ни подвыпившего философа, ни книги, ни лазерной указки. Прошло еще немного времени и я совершенно забыл об этой истории. Подаренную мне книгу я прочитал спустя пол года, или даже год, от нечего делать. Причем фамилия автора на тот момент уже совершенно не имела никакого значения. Я забыл ее. Спустя годы, Пелевин стал известным. Но я не помню что бы у меня возникло желание его почитать. Его популярность все нарастала. О нем все говорили, о нем писали. Все читали его книги, а я даже подумать не мог, что это тот самый Пелевин, которого я встретил пьяненьким, в Северном Чертаново, у подъезда дома своего приятеля, много лет назад. Вспомнил я о нем, когда в каком-то интернет-магазине увидел обложку книжки "Синий фонарь". Я пришел домой, порылся на полке и нашел пыльный томик. Только тогда, популярный современный автор Виктор Пелевин, и тот странный дядечка, средних лет, с лазерной указкой в руке - слились в единый образ .
В 2000 году, вышла короткометражка " Ничего страшного " Ульяны Шилкиной, снятая по мотивам рассказа "Синий фонарь", вошедшего в одноименный сборник. Несмотря на режиссерский дебют Ульяны - фильм собрал десяток всевозможных наград. До 2011 года, этот фильм оставался единственной экранизацией Пелевинских текстов.
КОММЕНТАРИИ
- С Пелевиным все ясно. А что теперь с Вами и Вашим другом?
- это с Пелевиным все ясно? :) Хм... Это со мной то, как раз, все ясно ))) А друг потерялся из виду окончательно на рубеже веков
- Так вот ты где! А я тебя везде искал !
- Возле того же подъезда, напротив на соседней лавке, сидел весьма подвыпивший человек средних лет. Поначалу мы не обращали на него никакого внимания, но наш разговор, должно быть, привлек его внимание. - Извините меня, пожалуйста, - заговорил подошедший с иностранным акцентом, но не коверкая слов, - что я, не будучи знаком, позволяю себе... но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что ... Тут он вежливо снял берет, и друзьям ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться. «Нет, скорее француз...» - подумал Берлиоз. «Поляк?..» - подумал Бездомный.
· ну так и быть. Встреча происходила в узком кругу ограниченных людей в уютном ресторанчике в темном переулке на Новослободской. Человек 7. В основном читатели-посетители его сайта. Что сказать.. Довольно крупный мужчина, с неторопливой манерой разговора, довольно остроумный и интересный собеседник, иногда вставлял крепкое словцо. Немного заикается. Пили темное немецкое пиво, заедали крылышками. Признаться, в атмосфере висела некоторая неловкость - все-таки великий писатель и т.д. Возможно, чтобы разрядить атмосферу, Владимир Георгиевич негромко прокашлялся, приложив кулак ко рту, затем неторопливо взобрался на стол и в гробовой тишине, оглянув всех победоносным взглядом, громко прокричал "да пошли вы все на...й!" После этого также неторопливо слез со стола, допил пиво и попросил принести счет. Разошлись поздно, тепло попрощавшись. До сих пор где-то лежит "Роман" с его автографом .
Вообще-то Виктор Олегович, как известно, одно время работал в редакции журнала "Наука и религия" - это про литературную конференцию в Лондоне. В конце 80-х в нём была напечатана (!) в сокращении третья книга К.К. "Путешествие в Икстлан", кажется в его переводе, до публикации "Чапаева и Пустоты" оставалось чуть больше пяти лет...
· весь мир совсем не таков, каким его принято считать, и что он собирается об это написать в своих романах." Он ведь и написал об этом: "На самом деле - никакого "самого дела" нет..." И вот моя любимая картинка к произведениям Пелевина вообще...