Не пережившие Россию
Почти синхронно умерли Баба Лера и Белый Лис. Именно так прозывали в кругах неофициальных Валерию Новодворскую и Эдуарда Шеварднадзе. Впрочем, в официальных кругах подчас - их называли так же. Особенно Шеварднадзе и особенно на Кавказе. Точнее, во враждовавших в том числе и с ним лично правящих элит Абхазии и Осетии. И произносилось это - "Белый Лис" - со смесью уважения, страха и презрения.
Вот это, казалось бы, невозможно - уважение и вместе с ним презрение. Однако эти эмоции уживались тогда в сердцах и головах многих на Кавказе.
Не уважать его было нельзя. Это был сильный человек Кавказа из рода сильных людей. Здесь каждый держал в уме, что Шеварднадзе - не только гуриец, то есть, по местным убеждениям, представитель народа храброго, трудолюбивого, но хитрого и оборотистого, при этом, однако, с рыцарственной душою, хотя и вспыльчивою. Нет, тут ещё помнили, что Эдик - племянник знаменитого разбойника Датико Шеварднадзе. Таких, как он, в Гурии называли "пирали" - изначально этим словом обозначались дезертиры из турецкой армии, прятавшиеся по лесам и разбавляемые - или усиливаемые? - местным контингентом недовольных. Поэтому впоследствии они превратились в нечто вроде гайдуков: да, разбойники, но грабят богатых, а также русских, а награбленным делятся с бедными. Посему грабители эти пользовались любовью и поддержкой местного населения. Это, в частности, спасло однажды жизнь Датико Шеварднадзе, когда именно народное заступничество отвело от него расстрельный наган Гурийского комитета сельских рабочих, - руководил таковой в 1905 - 1906 годах Гурийской республикой, продержавшейся два месяца в условиях фактичекской независимости от царского режима и местных князьков.
Впрочем, дело не в этой истории, хотя немалая часть пирали впоследствии перетекла в ряды повстанцев уже антисоветских. Она нужна лишь для того, чтобы понять, как и почему восемнадцатилетний сын сельского учителя начал свой трудовой путь сразу же инструктором в районном комитете комсомола в столице республики. Не имея при этом даже высшего образования.
Он, кстати, и до первого секретаря ЦК ЛКСМ Грузии дорос, так его и не имея, этого высшего образования. Да и можно представить истинную цену его диплома, когда он всё же получил его в Кутаисском педагогическом институте, не отрываясь от профессиональной комсомольской работы…
Как бы то н было, в 33 года он уже "садится" первым секретарём райкома партии - и участие в его судьбе принимает лично главный партийный босс Грузии Василий Мжаванадзе, ставленника Хрущёва. В 35 лет молодого партийца переводят на руководство уже столичным райкомом, где он вдруг начал проявлять пыл в борьбе с коррупцией.
Правда, коррупцией это было назвать сложно. Скорее, это была целая система экономики, нимало не сочетавшаяся с советской. Проще говоря, это была теневая, но вполне капиталистическая экономика, где даже крупные государственные предприятия работали не столько на план, сколько на карман - своих руководителей, разумеется. Которые далее платили фактические налоги тем, кто стоял выше в, так сказать, "пищевой цепочке". А выше стояли кто? - верно, партийные и советские начальники, которые чаще всего происходили из "сильных родов".
Как бы то ни было, Эдуард Шеварднадзе сильно этой проблемой озаботился - да, на посту районного партийного секретаря. Через год глава республики Мжаванадзе наладил соответствие - отправил молодого "идеалиста" на пост первого заместителя министра охраны общественного порядка, сиречь, нынешнее МВД.
Отсюда - и то самое презрение к Шеварднадзе в среде его врагов: говоря языком реальной политики времён феодализма, из которого Грузия, если быть честным, и не выходила, - сюзерен двинул амбициозного вассала на пост своего прево. Или, если придерживаться географии - своим бостанджибаши, начальником корпуса султанской полицейской охраны. Который, однако, затем сверг своего "султана" и сам сел на его место.
Сел - и начал зачищать политическое пространство. Если до того и не называли его "Лисом", то в ходе этой аппаратной войны Эдуард Шеварднадзе обязан был им стать. Счёт снимаемых с постов секретарей райкомов и горкомов, министров и высших чиновников шёл на десятки, арестованных - на десятки тысяч. И через десять лет народ Грузии твёрдо усвоил: Белый Лис - это сила, и руководить республикой будет его клан…
А вот Валерия Новодворская на первый взгляд представляется полной противоположностью грузинского руководителя.
Родилась в семье инженера и врача. По доходам если брать. Воспитывала её поначалу бабушка в белорусском городе Барановичи. Род сильным не назовёшь: даже если и правда то, что рассказывала сама Новодворская о будто бы служившим воеводой в Дерпте предке, то к 1950 году, когда она родилась, это не имело никакого значения. Отец инженер - это фактически пролетарий по доходам и безмолвный обитатель низа социальной лестницы по своему месту в общественной стратиграфии.
Тем не менее Валерия смогла поступить в престижный Институт иностранных языков в Москве, где с нею что-то и произошло. Закончившая школу с серебряной медалью девушка вдруг ломает свою жизнь и будущую карьеру через колено предельно бессмысленным и наивным поступком - разбрасывает листовки с собственным антисоветским стихом в Кремлёвском дворце съездов. После чего закономерно попадает в тюрьму КГБ, откуда её направляют на лечение в психиатрическую клинику. О "карательной психиатрии" речь быть явно не может: с диагнозом "вялотекущая шизофрения, параноидальное развитие личности" открыто или в глубине души соглашались почти все, кто её знал лично.
Что подвигло Новодворскую на конструирование такой реальности, в какой она прожила всю дальнейшую жизнь, уверенно сказать не сможет, наверное, никто. Ибо история о том, что ещё подростком она стала антисоветчицей, поразившись расправе над диссидентствующими литераторами Синявским и Даниэлем и прочими преследованиями "за убеждения", - эта история не может пояснить дальнейшую эволюцию взглядов Бабы Леры. Ибо, если коротко, начав с вполне объяснимой и распространённой антисоветчины, она не почувствовала победы, когда советская власть приказал долго жить. Нет, пережив и поприветствовав этот факт, она стала продолжать свою борьбу. Поддержав действия президента Ельцина в сентябре-октябре 1993 года, зримо радостная и довольная, она уже через полгода посчитала свершившееся недостаточным, Ельцина зачислила во враги свободы и начала бороться уже с новой российской властью.
Зачем - ведь всё, против чего она выступала, уже разрушено? Целью её борьбы, по собственному признанию, были не права человека, а ликвидация СССР. Что ж, ликвидация состоялась. Но теперь оказалось, что бороться теперь она решила с "империей". А Россия якобы пытается быть империей.
Опять - выступления, демонстрации, суды. Опять враги. И главный из них - государство.
Подробности этой борьбы вспоминать долго и, честно говоря, стыдно. Очень быстро Новодворская стала публично высказывать новые выводы, к которым привела её борьба. А именно, в вольном пересказе: в том, что Россия не соответствует светлым идеалам, по которым живёт Запад, виновата не какая-то власть, система, законы, а сам русский народ. Именно в нём, алчущем твёрдого государства и сильного царя, корень всех бед России. И коли так, что на Земле нет места ни России, ни русскому народу. Человечество должно освободиться от них.
"Это не русский народ, - написала она 4 июля, за несколько дней до смерти. - Это толпа с мироощущением маниакально-депрессивных рабов…"
"…Набор нормальный, - писала она далее, назвав "не русский народ" - "советским". - Вставание с колен, «покажем кузькину мать», нищета, разруха, любимое начальство пинает ботинком - имеет право, всех зажать, никого никуда не пускать. Ничего не надо - что надо, сами стащим, что плохо лежит".
"Русский народ еще где-то надо приобрести", - закончила она эту свою реплику в блоге и, как оказалось, свою жизнь.
Этакое политическое завещание.
И вот тут и проявляется то, что объединило Новодворскую и Шеварднадзе, кроме почти синхронного уход в мир иной. Они жили в одну эпоху. Эпоху советской власти. Именно тогда они совершили главные поступки своей жизни, тем самым направив её дальнейший ход. Да, они стартовали с разных социальных страт, они по-разному определили свои жизненные программы. Они по-разному жили: один защищал советскую власть и пользовался её благами, другая - нападала на неё и страдала за это. Хотя, кажется, наслаждалась тем страданием.
Но их объединяла борьба. Их объединяла борьба против одного оппонента. И им была, как показали их действия, не советская власть. И даже не коммунизм - хотя после его отмены оба с удивительным единодушием заявляли, что коммунизм был им ненавистен.
Нет. По факту оба боролись с Империей. Шеварднадзе сделал в этой борьбе больше, Новодворская - меньше. В закономерном соответствии с силой своих родов.
Обе пережили миг торжества - Империя рухнула ещё при их жизни. Цель достигнута. Победа!
И вот тут оказалось, что победа - ложная. Оказалось, что советская власть была чем-то вроде штукатурки на здании по имени Россия. И всю свою жизнь оба борца положили, оказывается, только на то, чтобы эту штукатурку отбить.
Отбили. Не только лишь они, Шеварднадзе с Новодворской. Многие постарались. Если не все.
Но на месте рухнувшей Империи осталась стоять Россия. Неказистая, быть может, - без штукатурки-то. Нездоровая, очевидно. Кривобокая. Но осталась стоять.
И вот тогда и сделали наши герои следующий шаг - обратились к тем, кому не по нутру существование именно России. Как к идейным русофобам, так и к тем, у кого ничего личного - но геополитическая игра имеет свои непреложные правила.
И оказалось, что стакнулись наши герои на этом этапе с самыми отвратительными, самыми позорными силами в политических векторах человечества. С религиозным экстремизмом и нетерпимостью. С иностранным нацизмом и ксенофобией. С прямым терроризмом и бандитизмом.
Не помогло.
Они умерли несчастными.