Мемориал в память жертв фашизма - концлагерь "Кошары'' (Vilnius)
#Naujoji #Vilnia. #Мемориал
Под таким названием лагерь проходил в отчетах немцев. Находился лагерь в городке Новая Вилейка (ныне это район Вильнюса -Naujoiji Vilnia (Новая Вильня)), в казармах и конюшнях, которые до 1939 года принадлежали Виленскому тринадцатому полку уланов.Мемориал восстановлен на средства посольства России в Литве. На каменной плите указано, что здесь захоронено около 4 половиной тысяч советских военнопленных. Но существуют новые данные о захоронении там более 80 тысяч человек. Получается, что после Каунасского IХ форта и Вильнюсских Верхних Панеряй, концлагерь в Новой Вильне по уничтожению военнопленных в Литве третий по количеству жертв.
Воспоминания Игоря Николаевича Белогурова, тогда чудом уцелевшего от бомбежки и проживающего до наших дней в Новой Вильне:
- Я был мальчиком, перешел в третий класс, и тут началась война. Родительский дом находился рядом с узловой железнодорожной станцией, мимо которой проходили поезда из Москвы в Ленинград и обратно. В первые месяцы войны по железной дороге везли массу наших военнопленных, часто в вагонах без крыши, для угля. В них наставляли людей тесно, как балки дров: им негде было ни присесть, ни прилечь, ни по нужде сходить… В пути многие умирали, и их выбрасывали под откос. Поезд проходил, а вдоль насыпей оставались мертвые тела…Часто жертвы были с разорванным животом и без печени: доходило до каннибализма, чудовищного явления военной поры. Люди люди не выдерживали голода…
Условия жизни красноармейцев в плену были невыносимы. Когда по нашей реке сплавлялся лес, к берегу течением прибивались поленья. Это было ценное топливо. Окоченевшими на морозе руками пленных заставляли вылавливать чурбаны из ледяной воды и передавать их друг другу по цепочке. Из окна нашего дома мне хорошо видна была эта длинная цепочка измученных мужчин… Они жили в казармах, по-польски - «кошарах», на территории бывшего гарнизона польских войск (там сейчас находится психбольница). Захватив эти территории, нацисты устроили здесь лагерь для военнопленных. Голодных и плохо одетых пленных заставляли в любую погоду тяжело работать на эстакаде, строить паровозное депо на железной дороге, рыть канавы. Канализация прокладывалась к речке тоже через наш огород. Если охранник разрешал, родным удавалось передать пленным что-нибудь из съестного. "Хлеба в войну всегда было мало," - продолжает вспоминать Игорь Николаевич Белогуров,- "его выдавали только по карточкам, и мама отрезала детям - нас было трое, такие тоненькие ломтики, что они просвечивались. Еще мама выменивала в деревне вещи, керосин и спички на крупу и муку. Но в основном наша семья жила благодаря плодам земли: в саду, на огороде. Недаром нам дед завещал: «Держитесь ближе земли…»
Ранней весной в нашем саду зацветала белая, как мы ее называли, крапива. Мама варила из нее суп. Однажды я видел, как один изголодавшийся пленный набросился на съедобную крапиву и начал рвать ее, рвать и торопливо заталкивать в рот. Заметив это, охранник подбежал, замахнулся и так крепко ударил его прикладом в спину, что тот упал замертво. Из горла его хлынула фонтаном кровь, видно, была повреждена артерия… Вот насколько люди были голодны… Пытались, правда, и протестовать. Рассказывали, что однажды группа пленных из «Кошар» пошли с охранником собирать крапиву на еду. Отойдя подальше, изловчились набросить на стражника мешок - и прикончили его. Забрали винтовку и сбежали. Но это - единственный известный мне случай побега…"
В справке 1973 года о количестве захороненных в концлагере «Кошары» указывается, что одновременная загрузка этого лагеря - 20 тысяч человек. Свидетели Туманов А.А. и другие рассказали об истязаниях, которым подвергались заключенные в этом лагере: «Пленных пытали до потери сознания, подвешивали их на цепях за ноги, затем снимали, обливали холодной водой и повторяли то же»… Когда же военнопленных лагеря «Кошары» начал косить тиф, по ночам все чаще стали раздаваться пулеметные очереди. Это уничтожали заразных тифозных.
Варварское обращение с военнопленными противоречило Международному соглашению - Гаагской и Женевской конвенциям, предусматривавшим гуманное отношение к захваченному противнику. Конвенцию подписали все страны - участники войны, кроме СССР. Сталин так отозвался о несчастных, попавших в фашистский плен: «русские солдаты сражаются насмерть. Если они выбирают судьбу военнопленных, они автоматически исключаются из советского общества». А товарные составы привозили в Новую Вильну все новых истощенных бойцов, которых осыпали презрением. Всех попавших в фашистский плен по-сталински расценивал, как предателей Родины."
По последним данным немецких источников, в плену у германской армии находилось более 5 миллионов военнослужащих, граждан СССР. По советским источникам - 4,5 миллиона. Цифры ошеломляющие. Судьба наших военнопленных оказалась поистине трагической. Москва отказывалась посылать пленным, в ее понимании «врагам народа», через «Красный Крест» продовольствие, хоть это делалось во всем мире!.. А ведь значительную часть умерших от голода военнослужащих, вероятно, можно было спасти…
Свидетель Игорь Николаевич Белогуров вспоминает:
- Летом 1942 года на прокладке канализации в Новой Вильне фашисты начали использовать и обитателей вильнюсского еврейского гетто, которых привозили на работы из Вильнюса. Вскоре из них отобрали евреев-стариков, посадили на подводы и увезли в Величенис, где, очевидно, расстреляли. Больше их никто не видел… Оставшихся заставили работать наравне с военнопленными. Однажды в наш дом зашла незнакомая еврейка, умолявшая дать хоть какой-нибудь еды для детей. Но ее скоро выдворил появившийся надсмотрщик. Тогда мама, знавшая немецкий язык, узнала, кто у немцев командир, и обратилась к офицеру с просьбой разрешить Розе заходить к ней в дом повидаться. Немец удивился, но разрешил, и женщину стали пропускать к нам. Истощенная пленница приходила в гости в широком плаще, к которому с изнанки были пристегнуты хитро простроченные плоские холщёвые сумки. Их набивали крупой и мукой, и счастливая Роза возвращалась к своим голодным детям…
Когда евреев начали выводить из Новой Вильни, Роза тайком притащила к нам одеяло, в которое были завернуты столовые приборы - ножи, вилки: «Спрячьте, когда вернемся,- заберу…». Но они не вернулись. Еврейское гетто опустело, и наше семейство больше никогда не увидели ни Розы, ни ее собратьев по несчастью…"
После окончания Великой Отечественной войны к захоронениям советских воинов,
погибшим не в бою, а в плену, оставалось таким же пренебрежительным, как и к солдатам-военнопленным, считавшимся предателями Родины. Лишь в 70-е годы была осуществлена эксгумация останков бывших военнопленных.С той поры 22 бугорка над новыми захоронениями стали называться курганами
Фото:alsker
P.S.
И.Н.Белогуров один из немногих свидетелей военного времени, и мне не известно о его судьбе на сегодняшний день, но удалось найти кое-что о его жизни после войны:
"Время размело семью Белогуровых: старшие брат и сестра Игоря Николаевича сразу после войны вместе с потоком поляков выехали на жительство в Польшу. Так они избавились от испытаний, оказавшихся неизбежными для лиц, живших в довоенной Литве и во время фашистской оккупации. Игорь, будучи младшим из детей, остался жить дома с больной матерью, закончил школу с медалью и мечтал о море. Однако мандатная комиссия Петербургского военно-морского училища отрубила мечту медалиста поступить на факультет кораблестроения. Бывший в оккупации сын царского чиновника и к тому же брат сбежавших за границу родных, не мог быть благонадежным…
Пришлось Игорю Николаевичу Белогурову изучать математику в родном Вильнюсском университете. В итоге он стал не только математиком, но и талантливым инженером-конструктором, работавшим над проектами специального производства для обслуживания автомобильной и строительной промышленности Литвы и России.
Источник:http://www.fvp.lact.ru/e/1007372-i-n-belogurov-kontslager-v-rodovom-gnezde/