Игнатий Брянчанинов о нравах своего времени /Далекие и близкие
Игнатий Брянчанинов - еще одна трагическая личность 19 века.
В официальном житии годы настоятельства в Приморской Троице-Сергиевой пустыни - одной строкой. А ведь это 23 с лишним года?! Как любитель читать между строк, восстанавливаю по письмам того времени, что было, чем интересовался, болел, переживал и тд.
Вот типичное мнение о нравах Санкт-Петербурга второй половины 19 века.
Письмо 1856 года - через год 23-летнее настоятельство Игнатия Брянчанинова закончится.
* * *
Все причины, вне и внутри меня соединяются для того, чтоб заставить меня употребить все усилия к перемещению моему в Скит (Оптиной пустыни. - alshat). Чтоб хотя конец моей жизни провести на правах человека и для человечества в духовном и обширном смысле этого слова. - Напротив того, все причины, внутри и вне меня, заставляют меня употребить все усилия, чтоб вырваться из Петербурга и Сергиевой Пустыни. Что требуется там от духовного лица? Парадерcтво, одно парадерство; не требуется от него ни разума, ни познаний, ни душевной силы, ни добродетели. Все это вменяется ему в порок: его внимание должно быть сосредоточено на одно парадерство, на одно человекоугодие, между тем, как то и другое соделывается, по естественному, психологическому закону, чуждыми уму и сердцу, занятым рассматриванием глубоким и просвещенным человека - существа духовного, облеченного в тело на короткое время, помещенного в вещественный мир на короткое время, долженствующего изучить вечность и ее законы во дни пребывания своего в теле. Парадерство и духовное созерцание не могут пребывать в одной душе; они в непримиримой вражде; одно другим непременно должно быть вытеснено. Каким было мое положение в Петербурге в течение 23-х летнего пребывания моего там? Оно было положением движущейся статуи, не имевшей права ни на слово, ни на чувство, ни на закон. Если я слышал несколько приветливых слов, то эти слова были слабее тех, которые произносятся любимому пуделю или бульдогу и на которые по необходимости отвечается молчанием, сохраняющим достоинство статуи в молчащем. По непреложному закону праведного воздаяния в области нравственности, те, которые обращают человеков в статуй, сами обращаются в статуи, лишаясь развития ума и сердца, и заковываясь в одну чувственность. Представьте себе: каково душевное положение человека, оставившего все для развития в себе усовершенствованного христианством человечества, и лишаемого, в течение 1/4 столетия, морального существования, всех прав и всякой надежды на него!