(no subject)
Я всегда писал одно и то же, но мне казалось, что именно сейчас я это наконец понял или сформулировал, хотя ничего принципиально нового не было, кроме ощущений, которые казались новыми и, по крайней мере, были живыми.
И были терзания, но в основе их лежал оптимизм, хотя и очень дурацкий, основанный, по большому счёту, на чудесном спасении.
И некоторая удалённость будущего. Которое сейчас в основном наступило. И оно не то чтобы мучительно, но спасения нет. И нет чуда. И совсем немного жизни.
Это всё равно не то же, что смотреть в глаза пустоте, а лишь некоторые варианты заклятия её. И уже не экзистенциальный ужас, а скорее экзистенциальное принятие. Обречённость.
--
Но вот что ещё - воспоминания о вспышке настоящей жизни. Которая была настоящей только потому, что я так верил. Но я ошибался. Но она, тем не менее, была.
Не пытаюсь вернуть и не пытаюсь создать заново. Вот это очень похоже на пустоту, хотя не ощущается как
И были терзания, но в основе их лежал оптимизм, хотя и очень дурацкий, основанный, по большому счёту, на чудесном спасении.
И некоторая удалённость будущего. Которое сейчас в основном наступило. И оно не то чтобы мучительно, но спасения нет. И нет чуда. И совсем немного жизни.
Это всё равно не то же, что смотреть в глаза пустоте, а лишь некоторые варианты заклятия её. И уже не экзистенциальный ужас, а скорее экзистенциальное принятие. Обречённость.
--
Но вот что ещё - воспоминания о вспышке настоящей жизни. Которая была настоящей только потому, что я так верил. Но я ошибался. Но она, тем не менее, была.
Не пытаюсь вернуть и не пытаюсь создать заново. Вот это очень похоже на пустоту, хотя не ощущается как