Экватор осени пройден, а я всё ещё в себе.
Навязчиво и беспощадно хочется дальнего перелёта...
И не потому, что нового неба над головой, этот процесс перманентен и потому необсуждаем, и не потому, что, собственно, в небо. Если бы, скажем, метро ходило до Кейптауна, я поехала бы и на метро.
Просто - дальней дороги в кресле.
Включить электрическую книгу, прижать ко груди нежно термокружку и е-е-е-е-ехать.
А всё потому, что это то время, когда можно не думать ни о чем, не совершать никакой общественно-полезной работы, не сеять доброе и вечное, не жать его, не посматривать с опаскй на развешанные в каких-то уже прямо музейных количествах домокловы мечи над собой, не верить, не бояться и не просить.
А просто включить электрическую книгу, прижать ко груди нежно термокружку и...
Собакам в нашей семье холодно, они обе стонут и закрывают носы лапой. Но они обе стойко переносят осень в некотором удивлении: мы ещё живы? Обе бегают и ждут вечером домой папу. Без папы собакам нашей семьи никак. День по прежнему начинается только тогда, когда в дверной скважине проворачивается ключ, и обе собаки, обгоняя друг друга и толкаясь в прихожей, сваливаются папе в руки и лижут их, и повизгивают, и крутят попами.
А днём собаки нашей семьи спят, чтобы время скорее пробежало и чтобы было легче ждать папу.
Одной собаке снится как она с папой бежит по скверу, и уши ее полощатся по ветру, и лапы упруго пружинят о набросанные кем-то листья.
Второй собаке снится как она с папой никуда уже, в конце-то концов, не бежит, а напротив, лежит. На какой-нибудь прогретой солнцем стене или земле, но чтобы обязательно у папы на пузе, и чтобы чесал за ухом.
Обе собаки обожают спать в папиной подмышке.
Одна из них при этом выглядит примерно вот так:
Чудеснейшей вам осени! Такой же, какая она выходит у нас!:)
И не потому, что нового неба над головой, этот процесс перманентен и потому необсуждаем, и не потому, что, собственно, в небо. Если бы, скажем, метро ходило до Кейптауна, я поехала бы и на метро.
Просто - дальней дороги в кресле.
Включить электрическую книгу, прижать ко груди нежно термокружку и е-е-е-е-ехать.
А всё потому, что это то время, когда можно не думать ни о чем, не совершать никакой общественно-полезной работы, не сеять доброе и вечное, не жать его, не посматривать с опаскй на развешанные в каких-то уже прямо музейных количествах домокловы мечи над собой, не верить, не бояться и не просить.
А просто включить электрическую книгу, прижать ко груди нежно термокружку и...
Собакам в нашей семье холодно, они обе стонут и закрывают носы лапой. Но они обе стойко переносят осень в некотором удивлении: мы ещё живы? Обе бегают и ждут вечером домой папу. Без папы собакам нашей семьи никак. День по прежнему начинается только тогда, когда в дверной скважине проворачивается ключ, и обе собаки, обгоняя друг друга и толкаясь в прихожей, сваливаются папе в руки и лижут их, и повизгивают, и крутят попами.
А днём собаки нашей семьи спят, чтобы время скорее пробежало и чтобы было легче ждать папу.
Одной собаке снится как она с папой бежит по скверу, и уши ее полощатся по ветру, и лапы упруго пружинят о набросанные кем-то листья.
Второй собаке снится как она с папой никуда уже, в конце-то концов, не бежит, а напротив, лежит. На какой-нибудь прогретой солнцем стене или земле, но чтобы обязательно у папы на пузе, и чтобы чесал за ухом.
Обе собаки обожают спать в папиной подмышке.
Одна из них при этом выглядит примерно вот так:
Чудеснейшей вам осени! Такой же, какая она выходит у нас!:)