скзк
... и последнее. Тогда ты взял лук, и вино, и то немногое, что осталось, и ушел. Твои следы уходили на полночь, я знала, что в двух днях пути там нет ничего, кроме степи, мышей и ветра. Ты велел мне ждать, я была послушна.
Я сидела и ткала день, ткала ночь, я была слишком голодна, чтобы спать.
На второй день я соткала из своего голода Волка. Мой голод был силен, и силен был Волк. Лапы несли его так быстро, что трава не успевала кланяться ему, но он был не горд, потому что Голод не бывает гордым. Он убежал в степь, его следы уходили на полдень. Ночью Волк вернулся и принес мясо. Я ела его сырым, потом ела его жареным, потом накормила Волка, потом спала. И сон мой лился молоком, густо, бело, а проснувшись, я пожалела, что ты ушел.
И день шел за ночью, как жеребенок за кобылой, а я ткала. На десятый день я соткала из своего ожидания Птицу, и выпустила ее в небо. Я сказала ей лететь к тебе, привести тебя домой. Но Птица не захотела улетать, она только вилась над моей головой и кричала так страшно, что я расплакалась. Наверное, мое Ожидание не было тебе нужно. Вечером Птица успокоилась, а утром запела. Птица пела мне днем, пока я ткала; ночью Волк принес мне мясо, и я спала. И сон мой лился степью, бесконечно, безрадостно, а проснувшись я пожалела, что ты ушел.
И день шел за ночью, приминая травы, но травы выпрямлялись снова, и пели снова, и я не могла найти следов, я ткала.
На тридцатый день я соткала из своего желания Юношу. Я вышила ему глаза чистым небом, без следов твоего костра, я выбелила ему кожу своей постелью, в которой не осталось твоего запаха, я очертила его губы своими губами, слышишь меня? Днем нам пела Птица, ночью Волк принес мясо, и я накормила Юношу, потом поела сама, а потом легла с ним. Под утро я уснула, и мне ничего не снилось. Проснувшись, я испугалась, что ты придешь.
Тогда я села и начала ткать. Я ткала день и ночь, день и ночь, а Юноша сидел рядом со мной, и мастерил лук, и чинил нашу одежду, и коптил мясо. Из всего, что у меня было, я соткала тебе Женщину: из пяти лет верности, из пяти лет терпения, из памяти, из жалости, из веры, из надежды, из всех ночей с тобой, из всех ночей без тебя. Все это было моим, все это я решила оставить тебе.
А утром я ушла. Юноша шел рядом со мной, и нес на плече лук. У его ноги бежал Волк и по-своему улыбался. А Птица улетела далеко-далеко вперед, потому что теперь мое Ожидание жило где-то там, на восходе, и Птица была счастлива.
Когда ты вернулся - я знаю - Женщина встретила тебя. Ты посмотрел на ее волосы, на ее руки, на ее грудь - и забыл обо мне. Но когда-нибудь, возможно, ты посмотришь ей в глаза.
Тогда ты вспомнишь.
Ее левый глаз - из твоего предательства. А правый - из моего.
Я сидела и ткала день, ткала ночь, я была слишком голодна, чтобы спать.
На второй день я соткала из своего голода Волка. Мой голод был силен, и силен был Волк. Лапы несли его так быстро, что трава не успевала кланяться ему, но он был не горд, потому что Голод не бывает гордым. Он убежал в степь, его следы уходили на полдень. Ночью Волк вернулся и принес мясо. Я ела его сырым, потом ела его жареным, потом накормила Волка, потом спала. И сон мой лился молоком, густо, бело, а проснувшись, я пожалела, что ты ушел.
И день шел за ночью, как жеребенок за кобылой, а я ткала. На десятый день я соткала из своего ожидания Птицу, и выпустила ее в небо. Я сказала ей лететь к тебе, привести тебя домой. Но Птица не захотела улетать, она только вилась над моей головой и кричала так страшно, что я расплакалась. Наверное, мое Ожидание не было тебе нужно. Вечером Птица успокоилась, а утром запела. Птица пела мне днем, пока я ткала; ночью Волк принес мне мясо, и я спала. И сон мой лился степью, бесконечно, безрадостно, а проснувшись я пожалела, что ты ушел.
И день шел за ночью, приминая травы, но травы выпрямлялись снова, и пели снова, и я не могла найти следов, я ткала.
На тридцатый день я соткала из своего желания Юношу. Я вышила ему глаза чистым небом, без следов твоего костра, я выбелила ему кожу своей постелью, в которой не осталось твоего запаха, я очертила его губы своими губами, слышишь меня? Днем нам пела Птица, ночью Волк принес мясо, и я накормила Юношу, потом поела сама, а потом легла с ним. Под утро я уснула, и мне ничего не снилось. Проснувшись, я испугалась, что ты придешь.
Тогда я села и начала ткать. Я ткала день и ночь, день и ночь, а Юноша сидел рядом со мной, и мастерил лук, и чинил нашу одежду, и коптил мясо. Из всего, что у меня было, я соткала тебе Женщину: из пяти лет верности, из пяти лет терпения, из памяти, из жалости, из веры, из надежды, из всех ночей с тобой, из всех ночей без тебя. Все это было моим, все это я решила оставить тебе.
А утром я ушла. Юноша шел рядом со мной, и нес на плече лук. У его ноги бежал Волк и по-своему улыбался. А Птица улетела далеко-далеко вперед, потому что теперь мое Ожидание жило где-то там, на восходе, и Птица была счастлива.
Когда ты вернулся - я знаю - Женщина встретила тебя. Ты посмотрел на ее волосы, на ее руки, на ее грудь - и забыл обо мне. Но когда-нибудь, возможно, ты посмотришь ей в глаза.
Тогда ты вспомнишь.
Ее левый глаз - из твоего предательства. А правый - из моего.