Про очки, беруши и водопады
Я смотрю на мир, словно через стекло. Словно я не совсем там, словно отделена от него. Сразу вспоминается героиня «Эпилога», чувствовавшая себя отгороженной оконным стеклом. Но нет, эта героиня другая. В отличие от цветочной девушки «Эпилога», мне не грустно, мне не одиноко, и я не жажду оказаться по другую сторону стекла. Мне спокойно, и сейчас это мой осознанный выбор.
Я прячусь? Нет. Надеюсь, что нет. Потому что спрятаться не является моей целью. Я хочу отгородиться от чужих взглядов на мою жизнь, но не хочу укрываться от самой жизни. Так что мое стекло скорее очки, чем окно. Очки, которые я надела, чтобы видеть мир своими глазами, а другим показывать вместо истинных глаз отражение их самих, чтобы не слишком любопытствовали. Как ни странно, люди не любят смотреться в зеркало, но при этом, сознательно или нет, стремятся переделать других в собственные копии, особенно в копии своих недостатков и ошибок. Зачем? Видимо, чтобы в очередной раз разочароваться.
Я смотрю на мир через очки. И, наконец-то, могу видеть свое мнение о нем. Не сборник чужих сказок, не статьи с сайтов по психологии и самопознанию, не желания и страхи других людей - мир своими глазами. Это забавно, видеть общественное мнение и свое мнение по отдельности, словно в двух разных аквариумах: вот рыбки красненькие, а вот желтенькие - кого брать домой? Я понемногу узнаю, как выглядит мир, как выгляжу я, как выглядят книги и фильмы, как выглядят другие люди.
А еще мне немного страшно. Потому что так я не смогу убежать от собственного взгляда, не смогу спрятаться за чужим мнением, за чужой оценкой и за чужим «что такое хорошо и что такое плохо». Если подумать, зачастую это даже и выгодно - прятаться, перекладывать ответственность за выбор и за результаты своих поступков. Я долго пользовалась этим механизмом. В таком мире всегда есть хороший, плохой и злой, есть кто-то виноватый, всегда можно выбрать то мнение, которое хвалит тебя и поддерживает. Почему же я так отчаянно пытаюсь выскользнуть из этого удобного и привычного, красивого мира? Почему я сознательно нацепила очки и пытаюсь отклеить стикер «одобрено окружающими»?
Всему виной этот голос. Даже не в голове, а просто где-то внутри. Нет, это не шизофрения, это мой собственный голос, если вообще его можно так назвать, ведь по сути никто не разговаривает. Это просто внутреннее состояние «я знаю». И теперь, когда в очередной раз мою картину мира пытаются «подправить», я откуда-то знаю, угадали они или нет. Откуда-то знаю, хотя и не всегда могу вербализовать, откуда и что именно я знаю. Остается только надеяться, что это нечто, сродни «цветовая симфонии» Кандинского. Вряд ли он вносил правки в свои работы, ориентируясь на чужое мнение о том, как должна выглядеть картина. Чертов синестет, он хватал за хвост одному ему ведомую мелодию и рисовал ее, как видел. И никто, никто в целом мире не видел ту же мелодию, что танцевала красками в его голове.
Я ищу беруши. Хочу добавить их к своим очкам, хочу услышать яснее СВОЮ мелодию. Потом я обязательно все это сниму, чтобы видеть и слышать окружающий мир целиком и вместе со своим соло - всю симфонию, весь оркестр. Но сейчас… Сейчас для меня важнее вычленить ту самую мелодию, тот самый голос, который знает все, что мне действительно нужно знать. Сколько раз я шла у него на поводу и открывала новый мир, открывала по его наводке таких людей, которых не могла бы и придумать!
Я ищу беруши, а вместо них попадается всякая ерунда: наушники с тысячей чужих голосов и мелодий, шарфы с их меховой пустотой, забытые или заботливо отложенные вещи с их волной воспоминаний - все, что способно отвлечь и закрутить в водоворот мыслей, а после выбросить на берег, но не беруши, которые могут позволить нырнуть вглубь, затаив дыхание. Вокруг все больше центробежной силы и меньше центростремительной. Я верю, я знаю, что, услышав этот голос и прислушавшись к нему, поймав свою мелодию за хвост, я уже не потеряю ее, даже когда снова вернусь в мир звуков. Так почему же я все откладываю этот приватный концерт? Неужели я боюсь? Снова страх оказаться хозяйкой своей жизни, своих поступков? Все те же страшилки, что и про очки?
Я бодро шлепаю под душ и вспоминаю, как стояла под водопадом. Когда град холодной воды, прокладывающей свой путь с вершин Анд к океану, срывался с пятиметрового уступа и падал прямо на меня, со всей силой, со всей энергией и мощью. Когда нужно было добраться по скользким камням до заветной скалы, попросить, о чем мечтается, - и шагнуть под водопад. Все, что ты в этот момент чувствуешь, заключается в нескольких простых вещах: это поток, который рушится сверху вниз и не просто обтекает, но проходит насквозь, сливается с тобой, или ты сливаешься с ним, что, на самом деле, не важно, это мягкое, но настойчивое давление на тот самый родничок (или сахасрару - кому как удобнее называть), от которого ты реально увеличиваешься, расширяешься до необъятных масштабов, это мягкая скала, к которой тебя с первой же секунды прибивает этой невероятной силой, блокировав движения, и которую кто-то заранее заботливо устлал толстым слоем мха, и это твой собственный крик, точнее, его отголоски, сливающиеся с водопадом. Крик не от страха, а от бушующих эмоций, от счастья. Крик, с помощью которого ты словно соревнуешь с водопадом и в то же время объединяешься с ним, выпадаешь из мира и становишься его неотъемлемой частью одновременно.
С помощью таких воспоминаний как раз и можно уйти от суеты, от отвлекающих маневров окружающей действительности. В последнее время я стала с удивлением обнаруживать, что мои так называемые «открытия, маленькие и не очень», уже давно знакомы мне, но почему-то были убраны в коробочку «до востребования». Потому что не вписались во внешнюю картинку? Потому что мне их выдали «оптом» и «на вырост» где-то в Перу, в Индии, на Байкале, в Охриде, а я и позабыла? Кажется, пора уже надевать те самые очки и беруши, видимые только мне, и востребовать свою коробочку. И может быть, больше писать.
Мир и покой внутри наступит, когда я, наконец, признаю, что пишу не для того, чтобы меня читали. Я пишу, чтобы выплеснуть накопленную смесь красок, воспоминаний и эмоций на электронный холст в виде черно-белых текстов. Это мое средство, моя действенная и очень вкусная пилюля.
Я прячусь? Нет. Надеюсь, что нет. Потому что спрятаться не является моей целью. Я хочу отгородиться от чужих взглядов на мою жизнь, но не хочу укрываться от самой жизни. Так что мое стекло скорее очки, чем окно. Очки, которые я надела, чтобы видеть мир своими глазами, а другим показывать вместо истинных глаз отражение их самих, чтобы не слишком любопытствовали. Как ни странно, люди не любят смотреться в зеркало, но при этом, сознательно или нет, стремятся переделать других в собственные копии, особенно в копии своих недостатков и ошибок. Зачем? Видимо, чтобы в очередной раз разочароваться.
Я смотрю на мир через очки. И, наконец-то, могу видеть свое мнение о нем. Не сборник чужих сказок, не статьи с сайтов по психологии и самопознанию, не желания и страхи других людей - мир своими глазами. Это забавно, видеть общественное мнение и свое мнение по отдельности, словно в двух разных аквариумах: вот рыбки красненькие, а вот желтенькие - кого брать домой? Я понемногу узнаю, как выглядит мир, как выгляжу я, как выглядят книги и фильмы, как выглядят другие люди.
А еще мне немного страшно. Потому что так я не смогу убежать от собственного взгляда, не смогу спрятаться за чужим мнением, за чужой оценкой и за чужим «что такое хорошо и что такое плохо». Если подумать, зачастую это даже и выгодно - прятаться, перекладывать ответственность за выбор и за результаты своих поступков. Я долго пользовалась этим механизмом. В таком мире всегда есть хороший, плохой и злой, есть кто-то виноватый, всегда можно выбрать то мнение, которое хвалит тебя и поддерживает. Почему же я так отчаянно пытаюсь выскользнуть из этого удобного и привычного, красивого мира? Почему я сознательно нацепила очки и пытаюсь отклеить стикер «одобрено окружающими»?
Всему виной этот голос. Даже не в голове, а просто где-то внутри. Нет, это не шизофрения, это мой собственный голос, если вообще его можно так назвать, ведь по сути никто не разговаривает. Это просто внутреннее состояние «я знаю». И теперь, когда в очередной раз мою картину мира пытаются «подправить», я откуда-то знаю, угадали они или нет. Откуда-то знаю, хотя и не всегда могу вербализовать, откуда и что именно я знаю. Остается только надеяться, что это нечто, сродни «цветовая симфонии» Кандинского. Вряд ли он вносил правки в свои работы, ориентируясь на чужое мнение о том, как должна выглядеть картина. Чертов синестет, он хватал за хвост одному ему ведомую мелодию и рисовал ее, как видел. И никто, никто в целом мире не видел ту же мелодию, что танцевала красками в его голове.
Я ищу беруши. Хочу добавить их к своим очкам, хочу услышать яснее СВОЮ мелодию. Потом я обязательно все это сниму, чтобы видеть и слышать окружающий мир целиком и вместе со своим соло - всю симфонию, весь оркестр. Но сейчас… Сейчас для меня важнее вычленить ту самую мелодию, тот самый голос, который знает все, что мне действительно нужно знать. Сколько раз я шла у него на поводу и открывала новый мир, открывала по его наводке таких людей, которых не могла бы и придумать!
Я ищу беруши, а вместо них попадается всякая ерунда: наушники с тысячей чужих голосов и мелодий, шарфы с их меховой пустотой, забытые или заботливо отложенные вещи с их волной воспоминаний - все, что способно отвлечь и закрутить в водоворот мыслей, а после выбросить на берег, но не беруши, которые могут позволить нырнуть вглубь, затаив дыхание. Вокруг все больше центробежной силы и меньше центростремительной. Я верю, я знаю, что, услышав этот голос и прислушавшись к нему, поймав свою мелодию за хвост, я уже не потеряю ее, даже когда снова вернусь в мир звуков. Так почему же я все откладываю этот приватный концерт? Неужели я боюсь? Снова страх оказаться хозяйкой своей жизни, своих поступков? Все те же страшилки, что и про очки?
Я бодро шлепаю под душ и вспоминаю, как стояла под водопадом. Когда град холодной воды, прокладывающей свой путь с вершин Анд к океану, срывался с пятиметрового уступа и падал прямо на меня, со всей силой, со всей энергией и мощью. Когда нужно было добраться по скользким камням до заветной скалы, попросить, о чем мечтается, - и шагнуть под водопад. Все, что ты в этот момент чувствуешь, заключается в нескольких простых вещах: это поток, который рушится сверху вниз и не просто обтекает, но проходит насквозь, сливается с тобой, или ты сливаешься с ним, что, на самом деле, не важно, это мягкое, но настойчивое давление на тот самый родничок (или сахасрару - кому как удобнее называть), от которого ты реально увеличиваешься, расширяешься до необъятных масштабов, это мягкая скала, к которой тебя с первой же секунды прибивает этой невероятной силой, блокировав движения, и которую кто-то заранее заботливо устлал толстым слоем мха, и это твой собственный крик, точнее, его отголоски, сливающиеся с водопадом. Крик не от страха, а от бушующих эмоций, от счастья. Крик, с помощью которого ты словно соревнуешь с водопадом и в то же время объединяешься с ним, выпадаешь из мира и становишься его неотъемлемой частью одновременно.
С помощью таких воспоминаний как раз и можно уйти от суеты, от отвлекающих маневров окружающей действительности. В последнее время я стала с удивлением обнаруживать, что мои так называемые «открытия, маленькие и не очень», уже давно знакомы мне, но почему-то были убраны в коробочку «до востребования». Потому что не вписались во внешнюю картинку? Потому что мне их выдали «оптом» и «на вырост» где-то в Перу, в Индии, на Байкале, в Охриде, а я и позабыла? Кажется, пора уже надевать те самые очки и беруши, видимые только мне, и востребовать свою коробочку. И может быть, больше писать.
Мир и покой внутри наступит, когда я, наконец, признаю, что пишу не для того, чтобы меня читали. Я пишу, чтобы выплеснуть накопленную смесь красок, воспоминаний и эмоций на электронный холст в виде черно-белых текстов. Это мое средство, моя действенная и очень вкусная пилюля.