Медведь на воеводстве.
"Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и, в
качестве таковых, заносятся на скрижали Истории. Злодейства же малые и
шуточные именуются срамными, и не только Историю в заблуждение не вводят,
но и от современников не получают похвалы". (М.Е. Салтыков-Щедрин)
Если фальсификации по России в пользу главного представителя топтыгиных прошли успешно и всех удалось убедить в безоговорочной и справедливой победе "несравненного", то в Астрахани та же подтасовка ничего кроме ненависти к медведям вызвать не может. Обман у нас был грубый, неумелый, а медведь не обученный и медийно не обкатанный и потому продул с треском Шеину, но был объявлен, вопреки всем доказательствам о фальсификациях, воеводой! Однако люди продолжают бороться с медвежьим хамством, оформляют многочисленные свидетельства нарушений, подают в суд, несколько сторонников Шеина объявили голодовку! Но медведи, как известно животные толстокожие и уповают на то, что в глубинке их преступления легко скрыть, сделав вид, что ничего не происходит. Не знаю, чем кончится этот беспредел, но молчать о таком нельзя.
качестве таковых, заносятся на скрижали Истории. Злодейства же малые и
шуточные именуются срамными, и не только Историю в заблуждение не вводят,
но и от современников не получают похвалы". (М.Е. Салтыков-Щедрин)
Если фальсификации по России в пользу главного представителя топтыгиных прошли успешно и всех удалось убедить в безоговорочной и справедливой победе "несравненного", то в Астрахани та же подтасовка ничего кроме ненависти к медведям вызвать не может. Обман у нас был грубый, неумелый, а медведь не обученный и медийно не обкатанный и потому продул с треском Шеину, но был объявлен, вопреки всем доказательствам о фальсификациях, воеводой! Однако люди продолжают бороться с медвежьим хамством, оформляют многочисленные свидетельства нарушений, подают в суд, несколько сторонников Шеина объявили голодовку! Но медведи, как известно животные толстокожие и уповают на то, что в глубинке их преступления легко скрыть, сделав вид, что ничего не происходит. Не знаю, чем кончится этот беспредел, но молчать о таком нельзя.