Колесо Года
Цикл, посвященный Колесу года. Начинается он с Ламмаса, заканчивается Литой. Кстати, Лита сегодня, с чем вас и поздравляю.
Из того, что не выкладывалось, здесь только Остара и Лита.
Ламмас
(1 августа, праздник урожая)
собирай рюкзак,
спальник, кружка и запасное белье,
никого,
никого,
никого с собой не бери,
не возьми за руку, не оставляй внутри.
за горизонтом в поле костер горит,
пахнет дымом,
давай, выходи, все, что есть - твое.
а в густой траве неизменно поют сверчки,
растекаются и журчат.
феи августа так свободны и так легки,
их духи немного горчат.
август - это если нет никакого "назад",
это если нет никакого "вперед".
подними с дороги яблоко, бока у него блестят,
золотое яблоко пахнет, как мед,
брось его, посмотри, куда его понесет,
и покуда катится яблоко, будет август бессмертен, неодолим -
ты иди за ним.
Мабон
(22 сентября, осеннее равноденствие)
Осень начинается с электричек.
С черной воды под ветром,
с пожелтевших степей.
По карманам - сигареты, коробка спичек,
шелушатся под солнцем твои индейские плечи.
осень утренним холодом по телу скользит и лечит
то, что было раньше темнее и горячей.
Осень - это большая трасса,
каштаны, покрытые лаком,
это солнечные облака, на которые не больно смотреть.
Просто ты перестаешь быть человеком,
ты становишься большой собакой,
потерявшей цепи и разломавшей клеть.
Просто ты становишься вечной гончей,
бегущей к заходящему солнцу,
и теперь - лети, и не замирай, не спи.
И летит листва по заброшенным рельсам,
и музыка раздается,
и за твоей спиной выползают титры
в большой степи.
Самайн
(1 ноября, начало темной части года)
небо становится парусом в серебре
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
начинает темнеть.
неблагая осень, листвы черненая медь,
изморозь на коре.
говорят, что те, кто всегда один, -
им судьба уходить в Самайн,
горек хлеб и едок осенний дым,
холодны неубранные дома.
говорят, раскрывается небо - и к ним
спускаются кони,
и наступает зима,
быть им вечными всадниками, лететь по дорогам пустым,
не гляди в глаза, коль не хочешь сойти с ума.
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
нерожденный костер начинает гореть,
поднимается высоко в облака,
начинается ветер, дорога листвы легка,
неблагая осень, встречай меня-дурака.
(мы сидим на высокой горе - и не надо слов о любви,
просто переживи эту зиму,
пожалуйста, переживи)
просто тем, кто всегда один, - судьба уходить,
растворяться в вечной охоте,
просто это не лечится - это дыра в груди,
саднящая на закате и на восходе.
это черный Самайн проступает в полете листвы,
в запахе порыжевшей травы,
в карканье черных птиц.
Рассыпаются в небе первые звезды - как мелкий рис,
тем, кто всегда один, - уходить,
ожидает тьма,
здравствуй, вечная охота, здравствуй Самайн,
здравствуй, осень моя неблагая, нож на бедре,
и насквозь проходит октябрь, и касанья его свежи.
(мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
я люблю тебя, но
не держи меня,
не держи).
Йоль
(21 декабря, самая долгая ночь)
Даже если завтра закончится все,
если дом этот ветром злым унесет,
если там, где должен синеть восток
расцветет багрово-черный цветок,
мне не будет страшно.
Этой зимой
будь со мной.
Просто будь со мной.
Если больше не станет рождаться детей,
если люди станут злее зверей,
если будет ветер - мороз и яд,
если будет напалм и патронов град,
я лица не закрою.
Когда темно,
будь со мной.
Просто будь со мной.
Потому что ярче, чем фонари,
звонкий свет, что живет у меня внутри,
потому что через любую тьму
я его пронесу в себе, потому
что уже, несмотря на мороз и боль
наступает Йоль.
Наступает Йоль.
Имболк
(1 февраля, день первых признаков весны)
так проживали мы эту зиму, отведя глаза от нее,
так входили по вечерам в замерзающее жилье,
так, накрывшись двумя одеялами, падали в забытье,
так проживали мы эту зиму,
так прожили мы ее.
так узнали, как на зимней трассе ветер забирается под пальто,
как костер разводить на снегу, ожидая, что
он разгорится - и будет весна, время рыжих котов
и не сорванных звездоглазых цветов.
так читали дорожные знаки и следы на снегу,
узнавали, что есть предательство и как оно - жить через "не могу",
так учились идти в темноте, ничего не видя перед собой,
так мы узнавали, что есть любовь.
что она не боль, а победа над темнотой,
что для счастия никогда не нужен никто.
на последних минутах ясность становится невыносимой и золотой.
так вот в эту минуту льдины ломаются, и вода всепобеждающа и сильна.
наступает весна.
Остара
(22 марта, весеннее равноденствие)
Тогда мы дотянули до весны.
Она случилась, как на горизонте
земля. Скорее, капитан, - весна!
Кораблик сыр, дыряв и полон трупов,
и у матросов началась цинга,
и паруса, похожие на тряпки,
висят, пробиты в нескольких местах.
Поди, зайдет такой красавец в порт -
так примут за Летучего Голландца.
Но все же - дотянули до весны.
И я о ней могла бы говорить,
нет, не словами. Выстрелами. Песней.
Расцветшей розой. Но она пришла,
и сразу стало как-то не до слов.
Она пришла. И мы с тобой, за руки
держась, брели по брошенному парку,
где умирали старые качели,
а юная зеленая трава
еще не прорастала, но уже
рождалась где-то там, под слоем грязи.
Пришла весна, и день стал равен ночи.
И наш корабль, пропахший иномирьем,
пришвартовался в бухте у причала,
и старая качнулась карусель.
Бельтайн
(1 мая, праздник солнца)
Так становится лето уже в апреле - ни сугроба ни одного,
так земля и небо ощущают свое родство.
Дата смерти назначается на сентябрь -
на самое начало его.
И теперь, мой друг, у нас есть целое лето -
и все, что может оно отдать,
погляди, какое солнце и благодать,
так пойдем же гулять, мой друг,
зеленеет сад,
научи меня за лето путешествовать и фехтовать.
Так бери, мой друг, этот воздух, бери и пей.
Так у нас есть целое лето - быть счастливыми, как двое детей,
пока небо становится все ярче и голубей,
и совсем не думать о смерти, а только о лете и счастье,
если где-то что-то пойдет не так -
пускай же не в этой части.
Мы не будем грустить и ссориться, и забудем обиды все,
так у нас есть четыре месяца лета в этой солнечной полосе,
можно будет наматывать километры, купаться, бродить по росе,
проступающей на траве душистым бальзамом.
Видишь - целых четыре месяца на солнечном колесе.
Это лето будет удивительным,
лучшим самым.
Лита
(21 июня, летнее солнцестояние)
Круг замкнулся, мой свет.
В городе жара, продают малину и жизнь идет.
Колесо завершило свой оборот.
Я иду по городу в легких тапочках, в платье, купленном год назад.
Ничего серьезнее в мире нет.
Вообще - ничего в этом мире нет,
есть мой солнечный зонтик - улыбчиво-полосат.
Нам на этой земле приготовили каждому свой персональный ад,
только жизнь - это, видишь, рассвет, фиолетов и розоват,
те, кто прошел через смерть и зиму, истинно говорят:
жизнь есть больше, чем ссоры, и страхи, и снегопад.
Жизнь проста и тем проще, чем тебе больше лет,
вот попробуй малину или черешню, мой свет,
ничего серьезнее в мире нет.
Не оборачивайся, станешь столпом соляным,
погляди лучше - вот
тополиный пух оседает на волосы, жизнь идет,
неотвратимо и без остановок - всегда вперед.
Из того, что не выкладывалось, здесь только Остара и Лита.
Ламмас
(1 августа, праздник урожая)
собирай рюкзак,
спальник, кружка и запасное белье,
никого,
никого,
никого с собой не бери,
не возьми за руку, не оставляй внутри.
за горизонтом в поле костер горит,
пахнет дымом,
давай, выходи, все, что есть - твое.
а в густой траве неизменно поют сверчки,
растекаются и журчат.
феи августа так свободны и так легки,
их духи немного горчат.
август - это если нет никакого "назад",
это если нет никакого "вперед".
подними с дороги яблоко, бока у него блестят,
золотое яблоко пахнет, как мед,
брось его, посмотри, куда его понесет,
и покуда катится яблоко, будет август бессмертен, неодолим -
ты иди за ним.
Мабон
(22 сентября, осеннее равноденствие)
Осень начинается с электричек.
С черной воды под ветром,
с пожелтевших степей.
По карманам - сигареты, коробка спичек,
шелушатся под солнцем твои индейские плечи.
осень утренним холодом по телу скользит и лечит
то, что было раньше темнее и горячей.
Осень - это большая трасса,
каштаны, покрытые лаком,
это солнечные облака, на которые не больно смотреть.
Просто ты перестаешь быть человеком,
ты становишься большой собакой,
потерявшей цепи и разломавшей клеть.
Просто ты становишься вечной гончей,
бегущей к заходящему солнцу,
и теперь - лети, и не замирай, не спи.
И летит листва по заброшенным рельсам,
и музыка раздается,
и за твоей спиной выползают титры
в большой степи.
Самайн
(1 ноября, начало темной части года)
небо становится парусом в серебре
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
начинает темнеть.
неблагая осень, листвы черненая медь,
изморозь на коре.
говорят, что те, кто всегда один, -
им судьба уходить в Самайн,
горек хлеб и едок осенний дым,
холодны неубранные дома.
говорят, раскрывается небо - и к ним
спускаются кони,
и наступает зима,
быть им вечными всадниками, лететь по дорогам пустым,
не гляди в глаза, коль не хочешь сойти с ума.
мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
нерожденный костер начинает гореть,
поднимается высоко в облака,
начинается ветер, дорога листвы легка,
неблагая осень, встречай меня-дурака.
(мы сидим на высокой горе - и не надо слов о любви,
просто переживи эту зиму,
пожалуйста, переживи)
просто тем, кто всегда один, - судьба уходить,
растворяться в вечной охоте,
просто это не лечится - это дыра в груди,
саднящая на закате и на восходе.
это черный Самайн проступает в полете листвы,
в запахе порыжевшей травы,
в карканье черных птиц.
Рассыпаются в небе первые звезды - как мелкий рис,
тем, кто всегда один, - уходить,
ожидает тьма,
здравствуй, вечная охота, здравствуй Самайн,
здравствуй, осень моя неблагая, нож на бедре,
и насквозь проходит октябрь, и касанья его свежи.
(мы сидим на горе, на высокой-высокой горе,
я люблю тебя, но
не держи меня,
не держи).
Йоль
(21 декабря, самая долгая ночь)
Даже если завтра закончится все,
если дом этот ветром злым унесет,
если там, где должен синеть восток
расцветет багрово-черный цветок,
мне не будет страшно.
Этой зимой
будь со мной.
Просто будь со мной.
Если больше не станет рождаться детей,
если люди станут злее зверей,
если будет ветер - мороз и яд,
если будет напалм и патронов град,
я лица не закрою.
Когда темно,
будь со мной.
Просто будь со мной.
Потому что ярче, чем фонари,
звонкий свет, что живет у меня внутри,
потому что через любую тьму
я его пронесу в себе, потому
что уже, несмотря на мороз и боль
наступает Йоль.
Наступает Йоль.
Имболк
(1 февраля, день первых признаков весны)
так проживали мы эту зиму, отведя глаза от нее,
так входили по вечерам в замерзающее жилье,
так, накрывшись двумя одеялами, падали в забытье,
так проживали мы эту зиму,
так прожили мы ее.
так узнали, как на зимней трассе ветер забирается под пальто,
как костер разводить на снегу, ожидая, что
он разгорится - и будет весна, время рыжих котов
и не сорванных звездоглазых цветов.
так читали дорожные знаки и следы на снегу,
узнавали, что есть предательство и как оно - жить через "не могу",
так учились идти в темноте, ничего не видя перед собой,
так мы узнавали, что есть любовь.
что она не боль, а победа над темнотой,
что для счастия никогда не нужен никто.
на последних минутах ясность становится невыносимой и золотой.
так вот в эту минуту льдины ломаются, и вода всепобеждающа и сильна.
наступает весна.
Остара
(22 марта, весеннее равноденствие)
Тогда мы дотянули до весны.
Она случилась, как на горизонте
земля. Скорее, капитан, - весна!
Кораблик сыр, дыряв и полон трупов,
и у матросов началась цинга,
и паруса, похожие на тряпки,
висят, пробиты в нескольких местах.
Поди, зайдет такой красавец в порт -
так примут за Летучего Голландца.
Но все же - дотянули до весны.
И я о ней могла бы говорить,
нет, не словами. Выстрелами. Песней.
Расцветшей розой. Но она пришла,
и сразу стало как-то не до слов.
Она пришла. И мы с тобой, за руки
держась, брели по брошенному парку,
где умирали старые качели,
а юная зеленая трава
еще не прорастала, но уже
рождалась где-то там, под слоем грязи.
Пришла весна, и день стал равен ночи.
И наш корабль, пропахший иномирьем,
пришвартовался в бухте у причала,
и старая качнулась карусель.
Бельтайн
(1 мая, праздник солнца)
Так становится лето уже в апреле - ни сугроба ни одного,
так земля и небо ощущают свое родство.
Дата смерти назначается на сентябрь -
на самое начало его.
И теперь, мой друг, у нас есть целое лето -
и все, что может оно отдать,
погляди, какое солнце и благодать,
так пойдем же гулять, мой друг,
зеленеет сад,
научи меня за лето путешествовать и фехтовать.
Так бери, мой друг, этот воздух, бери и пей.
Так у нас есть целое лето - быть счастливыми, как двое детей,
пока небо становится все ярче и голубей,
и совсем не думать о смерти, а только о лете и счастье,
если где-то что-то пойдет не так -
пускай же не в этой части.
Мы не будем грустить и ссориться, и забудем обиды все,
так у нас есть четыре месяца лета в этой солнечной полосе,
можно будет наматывать километры, купаться, бродить по росе,
проступающей на траве душистым бальзамом.
Видишь - целых четыре месяца на солнечном колесе.
Это лето будет удивительным,
лучшим самым.
Лита
(21 июня, летнее солнцестояние)
Круг замкнулся, мой свет.
В городе жара, продают малину и жизнь идет.
Колесо завершило свой оборот.
Я иду по городу в легких тапочках, в платье, купленном год назад.
Ничего серьезнее в мире нет.
Вообще - ничего в этом мире нет,
есть мой солнечный зонтик - улыбчиво-полосат.
Нам на этой земле приготовили каждому свой персональный ад,
только жизнь - это, видишь, рассвет, фиолетов и розоват,
те, кто прошел через смерть и зиму, истинно говорят:
жизнь есть больше, чем ссоры, и страхи, и снегопад.
Жизнь проста и тем проще, чем тебе больше лет,
вот попробуй малину или черешню, мой свет,
ничего серьезнее в мире нет.
Не оборачивайся, станешь столпом соляным,
погляди лучше - вот
тополиный пух оседает на волосы, жизнь идет,
неотвратимо и без остановок - всегда вперед.