(no subject)
С января повернуло к весне, и палевый снег
таял под теплым заячьим животом.
Рожь под землею вздыхала во сне,
лошадь в хлеву склонялась к сену густому.
На север шла электричка, из печей шли столбики дыма,
я вышла на шестьдесят восьмом километре.
Когда я тебя полюбила, ты стал бессмертен,
и это было неотменимо.
В твоей квартире матрас заменял кровать,
мы вставали поздно, не видели солнца.
Ты сказал: «Я каждый раз думал, что едешь ты умирать.
Что больше ты не вернешься».
Под снегом лежала земная промерзшая твердь,
На голую рощу ложились лучи рыжие.
И ты так ничего и не понял про меня, про себя и смерть.
А я уезжала, чтобы выжить.
Не жалуйся, если взял себе нежить.
Ничего не оставила я у тебя в квартире -
ни зубной щетки, ни цветка забытого,
но я не умру, не бойся, не в этом мире,
я слова и стихи, я подтаявший снег, я куст ракитовый.
таял под теплым заячьим животом.
Рожь под землею вздыхала во сне,
лошадь в хлеву склонялась к сену густому.
На север шла электричка, из печей шли столбики дыма,
я вышла на шестьдесят восьмом километре.
Когда я тебя полюбила, ты стал бессмертен,
и это было неотменимо.
В твоей квартире матрас заменял кровать,
мы вставали поздно, не видели солнца.
Ты сказал: «Я каждый раз думал, что едешь ты умирать.
Что больше ты не вернешься».
Под снегом лежала земная промерзшая твердь,
На голую рощу ложились лучи рыжие.
И ты так ничего и не понял про меня, про себя и смерть.
А я уезжала, чтобы выжить.
Не жалуйся, если взял себе нежить.
Ничего не оставила я у тебя в квартире -
ни зубной щетки, ни цветка забытого,
но я не умру, не бойся, не в этом мире,
я слова и стихи, я подтаявший снег, я куст ракитовый.