Про общественные школы в США
В США есть два термина, которые часто используют, когда говорят про равноправие: diversity и equity.
Diversity - это разнообразие. Например, в школе или на месте работы. Это первый шаг к равноправию. У нас, например, очень разнообразный набор учеников в школах.
А equity - это второй шаг. Это когда уже на месте (например, обучения или работы) всем предоставляются в среднем одинаковые возможности, и получаются для всех в среднем одинаковые результаты. Если в прошлом было какое-либо неравенство, то этого добиться безумно сложно. Так в школах моего (приличного, с высокими налогами) района афро-американские ученики пишут тесты на тридцать процентов из ста, ученики латиноамериканского или индейского происхождения также, а белые ученики - на семьдесят процентов.
В отсутствие явного неравенства и расизма такие результаты легко обосновать на уровне, например, университета или места работы. К тому времени, как студенты прошли тесты в университете, у них за плечами уже лет двадцать жизни и обучения, и предполагается, что жизнь эта и обучение прошли в неравных возможностях по сравнению со студентами белыми. Но как обосновать это, если все ученики из одной и той же школы, в которую они ходят с пяти лет, и проводят там полный день?
Некую часть результатов, конечно, можно объяснить все еще существующим отчасти социальным и экономическим неравенством для черных или латиноамериканских семей. БОльшей бедностью. Худшим питанием и медицинской помощью. Меньшим вниманием более занятых родителей. (Хотя правда ли это? Ведь белые работают не меньше.). Стрессом в семье. Но разница, например, в моем районе между благосостоянием семей разных рас не такая уж и большая - а разница в результатах тестов больше, чем в два раза.
Я почитала исследования на эту тему. В исследованиях рассказывается много интересного - в частности, про школы, где много учеников разных расс и разного этнического происхождения, но учителя все - белые американцы.
Во-первых, у не-белых учеников обычно другой язык дома. В этом смысле наша семья мало чем отличается от черной семьи по соседству: мы все понимаем стандартизированный американский английский, но дома общаемся иначе. Если кто-то еще не знает, у афроамериканского населения за годы сегрегации развился свой язык со своей богатой лексикой и совершенно другой грамматикой на основе английского, который не менее интересен, чем американский английский - Ebonics. В нем, например, намного больше емких терминов, передающих социальные и личные взаимоотношения. Вместе с тем, воспринимается Ebonics и к нему приближения нередко, как язык деревенщины и лимиты. Это напоминает снобизм и глупость в СССР в прошлом по отношению, например, к языку украинскому, а также ко всему богатству диалектов на российских территориях (подобное отношение к диалектам по глупости сохранили и в современной России).
Во-вторых, у не-белого населения другая модель поведения в смешанной среде. В США небезопасно быть, например, молодым мексиканским или черным парнем и громко выступать при смешанной публике, если ты чего-то не понял - могут арестовать или даже подстрелить ни за что. Это грустная повседневная реальность. Оттого громко кричат только самые непуганные и аутентичные афроамериканцы или латиноамериканцы, тогда как те, у кого семья уже успела пожить и попыталась завоевать свое место в разнообразной среде, наоборот, ведут себя тихо и закрыто. И тут испаноязычная семья по соседству очень отличается от нашей. Потому что Соня, если ей что-то непонятно, громко спросит всех подряд, а мальчик из испаноязычной семьи промолчит, и будет тянуть с собой это непонимание или недопонимание до конца семестра, наслаивая на него новые и новые такие же.
Все эти дети попадают в пять лет в начальную школу, в которой делается упор на книжные тексты на стандартизированном английском и на их обсуждение, а также на общение детей между собой и с учителем. Тексты эти за редким исключением написаны белыми людьми и имеют набор понятий из белой реальности, а общение считается нормальным и правильным тогда, когда оно напоминает непринужденное, но вежливое общение белых американцев. Их учителя, администраторы, психологи, менторы, составители программы и учебников - почти все белые.
Программа эта как будто простая: нужно всего-то слушать книжки и быть общительным ребенком, но только не-белые дети (а) не понимают до конца эти тексты; (б) молчат при этом, как партизаны; (с) привыкли к другим стандартам общения, на другом языке. И помогать им должны учителя, у которых нет понимания того, как этих детей раскрутить на другое поведение и другие результаты. В нашей общественной школе, например, учителям от двадцати до тридцати пяти, хотя чаще все же до тридцати - и сами они из белых школ в белых районах, потому что пятнадцать лет назад неофициальная, но реальная сегрегация в штате была хуже. Учителя более матерые, талантливые и опытные нередко уходят в частные школы, потому что платят там больше, и условия работы лучше. Над всем этим царит образовательная система, в которой особое внимание принято уделять либо тем, кто только что приехал из-за границы (уроки английского) - а ведь местные не-белые дети не приехали, а родились здесь, - либо тем, у кого особые потребности вроде аутизма, задержки развития или загадочных и трудно диагностируемых расстройств поведения, обучения и переработки информации. А все остальное принято считать нормой, не требующей особого подхода: подумаешь, три с минусом по математике, литературе или природоведению, такой уж ученик, такие способности, работаем дальше.
Для полноты картины еще надо добавить не-белых родителей, точно также боящихся поговорить нормально с белыми учителями и администрацией: эй, вы что, у меня ребенок отлично соображает, почему же тройки непрерывно? Денег на частную школу или переезд в еще более дорогой район у этих родителей нет, и меньше всего им хочется обострить - как они думают - проблему своим вмешательством. Им, к тому же, тоже всю жизнь говорили, что в учебе они не очень-то сильны. "Тесты не самое главное," - успокаивают себя такие родители, - "Я учился так себе, а ничего, устроился терпимо, и живу в районе, где могу отдать своего ребенка в отчасти белую школу." И, совсем уж для полноты - все это происходит в обществе, в котором почти любая тема, связанная с расой или этносом, считается неудобной, даже если тема эта состоит из статистических цифр: лучше делать вид, что все в порядке, чем упомянуть "черный" и "белый". Я много раз наблюдала, что как онлайн, так и в реальных обсуждениях люди, говорящие по-русски, по глупости и отсутсвию соотносимого опыта спешат объявить расизмом абсолютно все, тогда как люди, говорящие по-английски ничего не объявляют, но заранее боятся, что кто-нибудь объявит, а они будут стоять в это время рядом.
В результате классу к третьему разница между детьми белыми и не белыми одного года по знаниям в два класса, если не больше. К тому же, немалая часть детей не-белых оказывается записанными школьным психологом в ту самую категорию с особыми потребностями, где от них и не ожидают уже успевания за программой. И все это время, от пяти до девяти лет, не-белые дети получают двойки и тройки. Им при этом трудно, конечно, самим не уверовать в то, что они учиться не очень-то могут. А тут как раз начинаются реальные тесты и экзамены (например, по математике), к которым они не готовы, потому что все это время приспосабливались сами, как могли, к новой социальной системе, новым ожиданиям, требованиям, стандартам поведения и языку, и было не до серьезной учебы. В последующие годы все это работает, конечно, как снежный ком. В результате стандартизированный американский английский не-белые дети к университету все-таки выучивают за двенадцать лет, а во всем остальном отстают совершенно. И если таких - не-белых детей, которым вовремя не помогли - в школе значительное большинство, то белые дети, не особо напрягаясь, сдают на их фоне тесты на свои скромные семьдесят процентов и думают, что они молодцы, хотя на самом деле знания у них тоже печальные.
P.S. Русскоязычные расисты в комментариях надоели - отвечать уже не буду.
Diversity - это разнообразие. Например, в школе или на месте работы. Это первый шаг к равноправию. У нас, например, очень разнообразный набор учеников в школах.
А equity - это второй шаг. Это когда уже на месте (например, обучения или работы) всем предоставляются в среднем одинаковые возможности, и получаются для всех в среднем одинаковые результаты. Если в прошлом было какое-либо неравенство, то этого добиться безумно сложно. Так в школах моего (приличного, с высокими налогами) района афро-американские ученики пишут тесты на тридцать процентов из ста, ученики латиноамериканского или индейского происхождения также, а белые ученики - на семьдесят процентов.
В отсутствие явного неравенства и расизма такие результаты легко обосновать на уровне, например, университета или места работы. К тому времени, как студенты прошли тесты в университете, у них за плечами уже лет двадцать жизни и обучения, и предполагается, что жизнь эта и обучение прошли в неравных возможностях по сравнению со студентами белыми. Но как обосновать это, если все ученики из одной и той же школы, в которую они ходят с пяти лет, и проводят там полный день?
Некую часть результатов, конечно, можно объяснить все еще существующим отчасти социальным и экономическим неравенством для черных или латиноамериканских семей. БОльшей бедностью. Худшим питанием и медицинской помощью. Меньшим вниманием более занятых родителей. (Хотя правда ли это? Ведь белые работают не меньше.). Стрессом в семье. Но разница, например, в моем районе между благосостоянием семей разных рас не такая уж и большая - а разница в результатах тестов больше, чем в два раза.
Я почитала исследования на эту тему. В исследованиях рассказывается много интересного - в частности, про школы, где много учеников разных расс и разного этнического происхождения, но учителя все - белые американцы.
Во-первых, у не-белых учеников обычно другой язык дома. В этом смысле наша семья мало чем отличается от черной семьи по соседству: мы все понимаем стандартизированный американский английский, но дома общаемся иначе. Если кто-то еще не знает, у афроамериканского населения за годы сегрегации развился свой язык со своей богатой лексикой и совершенно другой грамматикой на основе английского, который не менее интересен, чем американский английский - Ebonics. В нем, например, намного больше емких терминов, передающих социальные и личные взаимоотношения. Вместе с тем, воспринимается Ebonics и к нему приближения нередко, как язык деревенщины и лимиты. Это напоминает снобизм и глупость в СССР в прошлом по отношению, например, к языку украинскому, а также ко всему богатству диалектов на российских территориях (подобное отношение к диалектам по глупости сохранили и в современной России).
Во-вторых, у не-белого населения другая модель поведения в смешанной среде. В США небезопасно быть, например, молодым мексиканским или черным парнем и громко выступать при смешанной публике, если ты чего-то не понял - могут арестовать или даже подстрелить ни за что. Это грустная повседневная реальность. Оттого громко кричат только самые непуганные и аутентичные афроамериканцы или латиноамериканцы, тогда как те, у кого семья уже успела пожить и попыталась завоевать свое место в разнообразной среде, наоборот, ведут себя тихо и закрыто. И тут испаноязычная семья по соседству очень отличается от нашей. Потому что Соня, если ей что-то непонятно, громко спросит всех подряд, а мальчик из испаноязычной семьи промолчит, и будет тянуть с собой это непонимание или недопонимание до конца семестра, наслаивая на него новые и новые такие же.
Все эти дети попадают в пять лет в начальную школу, в которой делается упор на книжные тексты на стандартизированном английском и на их обсуждение, а также на общение детей между собой и с учителем. Тексты эти за редким исключением написаны белыми людьми и имеют набор понятий из белой реальности, а общение считается нормальным и правильным тогда, когда оно напоминает непринужденное, но вежливое общение белых американцев. Их учителя, администраторы, психологи, менторы, составители программы и учебников - почти все белые.
Программа эта как будто простая: нужно всего-то слушать книжки и быть общительным ребенком, но только не-белые дети (а) не понимают до конца эти тексты; (б) молчат при этом, как партизаны; (с) привыкли к другим стандартам общения, на другом языке. И помогать им должны учителя, у которых нет понимания того, как этих детей раскрутить на другое поведение и другие результаты. В нашей общественной школе, например, учителям от двадцати до тридцати пяти, хотя чаще все же до тридцати - и сами они из белых школ в белых районах, потому что пятнадцать лет назад неофициальная, но реальная сегрегация в штате была хуже. Учителя более матерые, талантливые и опытные нередко уходят в частные школы, потому что платят там больше, и условия работы лучше. Над всем этим царит образовательная система, в которой особое внимание принято уделять либо тем, кто только что приехал из-за границы (уроки английского) - а ведь местные не-белые дети не приехали, а родились здесь, - либо тем, у кого особые потребности вроде аутизма, задержки развития или загадочных и трудно диагностируемых расстройств поведения, обучения и переработки информации. А все остальное принято считать нормой, не требующей особого подхода: подумаешь, три с минусом по математике, литературе или природоведению, такой уж ученик, такие способности, работаем дальше.
Для полноты картины еще надо добавить не-белых родителей, точно также боящихся поговорить нормально с белыми учителями и администрацией: эй, вы что, у меня ребенок отлично соображает, почему же тройки непрерывно? Денег на частную школу или переезд в еще более дорогой район у этих родителей нет, и меньше всего им хочется обострить - как они думают - проблему своим вмешательством. Им, к тому же, тоже всю жизнь говорили, что в учебе они не очень-то сильны. "Тесты не самое главное," - успокаивают себя такие родители, - "Я учился так себе, а ничего, устроился терпимо, и живу в районе, где могу отдать своего ребенка в отчасти белую школу." И, совсем уж для полноты - все это происходит в обществе, в котором почти любая тема, связанная с расой или этносом, считается неудобной, даже если тема эта состоит из статистических цифр: лучше делать вид, что все в порядке, чем упомянуть "черный" и "белый". Я много раз наблюдала, что как онлайн, так и в реальных обсуждениях люди, говорящие по-русски, по глупости и отсутсвию соотносимого опыта спешат объявить расизмом абсолютно все, тогда как люди, говорящие по-английски ничего не объявляют, но заранее боятся, что кто-нибудь объявит, а они будут стоять в это время рядом.
В результате классу к третьему разница между детьми белыми и не белыми одного года по знаниям в два класса, если не больше. К тому же, немалая часть детей не-белых оказывается записанными школьным психологом в ту самую категорию с особыми потребностями, где от них и не ожидают уже успевания за программой. И все это время, от пяти до девяти лет, не-белые дети получают двойки и тройки. Им при этом трудно, конечно, самим не уверовать в то, что они учиться не очень-то могут. А тут как раз начинаются реальные тесты и экзамены (например, по математике), к которым они не готовы, потому что все это время приспосабливались сами, как могли, к новой социальной системе, новым ожиданиям, требованиям, стандартам поведения и языку, и было не до серьезной учебы. В последующие годы все это работает, конечно, как снежный ком. В результате стандартизированный американский английский не-белые дети к университету все-таки выучивают за двенадцать лет, а во всем остальном отстают совершенно. И если таких - не-белых детей, которым вовремя не помогли - в школе значительное большинство, то белые дети, не особо напрягаясь, сдают на их фоне тесты на свои скромные семьдесят процентов и думают, что они молодцы, хотя на самом деле знания у них тоже печальные.
P.S. Русскоязычные расисты в комментариях надоели - отвечать уже не буду.