КАК ЖИВЕТ АССИРИЙСКАЯ ДИАСПОРА В МОСКВЕ: Деревянный дом на Трехгорке, каждый вечер там собираются..
Сапожник без сапог. Как живут ассирийцы в Москве
«Сноб» продолжает изучение жизни московских диаспор. В этом выпуске читайте про столичных ассирийцев: как получилось, что ассирийцы у всех ассоциируются с гуталином, чем сейчас занимаются бывшие сапожники, откуда они приехали и как поддерживают связь с родиной
www.snob.ru
одном из дворов на Трехгорке стоит небольшой деревянный дом. Каждый вечер здесь собираются восточные мужчины. Главная тема в последнее время - война в Сирии и Ираке. «Это же точное повторение событий 1915 и 1918 годов!» - говорит Геннадий, услышав об убийствах христиан. Большинство христиан на территориях Сирии и Ирака, преследуемых сегодня «Исламским государством», - это ассирийцы, один из древнейших народов Ближнего Востока.
События 1915 и 1918 годов - это массовые депортации и убийства христианского населения в Османской империи. Именно тогда дедушка и бабушка Геннадия и других завсегдатаев деревянного домика ушли в Россию - под прикрытием Российской армии.
Этнолог Сергей Михайлов, изучающий диаспоры, говорит, что численность московских ассирийцев никогда не превышала 3-4 тысячи человек. «Но это одна из самых ярких диаспор».
Гуталин
После революции советское правительство решило занять новых переселенцев чисткой обуви - именно с этим занятием сегодня ассоциируются ассирийцы в больших городах. «Те места, откуда пришли ассирийцы, - это очень бедные высокогорные районы. Это были в основном крестьяне, неграмотные, не говорившие по-русски. Работали чистильщиками прямо на улицах, на стоянках», - рассказывает Сергей Михайлов. После войны по всему городу появились киоски с надписью «Чистка и ремонт обуви». Сергей Михайлов вспоминает, что вокруг них всегда было много жизни. «Какие-то люди заходили к сапожникам поздороваться, поболтать, и я в том числе. Это была такая этнографическая экспедиция в старую Москву».
Феликс Тумасов начинал с работы в одной из таких палаток на Тишинке. В деревянных бараках в этом районе жили ассирийские семьи. Как правило, выходцы из разных деревень селились обособленно. Феликс говорит, что и сегодня, спустя сто лет, каждый московский ассириец знает, откуда именно пришли его предки, и это важная часть самоидентификации.
Советская власть обеспечила ассирийцев рабочими местами, но не материалами. Галоши приходилось делать из списанных с аэродромов авиационных камер. А гуталин варили в кустарных мастерских тут же, в бараках. «Часто они не работали сами, а давали работу всему двору», - рассказывает Сергей Михайлов.
К середине 90-х Феликс стал владельцем десятка киосков. Но все они стали жертвой городских преобразований Собянина. «Многие сапожники ушли на пенсию, кто-то перенес предприятия в жилые дома. Клиенты потеряны, их надо заново собирать. И еще появилась конкуренция: ремонтом обуви занимаются многие приезжие армяне. Но это мы их всему научили!» Сам Феликс продолжает владеть несколькими мастерскими, но, как многие другие ассирийцы, говорит о своем ремесле со смесью гордости и смущения. «Это ремесло очень сложное, в любом ботинке - 50 составных частей! Но мне не нравится, что ассирийцы у всех ассоциируются с гуталином».
Язык Христа
Бараки, во дворах которых ассирийцы шумно отмечали свадьбы и варили гуталин, начали сносить в 50-е. Жителей расселяли по всей Москве, и большинство ассирийцев больше никогда не жили в одном районе. Дом на Трехгорке стал удивительным для Москвы исключением: в 1958 году сюда переехали шесть ассирийских семей, а сегодня они занимают 10 из 32 квартир. По меркам Москвы, где практически нет компактного проживания этнических групп, это настоящий анклав. И поэтому адрес знают все московские ассирийцы. Один из старейшин дома рассказывает, что на праздники тут собирается 100-200 человек со всей Москвы. Для этого и пришлось построить домик во дворе - каждый день у кого-то гости, и нужно всем вместе где-то собираться. «Летом мы ставим тент-беседку, женщины сидят в ней весь день и всю ночь. Во дворе играют дети», - с гордостью рассказывает один из старейшин дома.
«Раньше риелторы приводили клиентов на просмотр квартир в 6-7 утра, чтобы они не видели, как мы тут сидим. Но мы со всеми становимся друзьями. А что - во дворе всегда кто-то есть, дети могут спокойно гулять, машины под присмотром», - говорит один из жителей дома, Геннадий.
Домик здесь называют «неофициальным культурным центром». Кроме домика ассирийцам принадлежит храм Мат Марьям, то есть Девы Марии, на Дубровке - внушительное здание из красного кирпича с зубцами и куполом, освященный в середине 90-х. «Самая близкая церковь к Ассирийской церкви востока - православная», - объясняет Роланд, диакон церкви. «В советское время многие ходили в православные храмы, - подтверждает Сергей Михайлов. - А некоторые продолжают до сих пор: они привыкли к иконам, которых в храме на Дубровке нет». «Это не потому, что мы иконоборцы, - говорит диакон, - просто у нас никогда не было этой традиции. Возможно, это влияние еврейских общин, которых было очень много на территории Месопотамии. Но у меня дома, например, икон много».
Служба проходит на ассирийском (относящемся к арамейским языкам; на одном из диалектов арамейского, как считается, говорил Христос), а особо важные моменты литургии переводятся на русский. «К сожалению, сейчас нет места в Москве, где можно было бы учить наш язык, - говорит Роланд, - но все равно в той или иной степени почти все прихожане его понимают».
Мужчины и женщины стоят на службе отдельно, зато после литургии все радостно обнимаются и обсуждают новости со священником - отцом Самано. Он - единственный штатный сотрудник храма. Роланд и другие дьяконы бывают здесь в основном по воскресеньям, а в остальное время ходят на работу. Роланд, например, сотрудник арабской редакции МИА «Россия сегодня».
Родина
Потомки тех, кто служил в храмах в родных селах ассирийцев, до сих пор хранят в домах реликвии оттуда: чаще всего кресты или ключи. «Их предки сотни лет служили в этой церкви, соответственно, они организовывали церковные праздники, и у них сохранилась привилегия проводить этот праздник в честь того или иного святого. На родине обычно праздновали прямо на улице возле храмов. А в советское время собирались прямо в московских дворах. И там, вместе с соседями всех национальностей и религий, устраивали огромнейшее прекрасное застолье с песнями и танцами, на которое все с удовольствием приходили», - рассказывает Роланд.
Сегодня такие праздники - недавно, например, отмечали День святого Георгия - проводят в больших банкетных залах. Ну или во дворе на Трехгорке летом - сюда специально приезжают со всей России.
Долгое время ключи от храмов и кресты были единственной связью московских ассирийцев с родиной - районом Хаккяри в современном турецком Курдистане. Этот регион всегда был неспокойным, но в прошлом году, воспользовавшись перемирием между правительством Турции и Курдской рабочей партией, московский ассириец Георгий Слывус поехал навестить места, откуда пришли его предки. «Сейчас многие населенные пункты переименованы, - рассказывает Георгий. - Трудно было установить, где находились ассирийские сёла, но, благодаря старым английским топографическим картам и запискам путешественников XIX века, удалось составить довольно-таки подробную карту еще до поездки». Георгию удалось разыскать село, откуда пришел в Россию его прадедушка, и постоять у руин церкви, где того крестили. «Большинство наших храмов лежит в руинах, дома перестроены. Места, где находились кладбища, мы определяли по большому количеству черепков горшков - у ассирийцев была традиция разбивать сосуды на могиле после смерти человека». Вскоре после поездки Георгия теракты и столкновения возобновились, и он не знает, сможет ли снова когда-нибудь там оказаться.
Сейчас ассирийцев на территории Турции почти не осталось, а за последние несколько лет многие уехали и с других исторических территорий: из Ирака и Сирии. Но Россия в последние годы больше не принимает беженцев, как 100 лет назад, и большинство едет в Западную Европу. «Особенно хорошо к нам относятся в Швеции, - говорит Георгий, - там ассирийцы почему-то ассоциируются с профессией юриста. А не сапожника».