..А гордыня, как учил нас сам Лев Николаевич - есть величайшее зло.
Оригинал взят у sozecatel_51 в Апокрифическое
А гордыня, как учил нас сам Лев Николаевич - есть величайшее зло.........!!!!
******************************Однажды бывшая графиня Александра Львовна Толстая отправилась ходоком к Ленину с жалобами на утеснения, чинимые, якобы, диктатурой пролетариата яснополянским обитателям и лично ее отцу - бывшему графу и учителю жизни Льву Николаевичу Толстому.
Сам граф к Ленину не пошел, хотя до известных событий ходил от Ясной Поляны до своего дома в Москве в Хамовниках и обратно всего в три дни. Теперь же поезда от Тулы до Москвы и обратно ходили вдвое, а то и втрое дольше.
* **** **
Иллюстрация:....Заповеди о Душе.Народ.
** ***
Войдя в кабинет Ильича, б. графиня Александра Львовна села без приглашения на стул и размахивая перед носом вождя брошюрой отца «Не могу молчать - 2!», только что снова вышедшей из подпольной яснополянской типографии, стала качать права. Ленин слушал ее внимательно, пробегая глазами одновременно статьи в «Правде» и «Известиях», то и дело чертыхаясь и вскакивая из-за стола. Выслушав дочь матерого человечища до конца, он, отвесив все приличествовавшие случаю комплименты писательскому гению ее отца, хитро прищурился и спросил:
- А чего же Лев Николаевич сам ко мне не пришел? И даже не позвонил? Не хотел, по обыкновению своему, унижаться перед властью? И как же в таком случае следует понимать его проповедь непротивления?
*******************
...Картина:.....отвесив все приличествовавшие случаю комплименты писательскому гению ее отца, хитро прищурился...))...Змей подколодный...??
Говоря это, Ленин, лихорадочно искал в брошюре «Не могу молчать-2!» выходные данные типографии и не находил их. Неожиданно он расхохотался, а б. графиня почувствовала приближение страстей.!!!!!!
- Знаете, - продолжал Ильич, резко оборвав смех, - Советская республика находится в кольце блокады. Ваш политически наивный и чистый сердцем отец сознательно закрывает глаза на это...
- Но... попыталась встрять Анна Львовна
- ... оттого и требует для Ясной Поляны преференций и освобождения от податей и рекрутского набора своих бывших и настоящих мужиков, которых до него в литературе не было! Но это бы еще полбеды. Великий грех состоит его состоит в нежелании, как он полагает «унизиться» и снизойти до просьб к власти рабочих и крестьян. А это, батенька, тьфу, матушка, гордыня! А гордыня, как учил нас сам Лев Николаевич - есть величайшее зло. Гордыня входит - любой меньшевизм с эсеровщиной и идеализм с поповщиной входят! Любая духовная сивуха тогда легко усваивается!
Бывшая графиня попыталась возразить Ильичу, напомнив вождю, что ее отец всегда ненавидел царизм и не шел к царю на поклон по идейным соображениям. А сейчас он не идет в Кремль, потому что болен, и ему трудно надолго уходить без лакея и личного доктора из Ясной Поляны.
Ильич прожег ее взглядом:
- Гордецу и впрямь было лучше не родиться! - напомнил Ильич, поминая всуе мельничный жернов. - И как быть в таком случае с идеей самосовершенствования? Где оно? Советская республика в кольце, претерпевший же до конца...
- До чьего именно конца? - переспросила Ленина Александра Львовна, холодея.
Ильич поперхнулся и зашелся в кашле:
- Сейчас я напишу записку. Пойдете с ней к Феликсу Эдмундовичу вместе с брошюркой вашего батюшки. Все, что можно для вас, мы сделаем! Мы помним великие заслуги вашего отца в его борьбе с царизмом и поповщиной.
Бывшая графиня Толстая поняла, что прием окончен.!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
**********
Оставшись один, Ильич, сделал на лице брезгливую гримасу:
- Гордец! Какой матерый, нечеловеческий гордец!
... Бывшую графиню Александру Львовну взяли прямо в кабинете Дзержинского, но ближе к ночи отпустили, строго предупредив, что игры в подпольные типографии закончились.
Потом ее взяли снова и уже надолго.
И тогда граф Толстой пошел в лаптях ходоком к Ленину. Принимать Ильич его не стал - ему было не до русской литературы: в Крыму свирепствовал социально близкий графу Толстому барон Врангель, потомственный революционер, хоть и пожиже Толстого-революционера на порядок.
Старого Льва вволю помурыжили,погоняли по кабинетам, но отпустили. Он порывался, было, встать на колени, но так и не встал: его подхватили под руки чекисты.
Его дочь Александра вышла условно-досрочно через полгода. Когда Дзержинский спросил своего шефа, за что будем брать дочь бывшего графа Толстого, Ильич коротко ответил:
- За неуемную гордыню. В научение ему, гордецу!
От неожиданности Дзержинский даже замигал, хотя не мигал никогда.
Убедившись лишний раз, что имеет дело с набитым польским дураком, Ильич пояснил:
- Вы только припомните, Феликс Эдмундович, как этот мужиковствующий граф над царем издевался! Над святым, можно сказать, человеком! Мало того, что публично оскорблял его, так он еще и детей его не щадил! Ну, жену еще ладно! В газетах царскую семью третировал! А у самого-то дети - урод на уроде - пошляки, картежники, пьяницы и, почитай, все в бегах! Так что это ему наказание за царя!
Дзержинский чувствовал, как его железное сердце медленно опускается на селезенку. И тут Ильич захохотал. Захохотал так озорно и заразительно, что из его монгольских глаз слезы брызнули двумя фонтанчиками, словно у клоуна в цирке.
Вслед за Ильичом завелся в хохоте и Дзержинский.
Ленин прекратил хохотать столь же внезапно, как и начал, а Дзержинский все не мог остановиться и хохотал по инерции, хотя и недолго.
Отхохотав свое, он щелкнул каблуками, изобразив шляхтича с гонором, и «принял к исполнению».
К вечеру с Ильичом случился нервный припадок и его пришлось срочно свозить в Горки. Оттуда он уже не вернулся.....Ага так и сковырнулся,просто и буднично,прозваный -то якобы и ..гением..??
Узнав о том, что Ленина хватил очередной удар, Лев Толстой довольно хмыкнул:
- Это ему за меня наказание! Будет знать, молокосос худородный, как графа Толстого унижать!
И подумав, прибавил:
- И за царя убиенного тоже. Как же они все над ним и его семьей измывались! Такой кроткий и мягкий человек был! А они даже детей его не пощадили! Вот нелюди! Одно слово - дегенераты!
..Дасъ государи:.....к сему,Акварельный этюд.
Мысль графа вновь переключилась на собственную персону: «А неплохо я сегодня унизился!» Он подумал, что за сегодняшнюю попытку самоуничижения как свою очередную победу над гордыней, он может поставить себе твердую пятерку.
+ + +
Так иронизировать над собой и своей гордыней и самоуничижением ради собственного возвышения, мог только великий человек. Он отметил про себя, что мысль уходит в дурную бесконечность.
«Ай да граф! ай да сукин сын!» - сказал, потирая руки граф Толстой.
О чем ты, Левушка? - спросила его Софья Андреевна, с умилением смотревшая на две ржавые селедки, которыми одарили ее великого мужа и учителя человечества в кремлевском буфете. По распоряжению самого Владимира Ильича.
Анализируя свои успехи в деле самосовершенствования, Лев Николаевич пришел к твердому убеждению,... что если бы не эти кремлевские дегенераты, он, граф Толстой, давно бы обставил по части святости самого принца Гаутаму, сиречь Великого Будду.
А гордыня, как учил нас сам Лев Николаевич - есть величайшее зло.........!!!!
******************************Однажды бывшая графиня Александра Львовна Толстая отправилась ходоком к Ленину с жалобами на утеснения, чинимые, якобы, диктатурой пролетариата яснополянским обитателям и лично ее отцу - бывшему графу и учителю жизни Льву Николаевичу Толстому.
Сам граф к Ленину не пошел, хотя до известных событий ходил от Ясной Поляны до своего дома в Москве в Хамовниках и обратно всего в три дни. Теперь же поезда от Тулы до Москвы и обратно ходили вдвое, а то и втрое дольше.
* **** **
Иллюстрация:....Заповеди о Душе.Народ.
** ***
Войдя в кабинет Ильича, б. графиня Александра Львовна села без приглашения на стул и размахивая перед носом вождя брошюрой отца «Не могу молчать - 2!», только что снова вышедшей из подпольной яснополянской типографии, стала качать права. Ленин слушал ее внимательно, пробегая глазами одновременно статьи в «Правде» и «Известиях», то и дело чертыхаясь и вскакивая из-за стола. Выслушав дочь матерого человечища до конца, он, отвесив все приличествовавшие случаю комплименты писательскому гению ее отца, хитро прищурился и спросил:
- А чего же Лев Николаевич сам ко мне не пришел? И даже не позвонил? Не хотел, по обыкновению своему, унижаться перед властью? И как же в таком случае следует понимать его проповедь непротивления?
*******************
...Картина:.....отвесив все приличествовавшие случаю комплименты писательскому гению ее отца, хитро прищурился...))...Змей подколодный...??
Говоря это, Ленин, лихорадочно искал в брошюре «Не могу молчать-2!» выходные данные типографии и не находил их. Неожиданно он расхохотался, а б. графиня почувствовала приближение страстей.!!!!!!
- Знаете, - продолжал Ильич, резко оборвав смех, - Советская республика находится в кольце блокады. Ваш политически наивный и чистый сердцем отец сознательно закрывает глаза на это...
- Но... попыталась встрять Анна Львовна
- ... оттого и требует для Ясной Поляны преференций и освобождения от податей и рекрутского набора своих бывших и настоящих мужиков, которых до него в литературе не было! Но это бы еще полбеды. Великий грех состоит его состоит в нежелании, как он полагает «унизиться» и снизойти до просьб к власти рабочих и крестьян. А это, батенька, тьфу, матушка, гордыня! А гордыня, как учил нас сам Лев Николаевич - есть величайшее зло. Гордыня входит - любой меньшевизм с эсеровщиной и идеализм с поповщиной входят! Любая духовная сивуха тогда легко усваивается!
Бывшая графиня попыталась возразить Ильичу, напомнив вождю, что ее отец всегда ненавидел царизм и не шел к царю на поклон по идейным соображениям. А сейчас он не идет в Кремль, потому что болен, и ему трудно надолго уходить без лакея и личного доктора из Ясной Поляны.
Ильич прожег ее взглядом:
- Гордецу и впрямь было лучше не родиться! - напомнил Ильич, поминая всуе мельничный жернов. - И как быть в таком случае с идеей самосовершенствования? Где оно? Советская республика в кольце, претерпевший же до конца...
- До чьего именно конца? - переспросила Ленина Александра Львовна, холодея.
Ильич поперхнулся и зашелся в кашле:
- Сейчас я напишу записку. Пойдете с ней к Феликсу Эдмундовичу вместе с брошюркой вашего батюшки. Все, что можно для вас, мы сделаем! Мы помним великие заслуги вашего отца в его борьбе с царизмом и поповщиной.
Бывшая графиня Толстая поняла, что прием окончен.!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
**********
Оставшись один, Ильич, сделал на лице брезгливую гримасу:
- Гордец! Какой матерый, нечеловеческий гордец!
... Бывшую графиню Александру Львовну взяли прямо в кабинете Дзержинского, но ближе к ночи отпустили, строго предупредив, что игры в подпольные типографии закончились.
Потом ее взяли снова и уже надолго.
И тогда граф Толстой пошел в лаптях ходоком к Ленину. Принимать Ильич его не стал - ему было не до русской литературы: в Крыму свирепствовал социально близкий графу Толстому барон Врангель, потомственный революционер, хоть и пожиже Толстого-революционера на порядок.
Старого Льва вволю помурыжили,погоняли по кабинетам, но отпустили. Он порывался, было, встать на колени, но так и не встал: его подхватили под руки чекисты.
Его дочь Александра вышла условно-досрочно через полгода. Когда Дзержинский спросил своего шефа, за что будем брать дочь бывшего графа Толстого, Ильич коротко ответил:
- За неуемную гордыню. В научение ему, гордецу!
От неожиданности Дзержинский даже замигал, хотя не мигал никогда.
Убедившись лишний раз, что имеет дело с набитым польским дураком, Ильич пояснил:
- Вы только припомните, Феликс Эдмундович, как этот мужиковствующий граф над царем издевался! Над святым, можно сказать, человеком! Мало того, что публично оскорблял его, так он еще и детей его не щадил! Ну, жену еще ладно! В газетах царскую семью третировал! А у самого-то дети - урод на уроде - пошляки, картежники, пьяницы и, почитай, все в бегах! Так что это ему наказание за царя!
Дзержинский чувствовал, как его железное сердце медленно опускается на селезенку. И тут Ильич захохотал. Захохотал так озорно и заразительно, что из его монгольских глаз слезы брызнули двумя фонтанчиками, словно у клоуна в цирке.
Вслед за Ильичом завелся в хохоте и Дзержинский.
Ленин прекратил хохотать столь же внезапно, как и начал, а Дзержинский все не мог остановиться и хохотал по инерции, хотя и недолго.
Отхохотав свое, он щелкнул каблуками, изобразив шляхтича с гонором, и «принял к исполнению».
К вечеру с Ильичом случился нервный припадок и его пришлось срочно свозить в Горки. Оттуда он уже не вернулся.....Ага так и сковырнулся,просто и буднично,прозваный -то якобы и ..гением..??
Узнав о том, что Ленина хватил очередной удар, Лев Толстой довольно хмыкнул:
- Это ему за меня наказание! Будет знать, молокосос худородный, как графа Толстого унижать!
И подумав, прибавил:
- И за царя убиенного тоже. Как же они все над ним и его семьей измывались! Такой кроткий и мягкий человек был! А они даже детей его не пощадили! Вот нелюди! Одно слово - дегенераты!
..Дасъ государи:.....к сему,Акварельный этюд.
Мысль графа вновь переключилась на собственную персону: «А неплохо я сегодня унизился!» Он подумал, что за сегодняшнюю попытку самоуничижения как свою очередную победу над гордыней, он может поставить себе твердую пятерку.
+ + +
Так иронизировать над собой и своей гордыней и самоуничижением ради собственного возвышения, мог только великий человек. Он отметил про себя, что мысль уходит в дурную бесконечность.
«Ай да граф! ай да сукин сын!» - сказал, потирая руки граф Толстой.
О чем ты, Левушка? - спросила его Софья Андреевна, с умилением смотревшая на две ржавые селедки, которыми одарили ее великого мужа и учителя человечества в кремлевском буфете. По распоряжению самого Владимира Ильича.
Анализируя свои успехи в деле самосовершенствования, Лев Николаевич пришел к твердому убеждению,... что если бы не эти кремлевские дегенераты, он, граф Толстой, давно бы обставил по части святости самого принца Гаутаму, сиречь Великого Будду.