Англо-американский проект «Гитлер»
Проект «Гитлер» - детище англо-американской финансовой мафии
Проект «Гитлер» был реализован английскими и американскими финансистами, ловко использовавшими банковские инструменты с целью вызвать кризис в Европе и лишить оппонентов главных ресурсов в политической борьбе - денег...
Проект Гитлер
Детердинг, Монтегю Норман и Шахт. Фрагмент главы 6 из книги Уильяма Ф. Энгдаля «Столетие войны: англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок»
В 1929 году нестабильному международному финансовому порядку, установленному лондонскими и нью-йоркскими банкирами в побеждённой Центральной Европе после Версаля, пришёл внезапный (и вполне предсказуемый) конец. Монтегю Норман, бывший на тот момент влиятельнейшим руководителем национального банка в мире, занимая должность управляющего «Английского банка», ускорил крах биржевого рынка Уолл-Стрита в октябре 1929 года. Норман предложил управляющему нью-йоркского «Федерального Резервного банка» Джорджу Гаррисону повысить учётные ставки в США. Гаррисон согласился, и в последующие несколько месяцев произошёл грандиознейший финансовый и экономический коллапс в истории США.
К началу 1931 года у Монтегю Нормана и небольшого кружка британского истеблишмента возник план весьма неожиданного изменения политической динамики Центральной Европы.
В то время крупнейшим банковским учреждением Австрии был венский «Винер Кредитанштальт». Тесно связанный с австрийской ветвью семейства Ротшильдов, в 1920-е годы «Винер Кредитанштальт» разросся за счёт недружественного поглощения более мелких банков, испытывавших затруднения. Самое значительное из этих слияний было навязано «Винер Кредитанштальту» во время краха фондового рынка в октябре 1929 года, когда власти Австрии настояли на том, чтобы банк слился с венским «Боденкредитанштальтом» - ипотечным банком, который и сам поглотил за последние несколько лет целый ряд разорившихся банков.
В начале 1931 года «Винер Кредитанштальт» казался одним из самых мощных банков в мире. На деле он был сильно ослаблен. Драконовские условия Версаля, установленные Великобританией, Францией и США, привели к разделению Австро-Венгерской Империи, лишив экономику Австрии ценных экономических связей и сырьевых ресурсов Венгрии и Восточной Европы. Промышленная экономика Австрии так и не сумела оправиться от разрушительных последствий Первой мировой войны. В распоряжении промышленных предприятий оставались лишь изношенные производства, устаревшее оборудование и огромные безвозвратные долги по кредитам военного времени. Вследствие политической обстановки, сложившейся в Австрии в 1920-х гг., значительная часть обанкротившейся австрийской промышленности перешла в руки всё разраставшегося «Винер Кредитанштальта».
Ялмар Шахт и Монтегю Норман
Таким образом, к началу 1931 года Австрия в целом и «Винер Кредитанштальт» в частности стали слабым звеном международной цепи кредитования, построенной на нездоровой основе, заложенной нью-йоркским банкирским домом Дж.П. Моргана совместно с управляющим «Английского банка» Норманом и лондонскими банками. «Винер Кредитанштальт» был неспособен сформировать достаточный капитал для деятельности в условиях охваченной депрессией экономики Австрии и попал в серьёзную зависимость от краткосрочных кредитов из Лондона и Нью-Йорка. Крупным кредитором «Винер Кредитанштальта» стал даже «Английский банк».
В марте 1931 года французское правительство и министр иностранных дел Бриан заявили о решительном противодействии намечавшимся переговорам между Берлином и Веной о создании Австро-Германского торгового и таможенного союза - запоздалой попытке противостоять разрастающейся всемирной экономической депрессии, перекинувшейся из Америки несколькими месяцами ранее. По некоторым данным, Франция дала указание своим банкам прекратить краткосрочное кредитование «Винер Кредитанштальта», стремясь оказать огромное давление на австрийское правительство. Уже в мае, когда в венской прессе появились слухи о массовом изъятии вкладов из «Винер Кредитанштальта», разразился кредитный кризис, потрясший всю Европу. Национальный банк Австрии и, в конечном итоге, само австрийское государство в условиях крупнейшего за всю историю банкротства банка были вынуждены прийти на помощь «Винер Кредитанштальту». Последовавшее расследование показало, что кризис на должен был достигать столь впечатляющих масштабов. Однако такой исход был запланирован некими могущественными лондонскими и нью-йоркскими финансистами, готовившими европейскую геополитику к резкому повороту. (12)
К концу 1920-х годов влиятельные круги Великобритании и США приняли решение поддержать курс на радикализацию Германии.
Банкиры Дж.П. Моргана уже имели возможность убедиться в пользе радикальных политических решений для обеспечения возврата банковских кредитов, предоставив важнейший иностранный кредит фашистскому режиму Италии во главе с Бенито Муссолини. В ноябре 1925 года итальянский министр финансов Вольпи ди Мизурата объявил, что итальянское правительство достигло соглашения о возврате Великобритании и США версальских военных долгов Италии. Спустя неделю «Дж.П. Морган и Ко.», финансовые агенты правительства Муссолини в США, объявили о предоставлении Италии важного займа в 100 миллионов долларов «на стабилизацию лиры».
Дж. П. Морган
На деле же Морган решил стабилизировать фашистский режим Муссолини. По настоянию «Дж.П. Морган и Ко.» и могущественного главы «Английского банка» Монтегю Нормана, Вольпи ди Мизурата в 1926 году основал единый центральный банк Италии, «Итальянский банк», для контроля над кредитно-денежной политикой страны и дополнительного обеспечения выплаты внешнего долга. Муссолини был идеальной сильной фигурой для обуздания итальянских профсоюзов, снижения заработной платы и принятия строгих мер, чтобы гарантировать возврат иностранных кредитов. Во всяком случае, так считали люди Моргана в Нью-Йорке.
Человек, контролировавший в то время кредитно-денежную политику США, бывший моргановский банкир Бенджамин Стронг, близкий друг и сотрудник Монтегю Нормана, встретился с Вольпи и управляющим Итальянского банка Бональдо Стрингером для окончательного уточнения программы «стабилизации» Италии. От Польши до Румынии на всём протяжении 1920-х гг. одни и те же люди - «Дж. П. Морган и Ко.», Монтегю Норман и нью-йоркский «Федеральный Резервный банк» - успешно устанавливали экономический контроль над большинством стран континентальной Европы под предлогом внедрения «кредитоспособной» национальной политики, неофициально сыграв роль, отведённую в 1980-х годах Международному Валютному Фонду. Банки Нью-Йорка стали источником краткосрочного кредитования этой политики, а «Английский банк» совместно с влиятельными кругами британского МИДа делился своим политическим опытом. (13)
Наиболее согласованными были действия англо-саксонского «кружка» в Германии 1920-х гг. После успешного продвижения Ялмара Шахта на должность президента «Рейхсбанка» в 1923 году и внедрения Шахтом драконовского плана Дауэса по выплате репараций, подготовленного в «Морган и Ко», немецкая экономика подпала под зависимость от краткосрочных кредитов лондонских и нью-йоркских банков, а также их парижских партнёров. Для банков краткосрочное кредитование Германии было наиболее прибыльных делом на мировых финансовых рынках того времени. Для многих банков Германии, в том числе и для четвёртого по величине «Дармштэдтер унд Националбанк Коммандит-Гезельшафт» («Данат»), зависимость от краткосрочных заимствований из Нью-Йорка и Лондона была очень сильна, а проценты по этим кредитам были прямо-таки грабительскими. Веймарская гиперинфляция в начале десятилетия уничтожила большую часть капитала и резервов крупных немецких банков. Таким образом, расширение кредитования в конце 1920-х гг. осуществлялось немецкими банками на фоне низкого уровня собственных средств, представлявшего угрозу в случае невыплаты займа или иного кризиса. К моменту краха Нью-Йоркской биржи 1929-1930 годов, Германия занимала уникальное положение среди крупных промышленных стран Европы. Её долг иностранным банкам по краткосрочным кредитам составлял около 16 миллиардов рейхсмарок.
Чтобы полностью опрокинуть нездоровую банковскую систему, достаточно было лёгкого толчка. Толчок последовал со стороны «Федерального Резервного банка» и «Английского банка», которые в 1929 году последовательно повысили процентные ставки после двух лет беспрецедентной биржевой спекуляции на снижение процентных ставок. Вполне предсказуемый крах нью-йоркской фондовой биржи и лондонского рынка привёл к массовому выводу американского и британского банковского капитала из Германии и Австрии. К 13 мая 1931 года спичка уже была поднесена к бочке с порохом.
В этот день рухнул крупный банк «Винер Кредитанштальт». Французы решили «наказать» Австрию за ведение переговоров о таможенном союзе с Германией, введя валютные санкции. «Винер Кредитанштальт» принадлежал семейству Ротшильдов и был тесно связан с французским банковским миром. Вывод французских капиталов из Австрии опрокинул хрупкий «Винер Кредитанштальт», обладавший крупными долями в 70% промышленных предприятий Австрии. Пытаясь остановить изъятие вкладов из «Кредитанштальта», австрийские банки затребовали все средства, вложенные ими в банки Германии. «Винер Кредитанштальт» стал тем слабым звеном, с которого началась волна банковских крахов по всей центральной Европе.
Наступивший банковский кризис, экономическая депрессия и дальнейшее трагическое развитие событий в Австрии и Германии были практически полностью инспирированы Монтегю Норманом из «Английского банка», Джорджем Гаррисоном из «Федерального Резервного банка», а также банкирским домом Моргана и их друзьями с Уолл-Стрит. Было принято решение прекратить кредитование Германии - притом, что даже минимальная пролонгация кредитов на небольшие суммы вполне могла бы предотвратить неконтролируемый кризис ещё на раннем этапе.
Вместо этого отток капиталов из Германии продолжал расти. По требованию Монтегю Нормана и Джорджа Гаррисона, новый президент «Рейхсбанка» Ханс Лютер покорно воздержался от каких-либо действий для предотвращения коллапса крупных немецких банков. За крахом «Кредитанштальта» в Вене тут же последовало банкротство связанного с ним немецкого «Данат-Банка». «Данат-Банк», сильно зависевший от иностранных кредитов, в течение мая месяца потерял вкладов на сумму почти 100 миллионов рейхсмарок. На следующий месяц потери «Даната» составили 848 миллионов рейхсмарок - 40% всех вкладов в этом банке, в то время как «Дрезднер Банк» потерял 10%. Даже «Дойче Банк» лишился 8% вкладов. К концу июня принадлежавший Моргану банк «Банкерз Траст» прекратил кредитование «Дойче Банка».
Управляющий нью-йоркского «Федерального Резервного банка» Джордж Гаррисон потребовал от главы «Рейхсбанка» Ханса Лютера принятия энергичных мер по ограничению кредитования и ужесточению условий на рынке капиталов Германии, утверждая, что только так можно было остановить бегство иностранного капитала. Однако, на деле это гарантировало падение немецкой банковской системы и промышленности в глубочайшую пропасть.
Монтегю Норман поддержал Гаррисона, а вскоре к обвинениям в адрес Германии в том, что она спровоцировала кризис, присоединился и управляющий «Французского банка». В результате, отчаянные попытки правительства Брюнинга убедить Ханса Лютера взять экстренный стабилизационный кредит у других центральных банков для сдерживания общегосударственного банковского кризиса, главой «Рейхсбанка» были отвергнуты. Когда он наконец сдался и попросил Монтегю Нормана о помощи, тот захлопнул перед ним дверь. Как следствие, в кризисной ситуации Германии больше не у кого было взять кредит.
В июле 1931 года, примерно через два месяца после того, как с падением «Винер Кредитанштальта» началось бегство капитала из Германии, в базельской газете «Националцайтунг» появилось сообщение, что «Данат-Банк» «испытывает трудности». В наэлектризованной обстановке этого оказалось достаточно, чтобы началось паническое изъятие вкладов из банка. Председатель правления банка Гольдшмит позднее обвинил «Рейхсбанк» в избирательной подготовке краха «Данат-Банка» путём введения ограничений на кредиты. В условиях разразившегося банковского кризиса и краха промышленности Германии зима, 1931-32 года стала, по некоторым утверждениям, «самой тяжёлой зимой века». Сложившаяся ситуация стала питательной средой для радикальных политических течений.
В марте 1930 года, за несколько месяцев до введения англо-американскими банкирами ограничений на кредитование Германии, президент «Рейхсбанка» Ялмар Шахт неожиданно для правительства подал прошение об отставке. Поводом для отставки стал экстренный стабилизационный кредит на 500 миллионов рейхсмарок, предложенный шведским промышленником и финансистом Иваром Крюгером, знаменитым шведским «спичечным королём». Крюгер и его американские банкиры, «Ли Хиггинсон и Ко.», были крупными кредиторами Германии и других стран, которым отказывали в кредитовании банки Лондона и Нью-Йорка. Однако кредит, предложенный Крюгером в начале 1930-х гг., таил в себе взрывоопасные и неприемлемые политические последствия для долгосрочной стратегии друзей Монтегю Нормана. Немецкий министр финансов Рудольф Гильфердинг уговаривал Шахта, который по условиям репарационного плана Дауэса должен был утверждать каждый иностранный кредит, принять предложение Крюгера. Шахт отказался и 6 марта вручил рейхспрезиденту фон Гинденбургу прошение об отставке. У него были и другие дела.
Ивар Крюгер
Спустя несколько месяцев, в начале 1932 года, Крюгера нашли мёртвым в гостиничном номере в Париже. Официальный протокол вскрытия гласит, что смерть наступила в результате самоубийства, однако тщательное расследование, проведённое шведскими специалистами несколько десятилетий спустя, убедительно показало, что Крюгер был убит. Лица, извлёкшие наибольшую выгоду из смерти Крюгера, находились в Лондоне и Нью-Йорке, однако подробности этого дела, по-видимому, были похоронены вместе с Крюгером. С гибелью Крюгера, Германия лишилась надежды на спасение. Она была полностью отрезана от международных кредитов.[14]
В свою очередь, Шахт после отставки с поста президента «Рейхсбанка» отнюдь не сидел сложа руки. Он направил всю свою энергию на организацию финансовой поддержки человека, которого он и его близкий друг Норман считали подходящим человеком для охваченной кризисом Германии. Шахт тайно поддерживал радикальную партию НСДАП Адольфа Гитлера с 1926 года. Уйдя из «Рейхсбанка», Шахт стал основным связующим звеном между могущественными, но скептически настроенными крупными немецкими промышленниками, промышленными магнатами Рура, и крупнейшими зарубежными финансистами, особенно лордом Монтегю Норманом.
В этот момент времени политика Великобритании была направлена на создание «Проекта Гитлер», прекрасно зная, куда в конечном итоге будут направлены его геополитические и военные устремления. Как заметил спустя почти полвека в частной беседе полковник Дэвид Стирлинг, создатель британской элитной «Специальной авиадесантной службы»: «Самой большой ошибкой, которую совершили мы, британцы, было считать, что мы сможем натравить империю немцев на империю русских, чтобы они заставили друг друга истечь кровью».
Поддержка Гитлера в Великобритании осуществлялась на высшем уровне. В ней участвовал не только премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, печально известный «мюнхенским сговором» 1938 года, позволившим армиям Гитлера двинуться на восток в Судетскую область. Близким советником Невилла Чемберлена был Филип Керр (ставший впоследствии лордом Лотианом), один из участников «Круглого стола» Сесила Роудса, о которой уже упоминалось выше. Лотиан поддерживал Гитлера, будучи одним из представителей печально известной «кливденской клики», также как и лорд Бивербрук, влиятельнейший газетный магнат Великобритании, контролировавший издание массовых газет «Дейли Экспресс» и «Ивнинг Стандард». Однако, наверное, самым влиятельным на тот момент сторонником Гитлера в Великобритании был Эдуард VIII, король Англии.
Определённые влиятельные фигуры американского истеблишмента едва ли могли не понимать, в чём заключается цель партии Гитлера. Высшие круги Уолл-Стрита и Госдепартамента США были неплохо информированы с самого начала. Ещё до злополучного мюнхенского «Пивного путча» 1923 года представитель Госдепартамента США Роберт Мерфи, находившийся в Мюнхене в соответствии с версальскими условиями оккупации Германии и ставший в послевоенное время центральной фигурой Бильдербергского клуба, лично встречался с молодым Гитлером при посредничестве генерала Эриха Людендорфа. Мерфи, служивший в годы Первой Мировой в Берне под началом Аллена Даллеса, собирая разведданные о Германском Рейхе, находился в Мюнхене вместе с другим влиятельным американским представителем, Труманэном Смитом, сотрудником американской разведки в Германии.
Позднее в мемуарах Смит вспоминал свой приезд в Мюнхен в конце 1922 года. «Я много беседовал о национал-социализме с нашим консулом в Мюнхене Робертом Мерфи (позднее отличившимся в качестве американского посла), с генералом Эрихом Людендорфом, с крон-принцем Рупрехтом Баварским и с Альфредом Розенбергом. Последний впоследствии стал определять политическую идеологию нацистской партии. Во время этой поездки мне нередко доводилось встречаться с Эрнстом («Путци») Ханфштенглем, отпрыском известного мюнхенского художественного семейства. Путци окончил Гарвард и впоследствии стал заведовать у Гитлера отношениями с иностранной прессой... Моя беседа с Гитлером длилась несколько часов. Из дневника, который я вёл в Мюнхене, видно, что я был поражён его личностью и считал, что он сыграет важную роль в политике Германии».
В датированном ноябрём 1922 года отчёте вашингтонскому начальству Смит представил следующие рекомендации относительно группки Гитлера. Говоря о Гитлере, Смит утверждал:
«Его основная цель - победа над марксизмом… и обеспечение поддержки трудящимися националистических идеалов государства и собственности… Столкновение партийных интересов… показало невозможность избавления Германии от нынешних трудностей посредством демократии. Его движение стремится к установлению национальной диктатуры непарламентскими средствами. После прихода к власти, он потребует снизить требования по репарациям до реалистичной цифры, но после этого обязуется выплатить согласованную сумму до последнего пфеннига, объявив это делом национальной чести. Для выполнения этой задачи диктатору необходимо ввести систему всеобщего обслуживания репарационных выплат и обеспечить её поддержку всеми силами государства. Его власть в период выполнения репарационных обязательств не должна ограничиваться каким бы то ни было законодательным или народным собранием…»
Чтобы донести до коллег из вашингтонского Управления военной разведки смысл своего предложения, Смит добавил личностную оценку Гитлера: «В частной беседе он показал себя сильным и логичным оратором, что в сочетании с откровенностью фанатика производит на нейтрально настроенного слушателя очень глубокое впечатление». (15)
Уже поздней осенью 1931 года на лондонский железнодорожный вокзал на Ливерпуль-Стрит прибыл человек из Германии. Его звали Альфред Розенберг. Розенберг встретился с главным редактором влиятельной лондонской «Таймс» Джеффри Доусоном. В последовавшие несколько месяцев «Таймс» оказала движению Гитлера бесценную помощь в создании положительного облика в глазах мировой общественности. Однако самой важной встречей Розенберга во время первого визита в Англию в 1931 году стала беседа с Монтегю Норманом, управляющим «Английского банка» и едва ли не самым влиятельным лицом мирового финансового мира того времени. По словам его личного секретаря, Норман ненавидел три вещи: французов, католиков и евреев. Норман и Розенберг легко нашли общий язык. Норману Розенберга представил Ялмар Шахт. С первой же встречи в 1924 году Шахта и Нормана связывала дружба, продолжавшаяся до смерти Нормана в 1945 году.
Альфред Розенберг
Розенберг завершил свой судьбоносный визит в Лондон встречей с первым лицом лондонского «Банка Шрёдера», связанного с нью-йоркским «Дж.Г. Шрёдер Банк» и с кёльнским частным банком «И.Г. Штайн Банк», принадлежавшим барону Курту фон Шрёдеру. На встрече с Розенбергом «Банк Шрёдера» представлял Ф.С. Тиаркс, член совета управляющих «Английского банка» и близкий друг Монтегю Нормана.
Когда после 1931 года барон фон Шрёдер и Ялмар Шахт обратились к ведущим промышленным и финансовым магнатам Германии за поддержкой НСДАП, первый вопрос обеспокоенных и скептически настроенных промышленников был такой: «Как международное финансовое сообщество, и особенно Монтегю Норман, отнесётся к перспективе немецкого правительства во главе с Гитлером?» Готов ли был Норман в этом случае помочь Германии кредитами? Именно в этот момент, когда гитлеровская НСДАП получила на выборах 1930 года чуть меньше 6 миллионов голосов, международная поддержка Монтегю Нормана, Тиаркса и их лондонских друзей имела решающее значение.
4 января 1932 года на кёльнской вилле барона Курта фон Шрёдера Адольф Гитлер, фон Папен и фон Шрёдер заключили тайное соглашение о финансировании НСДАП, к тому времени практически разорённой и обременённой огромными долгами, вплоть до захвата Гитлером власти. Ещё одна встреча Гитлера с Францем фон Папеном произошла на кёльнской вилле Шрёдера 4 января 1933 года. На этот раз был окончательно согласован план свержения правительства Шлейхера и создания правой коалиции. 30 января 1933 года Адольф Гитлер стал рейхсканцлером.
Последний визит Альфреда Розенберга в Лондон состоялся в мае 1933 года, на этот раз уже в качестве одного из представителей нового правительства Гитлера. Розенберг отправился прямиком в поместье Бакхерст-Парк неподалёку от Эскота, принадлежавшее сэру Генри Детердингу, главе «Ройал Датч Шелл» и едва ли не самому влиятельному бизнесмену мира. По информации английской прессы, между ними состоялась тёплая и оживлённая беседа. Впервые Розенберг встречался с Детердингом ещё во время лондонской поездки 1931 года. «Ройал Датч Шелл» поддерживала теснейший контакт и обеспечивала поддержку немецкой НСДАП. Хотя подробности и были сохранены в тайне, надёжные британские источники того времени утверждают, что Детердинг оказал значительную финансовую поддержку «Проекту Гитлер» на важнейшем начальном этапе его осуществления.
Если «Английский банк» проявил упорство, не дав Германии кредитов ни на пфенниг в критический период 1931 года, спровоцировав тем самым банковский кризис и рост безработицы, без которых и помыслить было нельзя о таких отчаянных альтернативах, как приход Гитлера к руководству Германией, то, как только в начале 1933 года Гитлер прибрал власть к рукам, тот же Монтегю Норман с бесстыдной поспешностью вознаградил правительство Гитлера, предоставив ему жизненно необходимый кредит «Английского банка». Норман специально посетил Берлин в мае 1934 года, чтобы договориться о тайной финансовой поддержке нового режима. Гитлер ответил Норману любезностью, назначив его близкого друга Шахта министром экономики и президентом «Рейхсбанка». Последний пост Шахт занимал вплоть до 1939 года.(16)
Примечания
(12) Stiefel, Dieter, ‘Finanzdiplomatie und Weltwirtschaftskrise: Die Krise der Creditanstalt für Handel und Gewerbe, 1931.’ Fritz Knapp Verlag, Frankfurt a.M., 1989.
(13) Meyer, Richard H. ‘Bankers‘ Diplomacy: Monetary Stabilization in the 1920‘s.’ Columbia University Press, New York. 1970.
(14) Aangstroem, Lars-Jonas, ‘Ivar Kreuger blev moerdad!,’ Den Svenska Marknaden. August 1987. Stockholm.
(15) Smith, Truman. ‘Berlin Alert: The Memoirs and Reports of Truman Smith.’ Hoover Institution Press, Stanford California. 1984.
(16) Другая полезная литература по этой мало обсуждаемой теме: Pool, J. & S., ‘Hitlers Wegbereiter zur Macht: Die geheimen deutschen und internationalen Geldquellen, die Hitlers Aufsteig zuers Wegbereiter zur Macht: Die geheimen deutschen und internationalen Geldquellen, die Hitlers Aufsteig zur Macht erm”glichten.’ Scherz Verlag, Muenchen. 1979; Pentzlin, Heinz, ‘Hjalmar Schacht.’ Verlag Ullstein GmbH, Berlin. 1980. Также полезна книга Гарольда Джеймса (James, Harold, ‘The German Slump: Politics and Economics 1924-1936.’ Clarendon Press. Oxford, 1986).
Источник
Кто привёл Гитлера к власти
Click to view