Россия и США - обсуждение экспертов
Сегодня немного послушал обсуждение (нашими и американскими) международниками перспектив российско-американских отношений. Впервые услышал четко сформулированную претензию к американскому "Списку Магнитского": почему его приняли в связке с отменой поправки Джексона-Вэника? То есть, логика в этой увязке была чисто американская внутриполитическая, но легко читалась как оскорбление: с Россией нельзя так, чтоб не было специальной оговорки, отменяем одну только вместе с принятием другой. То есть, - увязка двух разных идей с разной логикой и предысторией в единый закон - самое уязвимое для критики дело (как, собственно, и с российским "ответом").
Когда заговорили о внутриполитическом измерении транслируемого российской властью антиамериканизма, Тимоти Колтон процитировал какой-то опрос, по которому считают Запад врагом не более 5% россиян, тогда как остальные примерно в равных долях соперником, партнером или союзником (доли точно не помню, не записал). То есть антиамериканизм госпропаганды явно не носит "электорального" содержания. Тут я выступил с одним из своих любимых наблюдений, - что реформаторы в России традиционно настроены к США лучше (может быть даже "проамерикански"), а защитники стабильности или контрреформ - видят в Америке врага. Потом я перешел к тому, что оппозиция за последний год перестала бояться "показаться проамериканской", - и опрос Левада-центра об отношении к "списку Магнитского" (больше россиян поддерживают его, чем осуждают), и "петиция Обаме" на сайте Белого дома это показала. На это Федор Лукьянов возразил, - никакая, дескать, оппозиция не "проамериканская", - там тон задают националисты и Удальцов, а они все сами антиамерикански настроены. Да, надо было мне, наверное, уточнить, что я имел в виду либеральную часть оппозиционеров, - ну да ладно. Федор пытался постулировать, что рождается новая российская идентичность, не завязанная на "про-" и "анти-"американизм. Прозвучало красиво, но меня он не убедил. Идентичность как правило нуждается в Другом, это один из важнейших способов ее оформления и поддержания.
Но наиболее интересно было единодушие американских и российских международников в том, что разногласия по поводу "списка Магнитского" и "закона Димы Яковлева" - это свидетельство улучшения отношений между США и Россией. Пять лет назад разногласия были по поводу продвижения НАТО в Грузию и размещения ПРО у западных границ России, что, по мнению собравшихся, гораздо опаснее.
И вот тут я почувствовал несогласие. Ну, то есть тут во мне историк победил международника: конечно, проблемы "жёсткой" безопасности важны, и обычно вокруг них выстраивается основная линия дипломатического взаимодействия, и именно эти проблемы могут спровоцировать силовое противостояние. Все так, и спорить не буду. Но такие проблемы, как "список Магнитского" и "закон Димы Яковлева" имеют гораздо более "длинные" последствия, и спустя десятилетия они будут среди факторов, определяющих взаимоотношения наших стран, а вовсе не планы продвижения НАТО или ПРО. Военно-стратегические вопросы практически не влияют на образ другой страны в общественном мнении, и потому в них достаточно легко поменять позицию, пойти на компромисс или отказаться от каких-то целей. А вот социокультурные шрамы превращаются в "донные отложения", готовые замутить воду при первом неблагоприятном движении.
Когда заговорили о внутриполитическом измерении транслируемого российской властью антиамериканизма, Тимоти Колтон процитировал какой-то опрос, по которому считают Запад врагом не более 5% россиян, тогда как остальные примерно в равных долях соперником, партнером или союзником (доли точно не помню, не записал). То есть антиамериканизм госпропаганды явно не носит "электорального" содержания. Тут я выступил с одним из своих любимых наблюдений, - что реформаторы в России традиционно настроены к США лучше (может быть даже "проамерикански"), а защитники стабильности или контрреформ - видят в Америке врага. Потом я перешел к тому, что оппозиция за последний год перестала бояться "показаться проамериканской", - и опрос Левада-центра об отношении к "списку Магнитского" (больше россиян поддерживают его, чем осуждают), и "петиция Обаме" на сайте Белого дома это показала. На это Федор Лукьянов возразил, - никакая, дескать, оппозиция не "проамериканская", - там тон задают националисты и Удальцов, а они все сами антиамерикански настроены. Да, надо было мне, наверное, уточнить, что я имел в виду либеральную часть оппозиционеров, - ну да ладно. Федор пытался постулировать, что рождается новая российская идентичность, не завязанная на "про-" и "анти-"американизм. Прозвучало красиво, но меня он не убедил. Идентичность как правило нуждается в Другом, это один из важнейших способов ее оформления и поддержания.
Но наиболее интересно было единодушие американских и российских международников в том, что разногласия по поводу "списка Магнитского" и "закона Димы Яковлева" - это свидетельство улучшения отношений между США и Россией. Пять лет назад разногласия были по поводу продвижения НАТО в Грузию и размещения ПРО у западных границ России, что, по мнению собравшихся, гораздо опаснее.
И вот тут я почувствовал несогласие. Ну, то есть тут во мне историк победил международника: конечно, проблемы "жёсткой" безопасности важны, и обычно вокруг них выстраивается основная линия дипломатического взаимодействия, и именно эти проблемы могут спровоцировать силовое противостояние. Все так, и спорить не буду. Но такие проблемы, как "список Магнитского" и "закон Димы Яковлева" имеют гораздо более "длинные" последствия, и спустя десятилетия они будут среди факторов, определяющих взаимоотношения наших стран, а вовсе не планы продвижения НАТО или ПРО. Военно-стратегические вопросы практически не влияют на образ другой страны в общественном мнении, и потому в них достаточно легко поменять позицию, пойти на компромисс или отказаться от каких-то целей. А вот социокультурные шрамы превращаются в "донные отложения", готовые замутить воду при первом неблагоприятном движении.