Наум Коржавин
Вспомнил сегодня Коржавина, а тут "Новая газета" материал о нем печатает:
...Коржавин из-за Ходорковского очень переживает: «Судя по всему, как он себя ведет, это очень ценный человек, нужный. Таких немного бывает во всех странах. В России - тоже. И надо, чтоб он жил и действовал. Потому что он - капитал страны. А не сидел бы в тюрьме и вынужден бы был доказывать, что он не верблюд».
Лет пять назад Коржавин подарил Марине Филипповне и Борису Моисеевичу Ходорковским книгу своих стихов, и, помню (так было долгое время), как ни позвоню Марине Филипповне, она с гордостью говорит: «Знаете, что я сейчас делаю? Читаю Коржавина». А иногда читала коржавинские стихи прямо во время заседаний первого суда над сыном. Эти стихи помогали ей абсолютно реально - как люди, или даже больше людей.
Сцена ареста:
Десять мальчиков в общежитской комнате. Коржавин подошел к каждому попрощаться. Солоухин обнял, поцеловал: «Эмка! Возвращайся скорее!» Один литератор считает, что Солоухин Коржавина и заложил. Коржавин - с болью: «Но это же сочинение! Абсолютная неправда! Нельзя таких вещей говорить! А чё было закладывать? Я же сам читал те стихи, за которые меня посадили, - открыто, не таясь, в больших аудиториях».
А Расул Гамзатов в ту ночь пришел пьяный, перед самым арестом Коржавина. И проспал всю сцену обыска. «А когда я подошел к нему прощаться, он проснулся, увидел, что я одетый, и спросил: «Э-э-эм-м-к-к-а! Т-ты к-к-уда?» А вот Тендряков, да, оттолкнул меня при прощании. Но ему сложно было тогда… Сложность его ситуации: отец - председатель райсовета, и сам очень искренно верил в коммунизм…»
...Коржавин из-за Ходорковского очень переживает: «Судя по всему, как он себя ведет, это очень ценный человек, нужный. Таких немного бывает во всех странах. В России - тоже. И надо, чтоб он жил и действовал. Потому что он - капитал страны. А не сидел бы в тюрьме и вынужден бы был доказывать, что он не верблюд».
Лет пять назад Коржавин подарил Марине Филипповне и Борису Моисеевичу Ходорковским книгу своих стихов, и, помню (так было долгое время), как ни позвоню Марине Филипповне, она с гордостью говорит: «Знаете, что я сейчас делаю? Читаю Коржавина». А иногда читала коржавинские стихи прямо во время заседаний первого суда над сыном. Эти стихи помогали ей абсолютно реально - как люди, или даже больше людей.
Сцена ареста:
Десять мальчиков в общежитской комнате. Коржавин подошел к каждому попрощаться. Солоухин обнял, поцеловал: «Эмка! Возвращайся скорее!» Один литератор считает, что Солоухин Коржавина и заложил. Коржавин - с болью: «Но это же сочинение! Абсолютная неправда! Нельзя таких вещей говорить! А чё было закладывать? Я же сам читал те стихи, за которые меня посадили, - открыто, не таясь, в больших аудиториях».
А Расул Гамзатов в ту ночь пришел пьяный, перед самым арестом Коржавина. И проспал всю сцену обыска. «А когда я подошел к нему прощаться, он проснулся, увидел, что я одетый, и спросил: «Э-э-эм-м-к-к-а! Т-ты к-к-уда?» А вот Тендряков, да, оттолкнул меня при прощании. Но ему сложно было тогда… Сложность его ситуации: отец - председатель райсовета, и сам очень искренно верил в коммунизм…»