(no subject)
...Но только через десятки лет ты вспомнила, что поэзия была твоим призванием, а не труд, не заработок, и не спасение человечества от чумы. Стало поздно. Слова, рождённые искренними и нежными, загрубели. Дно, с которого они поднимались, стало неглубоким, и море простых песенок можно перейти вброд. Ты не боишься смерти, потому что не чувствуешь жизни, не боишься глубины, потому что не видела океана, не боишься одиночества, потому что не знаешь любви. Ты перечитываешь старые дневники, взволнованная их напористостью, страстью, упрямством. Пытаешься снова вызвать в себе вещателя, который захлёбывается красками и изрыгает стихи, живучие, как семя. Попытки эти - бесплодные. Та земля - опустела. Песенный строй, в котором только и может существовать твоя душа, стал теперь твоим миром, твоей матрицей, событиями, болью и борьбой, скукой перерывов, медлительностью проворотов, осмысленностью, тайной и непредсказуемостью твоей жизни. Ты не можешь его замечать.