70 лет прорыва ленинградской блокады.
Оригинал взят у polenova в 70 лет прорыва ленинградской блокады.
Представить себе тот ужас я не могу. 872 дня.
У меня много родственников - когда-то в Минске была огромная еврейская семья, У прадеда ( или пра-прадеда?) была мельница и 10 детей. Расплодились они изрядно, даже мой муж, как случайно выяснилось - один из наследников той мельницы. Двадцатый век был немилостив к детям мельника. Почему-то в революцию они не пошли. Мелкая буржуазия, что с них взять. Видимо какой-никакой, а доход мельница давала. Внучки мельника учились в гимназии и играли на фортепьянах, бойко говорили по-немецки, по-французки и по-русски, ну и на идише дома. Семья была вполне секулярной. Но вот родились они в неудачное время, в двадцатом веке. Кто-то остался в Минске, кто-то перебрался в Киев, кто-то в Москву и Ленинград. Что стало с родственниками в Минске и Киеве - объяснять не нужно. Там погибли все - в Минском гетто, в Бабьем Яре. Московской ветке - я оттуда - относительно повезло. А вот ленинградские пережили блокаду. Вероятно не все. Я историю семьи не очень хорошо знаю. А вот тетю Соню и тетю Берту помню. Они не просто пережили блокаду, они спасли двух племянников ( сами обе были бездетны). Один из племянников, дядя Илья даже еще и воевал, его вывезли по Ладоге и отправили на фронт. Ни Соня, ни Берта никогда про блокаду не рассказывали, во всяком случае мне. Но не было большего преступления в их доме, чем оставить еду на тарелке. Они ничего не говорили, но смотрели так, что я, тогда десятилетняя избалованная девочка, запихивала в себя кусочки - этот взгляд нельзя было выдержать.
Давно умерли и Соня, и Берта, нет их племянников - дядя Илья умер в Нью-Джерси. Вся семья в итоге все-таки перебралась в Америку - те кто выжил. Лучше бы они сделали это вместе с героями Шолом-Алейхема, трудности эмиграции - семечки по сравнению с тем, что упало на их головы. Но до 17-го года в доме в Минске гимназистки в 4 руки играли вальс, кокетничали с офицерами, строили планы на жизнь.
Сейчас я жалею, что не расспрашивала Соню и Берту. Не записывала. Но почему-то мне кажется - ничего бы они мне не рассказали. Но взгляд на брошенную хлебную корку был красноречивее слов.
Двадцатый век был очень страшным. Наверно потом историки объяснят, почему из технического прогресса получилось чудовище, и люди стали пожирать друг друга. Сначала тысячами, потом сотнями тысяч, а потом миллионами. Если, конечно, будут историки, и человечество в этом процессе остановится, в чем я совершенно не уверена.
Я не знаю как объяснить, но есть какое-то невозможное противоречие между большеглазой девочкой Соней с красивым бантом в кудрявых волосах, мечтающей выйти замуж - и Соней, добывающей продукты в блокадном Ленинграде. Да, про мужа Сони, дядю Мулю, я и забыла, о нем всегда забывали. Он был очень добрым, тихим и неприметным человеком. И умер совсем негероически - его сбила машина на перекрестке у Пяти Углов, в семидесятые годы. Дядя Муля тоже пережил блокаду, тоже спасал племянников, не сврих, жены, но его маленький подвиг даже и не заметили.
Я пишу это не о моей семье. Так или иначе ужас той войны пережили все. Кроме тех, кто не пережил. Двадцатый век никого ничему не научил. Разве что Германию. Россия усвоила урок, что потери можно исчислять миллионами. А ведь каждая потеря одного человека - это потеря целого мира - планы, надежды, любовь, будущее. И настоящее тоже. Что легче - съесть любимую собаку или смотреть как твой ребенок умирает от голода? Плохой вопрос? На войне нет хороших вопросов. "Бросайте за борт все что пахнет кровью, поверьте, что цена невысока". За амбиции Гитлера и Сталина погибли миллионы, и с каждым - целый мир. Может хватит уже?
И опять начало века, и опять 14-й год, закончился, но начался 15-й, а где-то девочка Соня смеется и взмахивает бантом, и не думает, что ей скоро придется быть героем или умереть. И тихая трудолюбивая Соня не думает, что ее специальность медсестры - это не хорошая зарплата, а пропуск в ад, и раненые будут умирать у нее на руках, а она ничего не сможет сделать - ни лекарств, ни продуктов, ни даже бинтов нет.
Вы думаете - это пафос? Ни фига, это констатация реальности. Гитлер или Сталин виноваты в чудовищной блокаде Ленинграда? Нет ответа на этот вопрос, оба хуже.
DIXI
Представить себе тот ужас я не могу. 872 дня.
У меня много родственников - когда-то в Минске была огромная еврейская семья, У прадеда ( или пра-прадеда?) была мельница и 10 детей. Расплодились они изрядно, даже мой муж, как случайно выяснилось - один из наследников той мельницы. Двадцатый век был немилостив к детям мельника. Почему-то в революцию они не пошли. Мелкая буржуазия, что с них взять. Видимо какой-никакой, а доход мельница давала. Внучки мельника учились в гимназии и играли на фортепьянах, бойко говорили по-немецки, по-французки и по-русски, ну и на идише дома. Семья была вполне секулярной. Но вот родились они в неудачное время, в двадцатом веке. Кто-то остался в Минске, кто-то перебрался в Киев, кто-то в Москву и Ленинград. Что стало с родственниками в Минске и Киеве - объяснять не нужно. Там погибли все - в Минском гетто, в Бабьем Яре. Московской ветке - я оттуда - относительно повезло. А вот ленинградские пережили блокаду. Вероятно не все. Я историю семьи не очень хорошо знаю. А вот тетю Соню и тетю Берту помню. Они не просто пережили блокаду, они спасли двух племянников ( сами обе были бездетны). Один из племянников, дядя Илья даже еще и воевал, его вывезли по Ладоге и отправили на фронт. Ни Соня, ни Берта никогда про блокаду не рассказывали, во всяком случае мне. Но не было большего преступления в их доме, чем оставить еду на тарелке. Они ничего не говорили, но смотрели так, что я, тогда десятилетняя избалованная девочка, запихивала в себя кусочки - этот взгляд нельзя было выдержать.
Давно умерли и Соня, и Берта, нет их племянников - дядя Илья умер в Нью-Джерси. Вся семья в итоге все-таки перебралась в Америку - те кто выжил. Лучше бы они сделали это вместе с героями Шолом-Алейхема, трудности эмиграции - семечки по сравнению с тем, что упало на их головы. Но до 17-го года в доме в Минске гимназистки в 4 руки играли вальс, кокетничали с офицерами, строили планы на жизнь.
Сейчас я жалею, что не расспрашивала Соню и Берту. Не записывала. Но почему-то мне кажется - ничего бы они мне не рассказали. Но взгляд на брошенную хлебную корку был красноречивее слов.
Двадцатый век был очень страшным. Наверно потом историки объяснят, почему из технического прогресса получилось чудовище, и люди стали пожирать друг друга. Сначала тысячами, потом сотнями тысяч, а потом миллионами. Если, конечно, будут историки, и человечество в этом процессе остановится, в чем я совершенно не уверена.
Я не знаю как объяснить, но есть какое-то невозможное противоречие между большеглазой девочкой Соней с красивым бантом в кудрявых волосах, мечтающей выйти замуж - и Соней, добывающей продукты в блокадном Ленинграде. Да, про мужа Сони, дядю Мулю, я и забыла, о нем всегда забывали. Он был очень добрым, тихим и неприметным человеком. И умер совсем негероически - его сбила машина на перекрестке у Пяти Углов, в семидесятые годы. Дядя Муля тоже пережил блокаду, тоже спасал племянников, не сврих, жены, но его маленький подвиг даже и не заметили.
Я пишу это не о моей семье. Так или иначе ужас той войны пережили все. Кроме тех, кто не пережил. Двадцатый век никого ничему не научил. Разве что Германию. Россия усвоила урок, что потери можно исчислять миллионами. А ведь каждая потеря одного человека - это потеря целого мира - планы, надежды, любовь, будущее. И настоящее тоже. Что легче - съесть любимую собаку или смотреть как твой ребенок умирает от голода? Плохой вопрос? На войне нет хороших вопросов. "Бросайте за борт все что пахнет кровью, поверьте, что цена невысока". За амбиции Гитлера и Сталина погибли миллионы, и с каждым - целый мир. Может хватит уже?
И опять начало века, и опять 14-й год, закончился, но начался 15-й, а где-то девочка Соня смеется и взмахивает бантом, и не думает, что ей скоро придется быть героем или умереть. И тихая трудолюбивая Соня не думает, что ее специальность медсестры - это не хорошая зарплата, а пропуск в ад, и раненые будут умирать у нее на руках, а она ничего не сможет сделать - ни лекарств, ни продуктов, ни даже бинтов нет.
Вы думаете - это пафос? Ни фига, это констатация реальности. Гитлер или Сталин виноваты в чудовищной блокаде Ленинграда? Нет ответа на этот вопрос, оба хуже.
DIXI