Почему Киевская Русь не знала украинского языка? / Продолжение, ч.3

[allavasenka]

Начало: ч.1 https://allavasenka.livejournal.com/789479.html
ч.2 https://allavasenka.livejournal.com/789711.htm

Следует ещё сказать, что написание в древнерусских летописях прилагательного «руський» никакого отношения к украинскому языку не имеет. В летописях встречается разное написание; руский, русский, руський, русьский и даже русъкий в надписях (граффити) Софийского храма. Как известно грамматическое написание не всегда соответствует фонетическому произношению. У древних летописцев не было ещё чётких правил как писать правильно. Одни писали на слух - руский, другие могли считать, что грамматически правильнее к слову «русь» добавлять суффикс «к» или «ск». Здесь нет украинского суффикса «ськ». Тоже самое мы видим со словом «рать». В летописях встречаются разные формы - ратьник и ратник, ратьный и ратный.



Как указывал в своих работах академик Шахматов: «Сделанные выводы должны быть проверены и согласованы с показаниями истории русского народа.». Обратимся и мы в своём исследовании к свидетельствам исторической науки. Чтобы не пересказывать выводы известных учёных, приведём здесь некоторые отрывки из работ уважаемого историка В.О. Ключевского. Повествуя о событиях в Киевщине XII века он писал:

«Читая летопись того времени, мы найдём в ней сколько угодно ярких красок для изображения бедствий, какие испытывала Русь со степной стороны. Нивы забрасывались, зарастали травою и лесом; где паслись стада, там водворялись звери. Половцы умели подкрадываться к самому Киеву: в 1096 г. хан Боняк «шелудивый» чуть не въехал в самый город, ворвался в Печерский монастырь, когда монахи спали после заутрени, ограбил и зажёг его. Города, даже целые области пустели. В XI в. Поросье (край по реке Роси, западному притоку Днепра ниже Киева) с Ярославова времени является хорошо заселённой страной. Здесь жило смешанное население: рядом с пленниками ляхами, которых сажал здесь Ярослав, селились русские выходцы и мирные кочевники, торки, берендеи, даже печенеги, спасшиеся от половцев и примкнувшие к Руси для борьбы с ними. Эти мирные инородцы вели полукочевой образ жизни: летом они бродили по соседним степям со своими стадами и вежами (шатрами или кибитками), а зимой или на время опасности укрывались в свои укрепленные становища и города по Роси, составлявшие сторожевые военные поселения по степной границе. Русские в отличие от диких половцев звали их «своими погаными». В конце XI столетия Поросье стало особой епархией, кафедра которой находилась в Юрьеве на Роси, городе, построенном Ярославом и названном по его христианскому имени (Ярослав - Георгий или Юрий). Обитатели Поросья жили в постоянной тревоге от нападения из степи. В 1095 г. юрьевцы подверглись новому нападению и, наскучив постоянными опасностями от половцев, все ушли в Киев, а половцы сожгли опустелый город. Великий князь Святополк построил для переселенцев новый город на Днепре ниже Киева Святополч; скоро к ним присоединились другие беглецы со степной границы. Ещё большие опасности переживала также соседняя со степью Переяславская земля: по тамошним рекам Трубежу, Супою, Суде, Хоролю происходили чуть не ежегодные, в иные годы неоднократные встречи Руси с половцами; в продолжение XII в. эта область постепенно пустела. Под гнётом этих тревог и опасностей, при возраставших усобицах князей почва общественного порядка в Киевской Руси становилась зыбкой, ежеминутно грозившей погромом: возникало сомнение в возможности жить при таких условиях. В 1069 г., когда Изяслав, изгнанный киевлянами за нерешительность в борьбе с половцами, шёл на Киев с польской помощью, киевское вече просило его братьев Святослава и Всеволода защитить город своего отца: «а не хотите, - прибавили киевляне, - нам ничего больше не остаётся делать - зажжём свой город и уйдём в Греческую землю».

«…С половины XII в. становятся заметны признаки запустения Киевской Руси, Поднепровья. Речная полоса по среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселённая, с этого времени пустеет, население её исчезает куда-то»... В 1159 году князь Святослав Ольгович отвечал князю Изяславу Давидовичу: «Господи, ты видишь моё смирение, сколько я поступался своим, не хотя лить крови христианской, губить своей отчины; взял я город Чернигов с семью другими городами, да и то пустыми: живут в них псари да половцы». В 1167 г. Мстислав Изяславич волынский старался подвинуть свою братию князей в поход на степных варваров. Он указывал на бедственное положение Руси: «Пожалейте, - говорил он, - о Русской земле, о своей отчине: каждое лето поганые уводят христиан в свои вежи, а вот уже и пути у нас отнимают», - и тут же перечислил черноморские пути русской торговли, упомянув между ними и греческий».

Разорение южной Руси довершило нашествие монго-татарских полчищ. Ключевский далее сообщает: «Запустение днепровской Руси, начавшееся в XII в., было завершено в XIII в. татарским погромом 1229-1240 гг. С той поры старинные области этой Руси, некогда столь густо заселённые, надолго превратились в пустыню со скудным остатком прежнего населения. Ещё важнее было то, что разрушился политический и народнохозяйственный строй всего края…Вскоре после татарского погрома, в 1246 г., проезжал из Польши через Киев на Волгу к татарам папский миссионер Плано-Карпини. В своих записках он замечает, что на пути из Владимира Волынского к Киеву он ехал в постоянном страхе от литвы, которая часто делает нападение на эти края Руси, но что от Руси он был вполне безопасен, Руси здесь осталось очень мало: большая часть её либо перебита, либо уведена в плен татарами. На всём пройденном им пространстве южной Руси в Киевской и Переяславской земле Плано-Карпини встречал по пути лишь бесчисленное множество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. В самом Киеве, прежде столь обширном и многолюдном городе, едва насчитывали при нём 200 домов, обыватели которых терпели страшное угнетение. С тех пор в продолжение двух-трёх веков Киев испытал много превратностей, несколько раз падал и поднимался. Так, едва оправившись от разгрома 1240 г., он в 1299 г. опять разбежался от насилий татарских. По опустевшим степным границам Киевской Руси бродили остатки её старинных соседей, печенегов, половцев, торков и других инородцев».

«Около половины XII в. начинает понемногу прокладываться и прямоезжая дорога из Киева на отдалённый суздальский Север. Владимир Мономах, неутомимый ездок, на своём веку изъездивший Русскую землю вдоль и поперёк, говорит в Поучении детям с некоторым оттенком похвальбы, что один раз он проехал из Киева в Ростов «сквозь вятичей»… На пространстве между верхней Окой и Десной от города Карачева до Козельска и далее к северу, т.е. в значительной части нынешних Орловской и Калужской губерний, тянулись дремучие леса, столь известные в наших сказаниях о разбойниках под именем Брынских (Брынь - старинная волость, ныне село Жиздринского уезда на Брынке, или Брыни, притоке Жиздры, Калужской губернии). Город Брянск на Десне в самом своём имени сохранил память об этом тогда лесистом и глухом крае: Брянск - собственно Дебрянск (от дебрей). Вот почему Суздальская земля называлась в старину Залесской: это название дано ей Киевской Русью, от которой она была отделена дремучими лесами вятичей. Эти дремучие леса и стали прочищаться с половины XII в. Если Мономах ещё с трудом проехал здесь в Ростов с малой дружиной, то сын его Юрий Долгорукий во время упорной борьбы со своим волынским племянником Изяславом (1149-1154) водил уже прямой дорогой из Ростова к Киеву целые полки».

«В то время когда стали жаловаться на запустение южной Руси, в отдалённом Суздальском крае замечаем усиленную строительную работу. При князьях Юрии Долгоруком и Андрее здесь возникают один за другим новые города. В 1134 г. Юрий строит город Кснятин при впадении Большой Нерли в Волгу (под Калязином). В 1147 г. становится известен городок Москва. В 1150 г. Юрий строит Юрьев «в поле» (или Польский, ныне уездный город Владимирской губернии) и переносит на новое место возникший около этого же времени город Переяславль Залесский. В 1154 г. он основал на реке Яхроме город Дмитров, названный так в честь Юрьева сына Дмитрия-Всеволода, родившегося в том же году во время «полюдья», когда князь с женой объезжал свою волость для сбора дани. Около 1155 г. Андрей Боголюбский основал город Боголюбов пониже Владимира на Клязьме. Известия об основании городов сопровождаются в летописи известиями о построении церквей. Оба князя, отец и сын, являются самыми усердными храмоздателями в Суздальской земле. Появление перечисленных городов отмечено в древней летописи. Из других источников узнаём, что тогда же возникло много других городов в Суздальской земле. По летописям, Тверь становится известна не раньше XIII в.; но она является уже порядочным городом в сказании о чудесах владимирской иконы божией матери, составленном при жизни Андрея, т.е. до 1174 г. Татищев в своём летописном своде говорит, что с княжения Юрия Долгорукого в своих источниках, теперь исчезнувших, он начал встречать целый ряд других новых городов в северной Руси, которые не были известны до того времени: таковы, например, Городец на Волге, Кострома, Стародуб на Клязьме, Галич, Звенигород, Вышгород при впадении Протвы в Оку (под Серпуховом) и др. Сам Андрей Боголюбский хвалился своею колонизаторскою деятельностью: «Я всю Белую (Суздальскую) Русь городами и сёлами великими населил и многолюдной учинил».

Ключевский довольно красноречиво указал на свидетельства перетока населения с юга на север: «Далее встречаем признак, прямо указывающий на то, откуда шло население, наполнявшее эти новые суздальские города и великие сёла. Надобно вслушаться в названия новых суздальских городов: Переяславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич, - всё это южно-русские названия, которые мелькают чуть ли не на каждой странице старой киевской летописи в рассказе о событиях в южной Руси; одних Звенигородов было несколько в земле Киевской и Галицкой. Имена киевских речек Лыбеди и Почайны встречаются в Рязани, во Владимире на Клязьме, в Нижнем Новгороде. Известна речка Ирпень в Киевской земле, приток Днепра, на которой, по преданию (впрочем, сомнительному), Гедимин в 1321 г. разбил южно-русских князей; Ирпенью называется и приток Клязьмы во Владимирском уезде. Имя самого Киева не было забыто в Суздальской земле: село Киево на Киевском овраге знают старинные акты XVI столетия в Московском уезде; Киевка - приток Оки в Калужском уезде, село Киевцы близ Алексина в Тульской губернии. Но всего любопытнее в истории передвижения географических названий кочеванье одной группы имён. В древней Руси известны были три Переяславля: Южный, или Русский (ныне уездный город Полтавской губернии), Переяславль Рязанский (нынешняя Рязань) и Переяславль Залесский (уездный город Владимирской губернии). Каждый из этих трёх одноименных городов стоит на реке Трубеже. Это перенесение южнорусской географической номенклатуры на отдалённый суздальский Север было делом переселенцев, приходивших сюда с киевского юга».

«Наконец, встречаем ещё одно указание на то же направление колонизации, и притом там, где всего менее можно было бы ожидать такого указания, - в народной русской поэзии. Известно, что цикл былин о могучих богатырях Владимирова времени сложился на юге, но теперь там не помнят этих былин и давно позабыли о Владимировых богатырях. Там их место заняли казацкие думы, воспевающие подвиги казаков в борьбе с ляхами, татарами и турками. Эти думы, следовательно, отражают в себе совсем другую историческую эпоху - XVI и XVII вв. Зато богатырские былины с удивительною свежестью сохранились на далёком Севере, в Приуралье и Заонежье, в Олонецкой и Архангельской губерниях, откуда вместе с переселенцами проникали и в дальнюю Сибирь. О Владимировых богатырях помнят и в центральной Великороссии, но здесь не знают уже богатырских былин, не умеют петь их, забыли склад былинного стиха; здесь сказания о богатырях превратились в простые прозаические сказки. Как могло случиться, что народный исторический эпос расцвёл там, где не был посеян, и пропал там, где вырос? Очевидно, на отдалённый Север эти поэтические сказания перешли вместе с тем самым населением, которое их сложило и запело. Это перенесение совершилось ещё до XIV в., т.е. до появления на юге России литвы и ляхов, потому что в древнейших богатырских былинах ещё нет и помина об этих позднейших врагах Руси».

Мы привели здесь столь обширные выдержки из лекций профессора В.О. Ключевского, так как в двух трёх предложениях невозможно передать всю картину происходящих в то время событий. Указание Ключевским на русский былинный эпос представляется нам очень красноречивым. Никто из противников гипотезы Погодина не смог высказать по этому поводу ничего вразумительного, ведь если не было опустошения южной Руси в XII-XIII веках и новой колонизации этих земель с запада, то как могло получиться, что в памяти южнорусского народа совершенно отсутствуют песни и думы о былинных временах домонгольской Руси? В памяти народа не сохранилось ни одного имени былинного богатыря, ни одной песни о пирах князя Владимира.

Здесь к повествованию Ключевского следует добавить, что в 1299 году после очередного татарского нашествия на Киев, митрополит всея Руси Максим решил перенести русскую митрополию на север, во Владимир на Клязьме. Как говорит летопись - «не терпя насилья татарского» и «седе в Володимере и со всем клиром своим», в другом месте говорится, что митрополит переехал во Владимир «не терпя насилья от татар… и весь Киев разыдесь». Примерно в это же время к Московскому князю Даниилу и его сыну Ивану Даниловичу Калите пришел на службу знаменитый Киевский боярин Родион Несторович с сыном (родоначальник бояр Квашниных) и привёл с собой весь свой двор в 1700 человек. Надо полагать, что митрополит Максим переехал на север не просто так, он уехал туда куда стекался русский народ со всей Руси, и с другой стороны вслед за своим митрополитом ехали из южной Руси и остатки русских людей, кто ещё не покинул разоренные земли. После смерти митрополита Максима новым главой русской церкви был поставлен митрополит Пётр (родом коренной Волынец, причислен к лику святых русской Церковью), который в 1308 году прибыл в Киев. Но пробыв год в Киеве уже в следующем 1309 году он так же как и Максим переезжает во Владимир на Клязьме. Событие то же довольно показательное, свидетельствующее о том, где сосредотачивалась и собирала свои силы древняя Русь. В 1325 году митрополит Пётр переезжает в Москву и завещает похоронить его именно здесь. Все вышеизложенные исторические события вполне точно согласуются с исторической стороной гипотезы М.П. Погодина.

Теперь давайте посмотрим, что можно сказать о населении древнего Киева и какие сведения о племенном составе Киевщины сохранили для нас наши древнерусские летописи. Эти сведения имеют непосредственное отношение к сути нашего исследования, так как родственность или близость проживания разных древнерусских племён может указывать и на близость диалектных особенностей их языка. В связи с этим, Алексей Шахматов в своих работах постоянно касался вопроса движения русских племён, освоения ими новых пространств для жительства и закрепления на новых местах обитания (строительство городов, поселений, военных укреплений). По свидетельству Нестора в окрестностях Киева обитало племя полян, но уже с приходом из Новгорода в Киев князя Олега, в южной Руси начинается совершенно другая жизнь, что может быть ознаменовано и словами Олега о Киеве: «Се буди мати городом русскымъ». С этого времени в Киев начинает стекаться торговый и рабочий люд из северных городов Руси. Завязываются более тесные связи севера и юга, что было обусловлено развитием торговых отношений, о чём мы имеем множество летописных свидетельств. По Днепру проходил знаменитый путь из варяг в греки, и Киев здесь выступал как большой торговый город. По Днепру осуществлялось движение товаров с юга на север и обратно, а вместе с торговыми судами двигались и купцы, ремесленники, воины, простые переселенцы. Благодаря этому Киев становился средоточием торговых, культурных и народных связей. Всё вместе это сильно сближало разные русские племена и способствовало объединению их в единую народную общность. Никоновская летопись под 867 г. сообщает: «В лето 6372. <…> Того же лета оскорбишася Новгородци, глаголюще: «яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его». Того же лета уби Рюрик Вадима храбраго, и иных многих изби Новогородцев съветников его. <…> В лето 6375. <…> Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новогородцкых мужей». То есть уже во времена княжения Рюрика в Новгороде много новгородцев перебралось на жительство в Киев, и надо полагать, что приходили они со своими семьями, слугами, рабами. Далее, «Повесть временных лет» рассказывает нам как Владимир святой старался обустроить южные рубежи Руси: И рече Володимеръ: «Се не добро есть: мало городовъ около Кыева». И нача ставити городы по Десн;, и по Устрьи, и по Трубешеви, и по Сул;, и по Стугн;. И поча нарубати мужи лутши от словенъ, и от кривичъ, и от чюдии, и от вятичь, и от сихъ насели и грады…». Опять мы видим, что князь Владимир набирал лучших людей из северных русских племён: словены (новгородские), кривичи, вятичи. Далее. Обширные пространства с восточной стороны Днепра были заселены многочисленным племенем северян. Они расселились на довольно огромном пространстве. Их города были: Переяславль, Чернигов, Новгород-Северский, Глухов, Стародуб, Путивль, Рыльск, Козельск, Курск, Белгород. Их поселения были в современных Брянской, Тульской, Калужской, Орловской, Курской, Белгородской областях. Если вы посмотрите на карту древней Руси, то увидите, что Черниговское княжество доходило почти до Москвы. По свидетельству Нестора племя северян составилось из переселенцев пришедших от северного племени кривичей. Таким образом, северяне это бывшие кривичи, которые получили на новых местах обитания новое имя, так как для южной Руси они были переселенцами с севера. Кроме того, из северных русских городов, желая послужить великому князю, в Киев стали стекаться и русские богатыри, имена многих из них известны нам по русским былинам. Это происходило до самого разорения Киева войском монголо-татар, где и полегли все славные богатыри за родную землю. Историк Александр Нечволодов пишет, что летописи сохранили для нас имена ростовских богатырей: Добрыни Резанича по прозванию «Золотой пояс», Александра Поповича и его оруженосца Торопа. Ростовский богатырь Александр Попович собрал на совет всех ростовских богатырей, на котором было решено, чтобы не участвовать в княжеских усобицах, всем пойти служить великому князю в Киев, где они и были приняты с большой честью Мстиславом Романовичем Киевским. Мы приводим здесь все эти данные для того, чтобы показать, что население Киевщины складывалось как совокупность разных племён. Это были местные поляне, новгородские словяне, кривичи, вятичи и пришедшие на юг северяне. Но ведь большинство этих племён стало основой русского населения и северо-восточной Руси, а с появлением в южной Руси опасного врага, в лице степных кочевников, население Киевщины так же стало тянуться к северо-востоку в более безопасные места и таким образом так же влилось в северо-восточную народную общность.(см. выше выдержки из Ключевского). Отсюда мы можем сделать вывод, что племенной состав населения северо-восточной Руси был очень близок к таковому составу древнего Киева и прилегающих к нему земель. Поэтому, исходя из всего вышесказанного, можно заключить, что утверждение Погодина о том, что великороссияне жили в древнем Киеве, не выглядит таким уж бредовым, как кому-то хочется представить. Отсюда же и близость языка древнего Киева к языку северо-восточной Руси, да и вообще можно сказать и к современному русскому языку.

Здесь необходимо добавить свидетельства зарубежных авторов, побывавших на землях древней Руси после разорения её монгольским нашествием. Например, посол папы Римского итальянский францисканец Джовани Плано Карпини, побывавший в 1246 году на землях киевщины, сообщает об увиденном, следующее: «Они (татары) пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве. Подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию.»

Другой иностранный свидетель, фламандский рыцарь Жильбер де Ланнуа, совершал своё путешествие по землям южной Руси в 1421 году. Из его свидетельства так же можно почерпнуть сведения о состоянии земель, заселённых русскими людьми в дренюю домонгольскую пору: «Из Монкастро я отправил часть моих людей и моих драгоценностей морем в Каффу, а сам с другими поехал сухопутью, направляясь из Валахии, чтобы ехать в упомянутое место - Каффу, по обширной татарской пустыне, которую я проехал только в 18 дней. Я переехал через Днестр, Днепр, на котором я нашел одного татарского князя, друга и слугу великого князя Витольда, а также большую деревню, населенную татарами, подданными Витольда. Мужчины, женщины и дети не имели домов, а располагались просто на земле. Этот князь, по имени Жамбо (Jambo), предложил мне много рыбы осетрины и дал мне сок из лугового ранункула, чтобы ее приготовить, и хорошо угостил меня. Потом он переправил меня, моих людей и мои повозки посредством своих татар на другой берег реки, имевшей лье в ширину, удивительным образом, в маленьких лодках, из цельного куска дерева». Как видим оба автора говорят о разорении и опустошении Руси, об исчезновении русского народа с этих земель после монгольского нашествия. Плано Карпини прямо говорит, что почти все жители Руси были убиты, а Жильбер де Ланнуа сообщает о обширной татарской пустыне в землях бывшей Руси, да об татарской деревне на Днепре. Спустя время началась постепенная колонизация этих пустующих земель. Колонизация шла с юга-запада Руси, с юго-западных окраин (украин), которые меньше пострадали от монгольского нашествия. В начале XVII века французский инженер картограф Гильом де Боплан, в своей работе «Описание Украины», написанной по итогам его пребывания на землях современной Украины, в частности замечает: « Пользуясь же на досуге плодами моих трудов, созерцая из своих кабинетов эту прекрасную и редкостную страну, большая часть которой была заселена при мне, и заполнена городами и крепостями, планы коих составлял я …».

Любопытным подтверждением колонизаторского движения переселенцев с юго-запада на восток является так же появление и распространение украинских прозвищ. Украинскими филологами отмечается следующее движение: «Самые первые записи славянских антропонимов на -чук, -юк - засвидетельствованы на Закарпатье, в латинских источниках XIII-XIV века (Teluk, Hustugk, Buchuk, Suluk, Vanchuk, Zowchuk, Marochuk). С XV века образования с суффиксом - юк -, - чук - , кроме Закарпатья известны также на Буковине, над Сяном, а также на Волыни. А с XVI-XVIII века патронимические и метронимические образования с суффиксом - юк -, - чук - фиксируются уже почти по всей Украине». (Історія української мови. Лексика і фразеологія. К., 1983. С. 605, 611).

После появления в печати статьи Погодина , с возражениями на выводы его работы выступил его давний друг историк М.А.Максимович. В поисках следов малороссийского наречия он так же стал изучать древнерусские летописи и написал ряд статей в виде филологических писем, в которых доказывал несостоятельность выводов Погодина. Но при всём красноречии М.А.Максимовича его находки следов малороссийского языка в древних летописях оказались довольно скудными: он нашёл десятка два древнерусских слов, которые сохранились в современном ему малороссийском языке, и некоторые фонетические совпадения, которые как выяснилось исключительно малороссийскими не являются и широко присутствовали в северных и восточных говорах древнерусского языка. Но такие же находки при желании могут найти и поляки, сербы или болгары. Разве это что-то доказывает? Нет. Это говорит нам лишь о том, что найденные Максимовичем слова и фонетические совпадения были знакомы в говорах, которые положили начало украинскому языку, тем более, что эти слова можно найти в других славянских языках. Эти слова были известны и в Московской Руси, поэтому чего-то особенно малороссийского в них нет. В начале XX в. с критикой выводов Погодина выступал украинский профессор Крымский А.Е..Его критика Погодина по сути повторяла критику Максимовича. Он искал фонетические особенности украинского языка в древнерусских летописях. Но искал он довольно своеобразно. Например, он нашел в Изборнике Святослава 1073 г. несколько слов с написанием (и) вместо (;) и объявил это признаком существования украинского языка в Древней Руси. Однако в Изборнике Святослава (е) на месте (;) употреблено 83 раза и только несколько раз (и). (Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка 1980). Но Крымский почему-то эти 83 случая не заметил, причём (и) на месте (;) употреблено как правило в окончании слова, а не в корне, на, что указывал проф. Булаховский Л.А. (см. выше). Кроме того, он так же как и историк Максимович нашёл несколько слов, которые объявил украинскими и представил это как доказательство существования украинского языка в древнем Киеве. Но как мы уже говорили выше, на поверку эти слова являются общеславянскими и известны в других славянских языках. Поэтому, например, поляки могли бы объявить многие слова древней Руси польскими и также заявить, что поляки жили в Древней Руси. Все эти поиски украинского языка в древней Руси похожи на то, как если бы некоторый человек зашёл в сосновый бор и найдя на полянке одинокую берёзку, начал кричать, что вокруг него берёзовый лес. Если уж на то пошло, мы бы могли тоже набрать множество древнерусских слов которых нет в украинском языке, но в русском языке они есть, как, например: плотник, птенец, ковер, колокол, коврига, серебро, который, пятно, оскорбить, ругать, опять, весьма, год, быстрота, везде, откуда, лучший, приключение, вскоре, наконец и т.д.. Таких слов множество. Тут легче привести какой-нибудь отрывок из летописи, чтобы было понятно, на каком языке говорили в древней Руси. Возьмём, например, Лаврентьевскую летопись: «В си же времена бысть знаменье на запад;, зв;зда превелика, луч; имущи акы кровавы, въсходящи с вечера по заход; солнечн;м.» Или какой-нибудь другой отрывок: «Цесарь же Леонъ послы рускыя почьстивъ дарми - золотом, и паволоками и фофудьями - и пристави къ нимъ мужи свои показати имъ церковьную красоту, и полаты златыя и в нихъ сущая богатьства, злато много и паволокы и кам;нье драгое, и страсти Господни, в;н;ць, и гвоздье, и хламиду багряную, и мощи святыхъ, учаще я к в;р; своей, и показающе имъ истинную в;ру. И тако отпусти я въ свою землю съ честью великою. Послании же Ольгомъ посли придоша къ Ольгови и пов;даша вся р;чи обою цесарю, како створиша миръ, и урядъ положиша межю Гр;цькою землею и Рускою, и клятвы не переступати ни гр;цемь, ни Руси». Тут всё понятно без переводчика. Таким образом, в ходе нашего исследования мы видим, что гипотеза М.П.Погодина имеет слишком много подтверждающих оснований и не имеет сколько-нибудь серьёзных опровержений. Мы видим, что русский язык имеет непосредственное отношение к земле современной Украины, и имеет все исторические права быть одним из государственных языков Украины, это не какой-то завезённый из-за морей чуждый язык, а это язык который с древних времён всегда звучал на этой земле.

Владимир Колесников
https://proza.ru/2021/05/03/1462
https://proza.ru/avtor/mefodiyrus
https://vk.com/@rp4narodow-pochemu-kievskaya-rus-ne-znala-ukrainskogo-yazyk