Чёрная трансплантология хунтыϟϟ🔰卐🇺🇸
За один день мои глаза увидели столько органов, сколько я не видел за все время моего обучения хирургии.
Click to view=Спасибо за первод=Anna Nedosekina
3 дня назад
Думаю, что далеко не все русские смогут понять без перевода. Поэтому я сделала перевод с украинского на русский язык. Возможно, где-то не точно перевела, извиняйте. Давно не слышала украинскую речь. Но смысл поймут все, надеюсь.
Я хочу рассказать, что произошло со мной на Украине совсем недавно.Возможно, мой рассказ поможет другим выбраться из пекла, в которое мы сами себя затянули. Все начиналось хорошо, когда я приехал в 2009 году учиться в Америку. Я получал стипендию, а моя семья могла оплачивать мое проживание и другие расходы.
Закончив бакалаврат в 2013 году, я собирался поступить в одну из медицинских школ, но на то была воля аллаха , я провалили экзамен в Pre-Med. В это время начались волнения в Сирии, бизнес родителей был под угрозой. И они не могли больше помогать мне финансово. Мне нужно было продержаться всего год, чтобы повторно держать экзамен и попробовать получить стипендию, и я стал пытаться устроиться на работу.
С устройством на работу возникли проблемы, так у меня не было рабочей визы. По правилам я должен был покинуть страну до концы 2013 года, тогда кончалась моя студенческая виза. Мне нужно было принимать решение. В августе, во время моего очередного посещения миграционной службы, ко мне подошел человек и предложил оговорить возможность получения работы с хорошим заработком и дальнейшим получением рабочей визы.Мы вышли на улицу и дошли до парка. Мне предложили поехать в другую страну в качестве миротворческих сил. Этим людям были нужны врачи, в том числе хирурги-транспантологи. Я сразу сказал, что не могу открыто это сделать и засомневался, что могу это сделать с учетом того, что имею обучение только по пройденной программе Pre-Med. Мне ответили, что это внутренний заказ правительства, и в случае сотрудничества мне справят все документы. Кроме того, во время работы в другой стране я пройду 3-х месячные подготовительные профильные курсы перед отправкой. После проверки у меня будет сумма на счету в банке и рабочая виза.
Я смогу начать работать и смогу сам оплачивать свою учебу.
Когда в 2013 году я принял решение поехать на Украину, мне хотелось проверить все это на себе. И, конечно, меня смущали обстоятельства. Тем более, что во время обучения у меня была одна поездка на Украину,в Киев. Это была одна поездка по обмену опыта студентами из киевских университетов. Я с детства немного знаю русский, и мне было не так тяжело общаться. Русский
язык я учил в школьные годы у себя на родине, в Сирии. Моя тетя была преподавателем в российской школе.
Поэтому, когда на 3 курсе нам предложили выбрать страны для поедки, я выбрал Украину. Мне было удобно.
Возникли трудности с пониманием в семье. на трансплантацию они смотрели с подозрением, обвиняя меня в аморальности. Поэтому, про то, что я в реальности делал на Украине, не знал никто. Семья думала, что я поехал, как обычный врач в составе миротворческих сил для поддержки мира на Украине. В новостях это же самое и говорили. Я уже тогда понимал, что пересадка органов - это отработанные методы и стандартные операции. Техника ведения таких операций - не секрет. Сейчас во всем мире острый дефицит донорских органов.
Поэтому трансплантация имеет развитие и финансирование не всегда легальное.Поэтому остается много морально-этнических испытаний. Это и является сложностью в нашей работе-договориться со своей совестью.
Все остальное уже решили жадные чиновники и военные. Во многих странах власти в курсе этих дел. По этой причине нам обещали поддержку и гарантии безопасности в других странах. Нам выдали документы, которые подтверждали, что мы журналисты.Это было международное удостоверение журналиста на мое имя.
Как мне и обещали, перед поездкой мы прошли курсы специальной подготовки и были готовы к вылету.
Должен быть год работы в другой стране, потом-возвращение в США. В новую для меня жизнь.
Нас разместили на квартире, недалеко от посольства США. раз в неделю нас посещали странные люди в простой одежде. Мы слышали украинский и английский язык. Нам пояснили, что скоро мы будем делать операции по изъятию органов для дальнейшего лечения тяжело больных людей. Каких-не уточняли. Мы допускали, что это могут быть солдаты или граждане Украины, что наша помощь нужна для жизни людей, для спасения жизни людей.
Каждую неделю мы выезжали на окраину города, там было небольшое здание - частная клиника. Без вывески.
Нас привозили до входа, в сопровождении охраны мы быстро попадали в середину здания. Там все было покрашено в зеленый цвет. Как в операционной. В этом доме мы проводили операции. Посменно. Иногда и ночевали там. У нас были комнаты, как в дешевых гостиницах. Как у солдат - кровати в два яруса. Так было до начала мая.
1 мая на подняли рано утром и офицер огласил список из двух частей. Всех нас разделили на две части и велели собрать свои вещи. Мы отъезжали на срочный вызов. Как потом стало известно - в Одессу.
Мы выехали из Киева вечером и уже к ночи были в Одессе. там были подготовлены заранее два передвижных комплекса для проведения операции в экстренных ситуациях. такими ситациями были катаклизмы или война. но на улицах было все спокойно и не было видимых причин для такой подготовки города. наша группа врачей разместилась на окраине города, другую группу отвезли в центр.
2 мая всех подняли с утра и сказали, чтобы были готовы к приему органов для подготовки их к дальнейшей транспортировки куда-то дальше, наша группа на окраине должна была принимть боксы от первой группы из центра города и готовить боксы для длительной перевозки. В течение этого дня мы работали, как каторжные, под прицелами автоматов и крики военных. У нас появились певые опасения за свою жизнь и серьезные подозрения в реальности того, что происходит. За один день мои глаза увидели столько органов, сколько я не видел за все время моего обучения хирургии.
Откуда их привозили, и почему так много в один день? Мы не могли смотреть городские новости во время работы, но к вечеру кто-то из коллег сказал, что в городе идет бойня. Война? Мы не знали правильное объяснение, но понимали, что происходит что-то ненормальное. Все происходило так быстро, все торопились успеть забрать как можно больше органов за один день. Забрать и вывезти.
Изъятие почки у трупа для транспатологии допустимо при следующих условиях: только по окончанию 30 минут после неопровержимой установки биологической смерти, которая наступила, несмотря на проведение всего комплекса ранимационных мероприятий, и признания абсолютной бесперспективности дальнейшей реанимации.
Было очевидно, все спешили успеть, нас всех торопили, под прицелом. И первая команда в центре города - "заготовители" - тоже спешили, потому что "живая" почка, вырезанная с живого человека, является куда более ценным материалом, чем вырезанная с мертвого. Кора головного мозга умирает за 3-4 минуты после смерти человека, почки сохраняют жизнеспособность в течение 30 минут. Чем раньше их вырежут и законсервируют, тем лучше они подойдут для пересадки. В идеале - пока сердце донора еще бьется.
Той охотой, что жестко навязывалась военными, и шло то самое-за "живыми " почками. Готовят операционное поле смазывают зеленкой и йодом груди, живот, пах. Руки заводят вверх и связывают бинтом. Потом делают крестообразный разрез на животе донора и, далее, по схеме, изымают органы.
После событий в Одессе я понял, что все не так, как нам обещали. Нам говорили, что мы работаем врачами в поле, а на деле оказалось, что не врачами, а патологоанатомами. Мы должны были вскрывать трупы погибших солдат и простых людей.
Тогда, в Одессе, 2 мая, мы впервые услышали про какого-то важного для военных человека- Наливайченко.
Во время загрузки в машину боксов с органами двое солдат уронили тележку, и офицер долго бил их ногами и кричал, что, если вы попортите хотя бы один бокс, я сам ваши почки подарю Наливайченко.
3 мая мы рано утром приехали в какой-то город или большой поселок. Через день наш кортеж из трех легковых машин поехал дальше. Это было после Одессы. Были - Славянск, Краматорск. Передвигались между городами ночью. И все время мы делали одно и то же: каждый день мы работали, как рабы Франкенштейна, резали и изымали органы. Это были тела солдат. Прямо на улицах городов и сел. каждый день руки в крови. Это было пекло в реальности. С утра и до вечера изувеченные тела и гримасы ужаса на лицах мужчин и женщин.
Так нас привозили не только на поле боя до умирающих солдат. Нам привозили тела абсолютно чистые и ухоженные. С одним круглым выстрелом. Чаще в голову. Я думал-это самое страшное, что может видеть врач.
Но впереди нас ждал настоящий кошмар. Мы стали частью конвейера по добыванию и транспортированию людских органов. И я был частью всей этой пекельной машины. Когда нас привезли в Донецк, ситуация стала еще страшней. Теперь нас стали заставлять выполнения "плана", каждый день нам давали список того, что мы должны найти на улицах города, который горит. В этом списке были дети и беременные женщины. Тех, кто отказывался выполнять "план", били и угрожали, что они сами станут донорами.
В первой группе за неделю пропали два человека. Не вернулись из города. Так нам сказали. В Донецк нас привезли в "Лабораторию по пересадке жизненноважных органов". В реальности это было страшное помещение площадью 20 кв.м. Это все было в подвале какого-то здания. Нам показали аммиачную установку и железный шкаф с препаратами и инструментами. В подвале было плохое освещение, влажность, холод. Мы ходили по доскам, под которыми хлюпала грязная вода. В нашем распоряжении было три деревянных операционных стола.
Было видно, что их сделали перед нашим приездом. Оперировали мы при освещении обычных ламп. Аппаратуры никакой. Все время шумит и коптит дизельный генератор. Над окнами подвала "лаборатории" постоянно приезжала тяжелая техника и были слышны выстрелы и взрывы. Нас охраняли 4 человека с автоматами. В нашем подвале работал настоящий биологический банк живых органов. В этом подвале мы прожили все лето.
Работали и спали между приездами военных. Потом выезжали на задания и шли за спиной военных. Зачищали поле боя.
В августе нам удалось вырваться из этого пекла. Мы возвращались в город из села, куда выезжали за новыми органами. В нашей машине было 5 человек. Водитель, два охранника и нас, двое хирургов. Машина перевернулась посде задания. В боксах были органы. 12 боксов. Мы подъезжали до блокпоста. Еще недавно он был "наш".
Как оказалось, его захватили другие военные части. Это мы поняли, когда нам навстречу выехала машина и начала моргать фарами. Наш водитель первый понял, что происходит, попробовал развернуться прямо на дороге.
Началась перестрелка. нашу машину повредили. мы остановились около леса и хотели бежать в лес. Но охранники потребовали, чтобы мы взяли с собой все 12 боксов. я снова почувствовал угрозы, какие чувствовал в Одессе - про спец.объяснения, что мы сами станем донорами всех органов, если товар не будет доставлен. Что Наливайченко и его наемники найдут нас уже за час, и что мы будем убиты на месте при попытке к бегству.
Мы взяли все 12 боксов и побежали в сторону кустов. Началась настоящая перестрелка и взрывы рядом с нами. Дальше я точно не помню, поскольку нас накрыло взрывом и когда я пришел в себя, было уже темно, боксов у меня не было. Я вышел на дорогу с поднятыми руками. В руках у меня был документ журналиста.
Тот, который, по словам наших работодателей, гарантировал нам безопасность в чужой стране. но нам говорили про мирное время. А там была война. У меня не было другого выхода при таких обстоятельствах.
Я шел навстречу неизвестности. Вся надежда была на мою легенду журналиста. меня допросили на блокпосту.
Я сказал, что меня захватили те люди, и держали в плену уже второй месяц. потом меня отправили в Донецк, где сдали людям из спецслужб или полиции. я не могу точно сказать. Не знаю, что это была за форма, мне не знакома и знаков различия на ней не было. Через два дня допросов меня поместили в камеру с еще одним журналистом. Он оказался настоящим журналистом и уже месяц был в Донецке. Через три дня нас передали международной организации. Так началась моя долгая и непростая дорога домой. Сейчас я пребываю в безопасном месте. Я надеюсь, что многие из ребят, которые работали со мной, тоже. Но мы все
запомним эту войну, нелюдскую и жестокую. Ту. которая навсегда изменила нашу жизнь. Иногда Аллах ломает наш дух, чтобы спасти наши души.
=
➕ Оригинал взят у esso_besso в Черная трансплантология по полочкам
Что-то у нас последнее время прям свалка какая-то начала получаться.
Если Вы не против, коллеги и не коллеги, предлагаю поспособствовать распространению толковой и нужной информации. Ну и, дабы разбавить.
Originally posted by ryba_barrakuda at Черная трансплантология по полочкам
Сегодня в очередной раз в ФБ наткнулась на пост о черной трансплантологии. Правда, на этот раз - отважно-возмущенный и вообще, как бы "за наших". Вот что в нем говорилось: "Продолжаю считать каждого, кто говорит о «чёрных трансплантологах», идиотом без мозга. Органы подбирают по СОТНЯМ параметров, совместимость очень низкая. Не существует очереди на органы..." С одной стороны, похвальна решимость, и общий боевой настрой, но передергивания плохи, на чью бы мельницу они ни лились. Поэтому, хочу по пунктам раз и навсегда сказать о трансплантологии и в том числе - о "черной".
1. Совместимость определяется не по сотням, а всего по нескольким ключевым параметрам - группа крови, шесть антигенов тканевой совместимости (по два HLA-A, B, DR донора к парам одноименных антигенов реципиента). К тому же, почка должна быть фунциональной, а у донора не должно быть онкологии ни в текущий момент, ни в истории, и не должно быть некоторых инфекций (например, ВИЧ). Этого достаточно.
2. Даже с этими параметрами можно играть. Например, при всем желании, очень трудно подобрать орган, совместимый по всем шести антигенам тканевой совместимости. Тогда предпочтение отдается сходству только в одной паре - DR при условии, что у донора нет HLA-антигенов, к которым у реципиента есть антитела.
3. Листы ожидания есть во всех странах мира, где работают трансплантационные программы. Кроме одной страны - Ирана, где здоровым людям официально разрешено продавать одну из своих почек. Вся сделка отслеживается государством, которое не только контролирует размер вознаграждения и честную его передачу в руки продавца, но и добавляет от себя определенную денежную компенсацию на реабилитацию и восстановление.
4. В остальных странах с трансплантационными программами очередь существует, и она большая. На каждую кадаверозную почку приходится список из примерно двадцати доноров, выстроенных в порядке "подходящести". Для составления списка используется специальная формула, в которой учитывается тканевая совместимость, время ожидания, степень иммунизации реципиента (бывает так, что у человека огромное количество антител, и опасность немедленного отторжения органа в случае неполной совместимости приближается к 100%, тогда они получают абсолютный приоритет, вне зависимости от времени ожидания), возраст (у детей - преимущество) и несколько специфических состояний (в основном - после операций на мочеполовой системе, когда приниципиально, чтобы человек как можно быстрее "размочился", а не оставался на диализе).
5. Как правило, список совместимых доноров формирует специальная компьютерная программа, врачи только вводят параметры потенциального донора: возраст, пол, антигены гистосовместимости и группу крови. Ни врачи, ни другой персонал не имеют влияния на то, какое место в этом списке получит тот или иной пациент. В странах, где трансплантология развита слабо, выбор реципиента может осуществляеться врачом "вручную", но с учетом тех же параметров. Весь алгоритм может быть перепройден и перепроверен, поскольку критерии очень четкие, то есть замести следы в случае нечистоплотных действий было бы очень сложно.
6. Доноры делятся на живых, доноров с умершим мозгом, но бьющимся сердцем, и доноров после остановки сердца. Наибольшая доля трансплантаций приходится на долю второго типа доноров. Смерть мозга потенциального донора определяется по четкому алгоритму, и в освидетельствовании задействованна группа врачей, не связанная с трансплантационной группой, заботящейся о реципиенте. В разных странах критерии определения смерти мозга немного отличаются, но неизменны несколько требований: во-первых, констатация должна быть проведена двумя независимыми специалистами с определенным временнЫм интервалом. Во-вторых, необходимо подтверждение с помощью объективных инструментальных клинических исследований: ЭЭГ (оценка электрической активности мозга), ангиография и/или перфузная сцинтиграфия (оценка кровотока в разных областях мозга). Показания приборов и документы остаются в истории болезни, подделать их крайне сложно.
7. СМИ создают впечатление, что решение о том, от кого, кому и когда будет пересажена почка, принимает один человек, но, как видно из предыдущих пунктов, это не так. Подбор донора и реципиента - громоздкая процедура, нарушить правила которой в медицинском учреждении очень непросто. Это не беготня на цыпочках с фонариком от донора к реципиенту, это тонна документации, обязательный разговор с родными, обязательное исследование на совместимость (кросс-метч тест), проводимый непосредственно перед операцией, когда реципиент уже в клинике, и в каждом случае - вовлеченность более десятка профессионалов.
8. Черная трансплантология существует. Более всего - в слаборазвитых странах с большой прослойкой незащищенного и малоимущего населения. Но это вовсе не инициатива больничных врачей-энтузиастов, с их протоколами и гайд-лайнами по каждому пункту «официального» пересадочного процесса, да к тому же находящихся в тесной связке с другими профессионалами, которые обязаны принимать участие в процедуре. На деле, это большой и прибыльный криминализированный бизнес, контролируемый преступными группировками и находящийся вне пределов государственных больниц. Под него создаются небольшие частные клиники, подпольные кабинеты, доноры обычно не проходят ни по каким официальным документам, процедура подбора и определения совместимости либо сведена к минимуму, либо вообще исключена из процесса. Эта практика наносит колоссальный вред реципиентам - после пересадки без определения совместимости, как правило, почка отторгается очень быстро, при этом "сенсибилизируя" пациента, что усложняет подбор для него следующего органа и ставит его жизнь под угрозу. У сенсибилизированного, сложного пациента (а такие, устав ждать "официальной" трансплантации, чаще других обращаются к нелегальным способам пересадки) пересадка вслепую обычно приводит к немедленному отказу трансплантата и часто - к смерти.
9. Учитывая высокий спрос на органы, прибыльность нелегального пересадочного бизнеса и громоздкость официальной процедуры подбора пары донор-реципиент, искать "черных" трансплантологов в клиниках, в пределах трансплантационной программы, и вешать ложную вину на докторов-одиночек - все равно что искать потерянную в темном подъезде монету, переместившись под уличный фонарь, потому что там светлее.
10. Нередко инициаторами охоты на ведьм становятся родственники донора, которые, потеряв близкого человека, направляют злость, раздражение, фрустрацию на врачей, за то, что те, как им кажется, сделали не все возможное. Не имея медицинского образования, не понимая процедур, они поддаются эмоциям, а СМИ с радостью раздувают необоснованные обвинения. Порой, в этом есть доля вины и самих врачей, которые, торопясь (при трансплантации от умершего донора, действительно, каждая минута на счету - от этого зависит, как хорошо и как долго будет функционировать пересаженный орган), не уделяют родственникам должного внимания, создавая у тех впечатление, что пациентом никто не интересовался как пациентом, а только как донором. Но это не так. За каждого пациента врачи борются изо всех сил. Однако, в момент смерти приоритет смещается в пользу живых, и это шокирует родных усопшего. Поэтому у больницы должна быть отработана четкая процедура общения с родственниками потенциального донора, включающая разговор со штатным психологом. Не уверена, что такое практикуется в России, и, возможно, в этом заключается причина столь частых скандалов, инициированных родными донора.
11. Каждый приступ истерии вокруг якобы нелегального отбора органов в государственных больницах, "прямо у родственников под носом", наносит колоссальный вред развитию официальной трансплантологии в стране, тормозит развитие и совершенствование соотвествующих программ, лишает многих людей надежды однажды получить новый орган и, в итоге, только поддерживает черную трансплантологию. Пожалуйста, помните об этом.