Тельч. Еврейское кладбище. Telč. Židovsky hȓbitov. Telch. Jewish Cemetery.
(Продолжение. Начало тут и тут).
Дверь на кладбище была открыта! Там даже горел какой-то огонь и виднелись две человеческие фигурки - люди сидели у костра слева от входа на кладбище. Толи охранники, толи бомжи.
- Можно посмотреть кладбище?
- Да, пожалуйста.
Скорее бомжи: денег не попросили, сидят едят тут, то-есть, живут, подумала я.
Кладбище было совсем не таким, как еврейское кладбище в Праге и даже не как в Кракове. Оно было сравнительно новым - это было видно даже без дат, по самим памятникам, достаточно ровным, не вросшим в землю, стоящим на большом расстоянии друг от друга. Не скупились тут на землю, как в других городах. И еще бросалось в глаза - больше половины территории, огороженной забором, было пусто - понятно: община купила землю, рассчитывая на много лет, а потом был Холокост и всех евреев уничтожили. Какие-то плиты разломаны, но большинство хорошо сохранились. Трава вокруг могил скошена, тут как раз нет такого ощущения заброшенности, как в старом городе. Сфотографировала несколько памятников - от середины 19 века до сороковых годов двадцатого и еще несколько совсем современных, поставленных в память о погибших - с надписью на латыни in memoriam. У нас даже камушка с собой не было. Посмотрела вокруг - трава, корни деревьев, но камней нет.
У одной стены лежали какие-то доски и металлические конструкции - похоже, тут действительно делают выставки и концерты. Мне стало не по себе. Мало того, что все евреи уничтожены, так еще и на могилах их предков делают выставки и инсталляции. И бомжи тут живут. Ужас просто! Мы пошли к выходу.
Бомжи сидели у своего костра; доска, положенная на кирпичи, была у них столом. При ближайшем рассмотрении они оказались совсем молодыми, причем один был парнем, а вот вторая, девушкой. Общение шло с трудом - они не говорили по-русски и практически не знали английский (что было странно для молодежи), так что приходилось использовать наш чешский, который весьма далек от совершенства.
Мы смогли выяснить, что они не бомжи, хотя действительно живут на кладбище, но всего неделю, пока идет выставка, девушка - художница, Хана Соммерова, тут выставка ее работ до 14 июля, завтра последний день. На вопрос, где работы, показали на домик (это было здание, где обмывали умерших). Только там нет электричества.
Мы включили фонарики на телефонах и вошли в дом. Комната показалась большой, может, из-за отсутствия мебели. На полу, прислонившись к стенам, стояли и на беленых стенах висели акварели, в основном, пейзажи. В качество мы не вглядывались - не за тем пришли, да и не до того было. Во второй, маленькой комнатке над столом, где горела свечка и стояли чашки, были сделаны нары. Похоже, там ребята и спят. Странно, но злость и обида за нарушенный покой умерших куда-то исчезли.
- А вы не боитесь жить на кладбище?
Похоже, вопрос они не поняли. По самодельному столу пробежала мышка. Девушка засмеялась: «Это наша камарадка. У нас их четыре. Мы их кормим».
- Как нам быстрее вернуться в Тельч?
- Да тропинка есть в парке. Сразу после железной дороги.
Мы попрощались с ребятами. У входа на кладбище была надпись «шалом». Только сейчас мы заметили какую-то тряпку, натянутую на кусты, недалеко от входа, но уже за оградой. Надо полагать, там у них туалет. Хорошо хоть, что не самом кладбище.
Мы перешли через железную дорогу. Уже сильно стемнело - было около 10 часов вечера, и я решила, что уже хватит приключений на сегодняшний день. Мы возвращались по той же дороге, по которой пришли - мимо разваливающейся мельницы, по пустынным улицам старого города, потом по дороге на плитках. Там мы даже встретили каких-то собачников, пару велосипедистов и рыбака. Он стоял на берегу, держал в руке удочку и на что-то показывал. Приглядевшись, мы увидели утку. И не одну. Медленно переваливаясь, они гордо гуляли около пруда. Вспышки фотоаппарата их не пугали.
Конечно, дорога обратно всегда короче. Через несколько минут мы прошли под Горни Брана и снова оказались на площади Захариаша. 13 июля кончилось.
