Наш дом
Бабушка купила два этажа дома на Толмачёва, которая выходила на Пушкинский театр. После революции началось уплотнение, и первый этаж отняли. Мы там всё равно не жили, там были просто вещи, мебель, оставшиеся от деда. Туда вселили семью партийного босса - Геркуля. Папа к нему обратился с просьбой подержать вещи, пока не продадим. А как нашли покупателя, Геркуль сказал - ничего не знаю, и вещи не отдал.
Но потом отплатил папе добром. Начала паспортизация - выясняли происхождение, а Геркуль папе написал, что никаких препятствий для проживания в доме нет. «Чистый» паспорт ему дал, а так могли взять, конечно.
Мы дружили с Лидкой Геркуль, не знали, что наши вещи у них остались, потому что родители нам не говорили. Но вещи эти им не впрок оказались. Лидка рано сошла с ума, и все они рано умерли, кроме очень старой мамы, которая к нам ещё долго ходила после войны.
Но потом отплатил папе добром. Начала паспортизация - выясняли происхождение, а Геркуль папе написал, что никаких препятствий для проживания в доме нет. «Чистый» паспорт ему дал, а так могли взять, конечно.
Мы дружили с Лидкой Геркуль, не знали, что наши вещи у них остались, потому что родители нам не говорили. Но вещи эти им не впрок оказались. Лидка рано сошла с ума, и все они рано умерли, кроме очень старой мамы, которая к нам ещё долго ходила после войны.