День памяти жертв политических репрессий-3
Продолжаю рассказывать о моих репрессированных родственниках - день третий.
Мой дедцшка, мамин папа, Берка/Борка/Беер/Борис (он впоследствии через суд изменил свое имя с Борка Мойшов на Борис Моисеевич) родился 13 марта 1889 г. (22 адара II 5649 г. по еврейскому календарю).
Расшифровка метрической записи:
Кто родился и какое ему или ей дано имя:
Мальчикъ Берка
Состоянiе отца, имена отца и матери:
От. Мовша-Ошеръ Иделевъ Сендеровичъ изъ Бобруйска
Мать Сора-Лея Залмановна Шуръ
Число и мѣсяцъ рожденiя и обрѣзанiя:
Родился: 13 марта 1889 (22 одера 2 5649) в Могилеве.
Обрезанъ: 20 марта (29 одера 2 5649)
Кто совершалъ обрядъ обрѣзанiя: Ратнеръ
ילד ברכ
אבא: משה אשר בן אידל סענדעראוויץ מבוברויסק
אמא: שרה לאה בת זלמן שור
נולד: 13 מארט (22 אדר ב' 5649), מאהליב
מהל: 20 מארט (29 אדר ב' 5649)
מוהל: הרב ראטנר
Пленка #007766484
Снимок 144
Запись М94
На основании постановления суда отъ 25 января 25 года установлено, что Шендеровiчъ Борка Мойшевъ i Борисъ Моiсеевiчъ одно i тоже лицо. Въ чом лi… не Мойшевъ i не Борка, а Борiсъ Моiсеевiчъ
Фотографий Бориса сохранилось много, эти видимо самые ранние - 1909 г.:
Обратная сторона:
После окончания Могилевского фельдшерского училища, Борис некоторое время работал в аптеке села Новосергиевка Самарской губернии. Фотография сделана в апреле 1913 г.:
Обратная сторона:
Эта фотография уже сделана снова в Могилеве 20 января 1914 г. и предназначалась в подарок старшей сестре Бориса Гене и ее мужу Вениамину (подарить видимо помешала война):
Обратная сторона:
Эта фотография примерно того же времени - начала 1914 г.:
Мая бабушка Хая (Анна) Ехиэлевна (Ефимовна) Колодкина родилась 28 августа 1890 г. (24 элуля 5650 г.).
На этой фотографии во втором ряду слева - Биба, в первом ряду слева - бабушка Хая):
Берка Шендерович и Хая Колодкина поженились 17 мая 1915 г. (17 сивана 5675 г.), дедушке на тот момент уже исполнилось 26 лет, бабушке было 24 года, жених был сыном купца 2-й гильдии, фельдшером, хупу ставил раби Каган, свидетелями были Мовша-Лейзер Рабинович и Хаим Шалит - отец мужа Блюмы-Перлы (старшей сестры бабушки).
Эта фотография сделана еще до свадьбы 4 мая 1914 г. и ее тоже собирались подарить Гене и Вениамину:
Обратная сторона фотографии:
Как и старший брат Гирш, дедушка был призван в 1914 г. в армию, но поскольку он к тому времени уже окончил гимназию и фельдшерское училище в Могилеве (где немного позже учились и его двоюродные брат и сестра Саул и Сима Шуры), то на фронт его не послали, он служил в Могилеве, где мог быть приписан к одному из трех лазаретов Могилевского Губернского Комитета Всероссийского земского союза:
При губернской больнице
В доме Дворянства
При Еврейской больнице - и вот это третье представляется мне наиболее вероятным.
Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам. Отдел эвакуации. Список госпиталей, состоящих на учете Всероссийского земского союза : (на 1-ое июня 1915 года). - М., 1915.
Дедушка и бабушка во время войны:
Могилев, 1915 г.:
Могилев, 1916 г.:
После революции дедушка окончил медицинский институт в Москве, где учился у выдающегося профессора Сперанского, и стал известным на весь Могилев и окрестности врачом-педиатром.
Борис и Хая на пороге их могилевского дома в 1930 г.:
Сотрудники 1-й Городской больницы, Могилев, 1933 г., второй слева во втором ряду - Борис Шендерович:
В 1933 или 1934 г. Бориса арестовали в первый раз «за золото» на несколько дней, добиваясь выдачи ценностей. Арест во второй раз «за шпионаж» был намного серьезней. Тогда дедушку, заведующего детским отделением 1-й Городской больницы, арестовали по доносу его коллеги, стремившейся занять его место. (Надо заметить, что ей это удалось). Бориса обвиняли в отравлении детей, находящихся на излечении в его больнице, в том, что он хранил дома под кроватью пушку, а также работал на американскую разведку и передавал через сестер, которые уже жили к тому времени Ленинграде, зашитые в тушки кур шпионские донесения своему брату Александру, уехавшему в Америку.
Его сильно избивали, выбили все зубы, переломали ребра. Он просидел в тюрьме около двух месяцев, затем его перевели в тюремную больницу, и там одна из медсестер, несмотря на огромный риск, передала письмо бабушке Хае. В письме Борис описывал, как его пытают и в чем требуют сознаться. Хая поехала с этим письменным свидетельством творящегося в тюрьме беззакония и произвола в Москву к Вышинскому. И даже, как это ни удивительно, попала к нему на прием. Он прочитал и сказал, что такого не может быть. Сказал: «Езжайте спокойно домой, ваш муж будет ждать вас дома».
Дома бабушку никто естественно не ждал, и она сразу же пошла в НКВД, уверенная, что по слову генерального прокурора мужа немедленно отпустят. Домой она уже не вернулась - ее тоже арестовали. Потом дедушку пытали в соседней камере - клали ему на грудь доску и качались на ней. Хая слышала его крики и кричала через стену: «Боря, подпиши!»
Арестовали также и медсестру, передавшую записку заключенного. О шпионской и антисоветской деятельности родителей энкавэдисты приходили допрашивать даже маму, которой тогда было лет 11. Алтер-Ехиэль и Брайна срочно отправили маму в Москву к старшему брату мамы Моне. Потом мама жила в семье Моисея Колодкина.
Неожиданно в конце 1938 г. при смене власти с Ежова на Берию, органы устроили трибунал. Дедушка и бабушка на суде отказались от самооговора и рассказали, как из них выбивали показания.
В общем, случилось чудо, и их освободили и даже дали путевку в санаторий для поправки здоровья.
Бабушку выпустили на день раньше, благодаря чему весь Могилев узнал о скором освобождении дедушки. К этому моменту у ворот тюрьмы собралась половина города (в Могилеве и окрестностях практически не было семьи, в которой бы он не лечил детей), и домой его несли на руках - сам идти он был не в состоянии.
Маме бабушка с дедушкой прислали телеграмму: «Родители выздоровели. Возвращайся».
Из базы данных Мемориала:
Шендерович Борис Моисеевич (1889)
Дата рождения: 1889 г.
Место рождения: г. Могилев
Пол: мужчина
Национальность: еврей
Социальное происхождение: из крестьян (очень интересно, откуда появилась эта версия происхождения, учитывая, что у Моше и Соры-Леи было два галантерейных магазина в Могилеве и Моше везде записан как мелкий предприниматель - А.Х.)
Образование: высшее
Профессия / место работы: врач, детская консультация
Место проживания: Могилев
Мера пресечения: арестован
Дата ареста: 21 февраля 1938 г.
Обвинение: 68 - Шпионская деятельность
Дата реабилитации: 16 апреля 1939 г.
Архивное дело: УКГБ по Могилевской обл. - № 5037
Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Белорусский "Мемориал"
Шендорович Хая Ехилеевна (1890)
Дата рождения: 1890 г.
Место рождения: г. Могилев
Пол: женщина
Национальность: еврей
Социальное происхождение: из рабочих
Образование: начальное
Профессия / место работы: Домохозяйка
Место проживания: Могилев
Мера пресечения: арестована
Дата ареста: 25 апреля 1938 г.
Обвинение: 25-68 - Агент иностранной разведки
Приговор: не судима
Дата реабилитации: 16 апреля 1939 г.
Реабилитирующий орган: Постан.прокуратуры Могилевской обл.
Архивное дело: УКГБ по Могилевской обл. - 3599
Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Белорусский "Мемориал"
Это последняя фотография дедушки, сделана 18 ноября 1935 г., подарена его маме - Соре-Лее, которая, следовательно, была еще жива в тот момент:
Борис вновь стал работать врачом, но на сей раз в госпитале, в детскую больницу он больше не вернулся.
Когда началась война, дедушка был назначен главврачом медпункта при штабе ПВО. Он отправил бабушку с ее отцом Ехиелем и маму в эвакуацию с госпиталем - им удалось уехать буквально последним эшелоном, который в пути разбомбили, а им чудом удалось уцелеть., а сам эвакуироваться не успел. Он считал, что уж штаб ПВО точно эвакуируют, но немцы не смогли взять Могилев сходу, обошли его и взяли с тыла, штаб остался в городе.
Цитата из книги "ИСТОРИЯ МОГИЛЕВСКОГО ЕВРЕЙСТВА. Документы и люди. КНИГА ВТОРАЯ. Ч.2"
Поначалу нескольким еврейским врачам было разрешено жить в лечебных заведениях после получения разрешения и за плату (ф.271, оп.1, д.78, лл.46, 47). Сохранившиеся в архиве отдельные документы позволили проследить судьбу нескольких врачей-евреев: заведующей тубдиспансером (Пионерская, 11-13) Доры Борисовны Боярской, 1890 г.р., заведующего детским отделением больницы и врача детского дома (Каляева, 12) Бориса Моисеевича Шендеровича, 1889 г.р., и заведующей венерическим отделением Анны Михайловны Усвятцевой, 1898 г.р. Эти высококвалифицированные врачи по специальному распоряжению германского командования получили разрешение работать в лечебных учреждениях и проживать вне гетто. В тот период они были единственными врачами в своих отделениях. Врачи-евреи могли питаться в больничной столовой, зарплата должна была идти в счет оплаты за проживание в больнице.
Причем, Боярской выдавали 2 хлебных пайка и обеда, очевидно, для ее дочери или сестры Полины Борисовны Боярской, 1917 г.р.
Доклады о наличии в больнице евреев требовались регулярно. Так, 8 ноября 1941 г. Степанов докладывал в службу порядка, что немецкая полиция безопасности разрешила Боярской Доре проживать вне гетто и работать в тубдиспансере, а 1 декабря он подписал распоряжение о выдаче пайков своим коллегам - врачам-евреям. Тем не менее в течение декабря врачи Боярская, Шендерович и Усвятцева были арестованы, помещены в арестный дом и вскоре убиты (ф.271, оп.1, д.78, лл.18, 29, 54, 102; д.63, л.29). К этому времени врачам-евреям была найдена замена.
Так, Шендерович работал педиатром, заведующим детским домом до ареста и помещения в русскую тюрьму SD в декабре 1941 г. Его забрали не сразу, а лишь после того, как он передал всю работу женщине-врачу, назначенной на его место 12 ноября (ф.271, оп.1, д.63, с.23).
Бабушка закончила Могилеве приходское училище, но потом нигде не училась и никакой профессии не имела. До войны она не работала, в эвакуацию она, ее отец Алтер-Ехиэль и мама уехали из Могилева последним эшелоном, по дороге эшелон разбомбили, они чудом остались живы. Сначала их поселили на хуторе Отруба под Сталинградом, когда их туда привезли, весь хутор сбежался посмотреть - потом местные девочки рассказывали маме, что они никогда не видели евреев и считали их кем-то вроде обезьян - с шерстью и хвостами.
Когда фронт стал приближаться к Сталинграду, им удалось пробраться на последний пароход и на его палубе доплыть до Набережных Челнов, куда эвакуировали детский дом, врачом которого работала жена бабушкиного младшего брата Моисея Ида. Она оформила бабушку нянечкой.
Сотрудники Дома ребенка, Набережные Челны, 1943 г., бабушка третья слева в третьем ряду:
В 1943 г. Дом ребенка возвращался из эвакуации в Москву (в Москве он располагался по адресу Московская обл., ст. Немчинов пост, ул. Пушкинская, дача Садовникова. Упоминание о доме ребенка встречается в списке детских загородных школ-колоний Московской губернии, подведомственных Московскому отделу Народного образования (МОНО), не позднее 1928 года (ГАРФ. Ф. 1574. Оп. 1. Д. 225. Л. 13)). Сделать пропуск для мамы и бабушки дядя Миша не смог (Алтер-Ехиэль к тому времени уже умер), но и оставаться в Набережных Челнах одни они не могли, так что поплыли на пароходе в Москву вместе с детским домом. В Москве у трапа стояли милиционеры и проверяли у всех пропуска, мама просто перепрыгнула через борт парохода, а бабушка была такой маленькой и худенькой, что смогла незамеченной проскользнуть в толпе. Они поселились у бабушкиного брата на Софийской набережной напротив Кремля. Перед каждым праздником по домам ходила милиция и ловила тех, у кого не было московской прописки. Мама и бабушка прятались под кроватью и в шкафу. В 1945 г. дядя Миша удочерил маму, она заявила, что ее родители погибли, а документы сгорели, и убавила себе год, чтобы не считаться еще совершеннолетней. Так мама получила московскую прописку и смогла поступить в институт. А бабушка, продолжая работать нянечкой в Доме ребенка, получила комнату в общежитии.
Умерла бабушка 13 октября 1969 г. Ее положили в больницу с подозрением на аппендицит, а когда стали оперировать, увидели обширную опухоль, через несколько дней ее не стало, при этом в свидетельстве о смерти написано «абсцесс печени».
Бабушкина последняя фотография:
Мой дедцшка, мамин папа, Берка/Борка/Беер/Борис (он впоследствии через суд изменил свое имя с Борка Мойшов на Борис Моисеевич) родился 13 марта 1889 г. (22 адара II 5649 г. по еврейскому календарю).
Расшифровка метрической записи:
Кто родился и какое ему или ей дано имя:
Мальчикъ Берка
Состоянiе отца, имена отца и матери:
От. Мовша-Ошеръ Иделевъ Сендеровичъ изъ Бобруйска
Мать Сора-Лея Залмановна Шуръ
Число и мѣсяцъ рожденiя и обрѣзанiя:
Родился: 13 марта 1889 (22 одера 2 5649) в Могилеве.
Обрезанъ: 20 марта (29 одера 2 5649)
Кто совершалъ обрядъ обрѣзанiя: Ратнеръ
ילד ברכ
אבא: משה אשר בן אידל סענדעראוויץ מבוברויסק
אמא: שרה לאה בת זלמן שור
נולד: 13 מארט (22 אדר ב' 5649), מאהליב
מהל: 20 מארט (29 אדר ב' 5649)
מוהל: הרב ראטנר
Пленка #007766484
Снимок 144
Запись М94
На основании постановления суда отъ 25 января 25 года установлено, что Шендеровiчъ Борка Мойшевъ i Борисъ Моiсеевiчъ одно i тоже лицо. Въ чом лi… не Мойшевъ i не Борка, а Борiсъ Моiсеевiчъ
Фотографий Бориса сохранилось много, эти видимо самые ранние - 1909 г.:
Обратная сторона:
После окончания Могилевского фельдшерского училища, Борис некоторое время работал в аптеке села Новосергиевка Самарской губернии. Фотография сделана в апреле 1913 г.:
Обратная сторона:
Эта фотография уже сделана снова в Могилеве 20 января 1914 г. и предназначалась в подарок старшей сестре Бориса Гене и ее мужу Вениамину (подарить видимо помешала война):
Обратная сторона:
Эта фотография примерно того же времени - начала 1914 г.:
Мая бабушка Хая (Анна) Ехиэлевна (Ефимовна) Колодкина родилась 28 августа 1890 г. (24 элуля 5650 г.).
На этой фотографии во втором ряду слева - Биба, в первом ряду слева - бабушка Хая):
Берка Шендерович и Хая Колодкина поженились 17 мая 1915 г. (17 сивана 5675 г.), дедушке на тот момент уже исполнилось 26 лет, бабушке было 24 года, жених был сыном купца 2-й гильдии, фельдшером, хупу ставил раби Каган, свидетелями были Мовша-Лейзер Рабинович и Хаим Шалит - отец мужа Блюмы-Перлы (старшей сестры бабушки).
Эта фотография сделана еще до свадьбы 4 мая 1914 г. и ее тоже собирались подарить Гене и Вениамину:
Обратная сторона фотографии:
Как и старший брат Гирш, дедушка был призван в 1914 г. в армию, но поскольку он к тому времени уже окончил гимназию и фельдшерское училище в Могилеве (где немного позже учились и его двоюродные брат и сестра Саул и Сима Шуры), то на фронт его не послали, он служил в Могилеве, где мог быть приписан к одному из трех лазаретов Могилевского Губернского Комитета Всероссийского земского союза:
При губернской больнице
В доме Дворянства
При Еврейской больнице - и вот это третье представляется мне наиболее вероятным.
Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам. Отдел эвакуации. Список госпиталей, состоящих на учете Всероссийского земского союза : (на 1-ое июня 1915 года). - М., 1915.
Дедушка и бабушка во время войны:
Могилев, 1915 г.:
Могилев, 1916 г.:
После революции дедушка окончил медицинский институт в Москве, где учился у выдающегося профессора Сперанского, и стал известным на весь Могилев и окрестности врачом-педиатром.
Борис и Хая на пороге их могилевского дома в 1930 г.:
Сотрудники 1-й Городской больницы, Могилев, 1933 г., второй слева во втором ряду - Борис Шендерович:
В 1933 или 1934 г. Бориса арестовали в первый раз «за золото» на несколько дней, добиваясь выдачи ценностей. Арест во второй раз «за шпионаж» был намного серьезней. Тогда дедушку, заведующего детским отделением 1-й Городской больницы, арестовали по доносу его коллеги, стремившейся занять его место. (Надо заметить, что ей это удалось). Бориса обвиняли в отравлении детей, находящихся на излечении в его больнице, в том, что он хранил дома под кроватью пушку, а также работал на американскую разведку и передавал через сестер, которые уже жили к тому времени Ленинграде, зашитые в тушки кур шпионские донесения своему брату Александру, уехавшему в Америку.
Его сильно избивали, выбили все зубы, переломали ребра. Он просидел в тюрьме около двух месяцев, затем его перевели в тюремную больницу, и там одна из медсестер, несмотря на огромный риск, передала письмо бабушке Хае. В письме Борис описывал, как его пытают и в чем требуют сознаться. Хая поехала с этим письменным свидетельством творящегося в тюрьме беззакония и произвола в Москву к Вышинскому. И даже, как это ни удивительно, попала к нему на прием. Он прочитал и сказал, что такого не может быть. Сказал: «Езжайте спокойно домой, ваш муж будет ждать вас дома».
Дома бабушку никто естественно не ждал, и она сразу же пошла в НКВД, уверенная, что по слову генерального прокурора мужа немедленно отпустят. Домой она уже не вернулась - ее тоже арестовали. Потом дедушку пытали в соседней камере - клали ему на грудь доску и качались на ней. Хая слышала его крики и кричала через стену: «Боря, подпиши!»
Арестовали также и медсестру, передавшую записку заключенного. О шпионской и антисоветской деятельности родителей энкавэдисты приходили допрашивать даже маму, которой тогда было лет 11. Алтер-Ехиэль и Брайна срочно отправили маму в Москву к старшему брату мамы Моне. Потом мама жила в семье Моисея Колодкина.
Неожиданно в конце 1938 г. при смене власти с Ежова на Берию, органы устроили трибунал. Дедушка и бабушка на суде отказались от самооговора и рассказали, как из них выбивали показания.
В общем, случилось чудо, и их освободили и даже дали путевку в санаторий для поправки здоровья.
Бабушку выпустили на день раньше, благодаря чему весь Могилев узнал о скором освобождении дедушки. К этому моменту у ворот тюрьмы собралась половина города (в Могилеве и окрестностях практически не было семьи, в которой бы он не лечил детей), и домой его несли на руках - сам идти он был не в состоянии.
Маме бабушка с дедушкой прислали телеграмму: «Родители выздоровели. Возвращайся».
Из базы данных Мемориала:
Шендерович Борис Моисеевич (1889)
Дата рождения: 1889 г.
Место рождения: г. Могилев
Пол: мужчина
Национальность: еврей
Социальное происхождение: из крестьян (очень интересно, откуда появилась эта версия происхождения, учитывая, что у Моше и Соры-Леи было два галантерейных магазина в Могилеве и Моше везде записан как мелкий предприниматель - А.Х.)
Образование: высшее
Профессия / место работы: врач, детская консультация
Место проживания: Могилев
Мера пресечения: арестован
Дата ареста: 21 февраля 1938 г.
Обвинение: 68 - Шпионская деятельность
Дата реабилитации: 16 апреля 1939 г.
Архивное дело: УКГБ по Могилевской обл. - № 5037
Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Белорусский "Мемориал"
Шендорович Хая Ехилеевна (1890)
Дата рождения: 1890 г.
Место рождения: г. Могилев
Пол: женщина
Национальность: еврей
Социальное происхождение: из рабочих
Образование: начальное
Профессия / место работы: Домохозяйка
Место проживания: Могилев
Мера пресечения: арестована
Дата ареста: 25 апреля 1938 г.
Обвинение: 25-68 - Агент иностранной разведки
Приговор: не судима
Дата реабилитации: 16 апреля 1939 г.
Реабилитирующий орган: Постан.прокуратуры Могилевской обл.
Архивное дело: УКГБ по Могилевской обл. - 3599
Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Белорусский "Мемориал"
Это последняя фотография дедушки, сделана 18 ноября 1935 г., подарена его маме - Соре-Лее, которая, следовательно, была еще жива в тот момент:
Борис вновь стал работать врачом, но на сей раз в госпитале, в детскую больницу он больше не вернулся.
Когда началась война, дедушка был назначен главврачом медпункта при штабе ПВО. Он отправил бабушку с ее отцом Ехиелем и маму в эвакуацию с госпиталем - им удалось уехать буквально последним эшелоном, который в пути разбомбили, а им чудом удалось уцелеть., а сам эвакуироваться не успел. Он считал, что уж штаб ПВО точно эвакуируют, но немцы не смогли взять Могилев сходу, обошли его и взяли с тыла, штаб остался в городе.
Цитата из книги "ИСТОРИЯ МОГИЛЕВСКОГО ЕВРЕЙСТВА. Документы и люди. КНИГА ВТОРАЯ. Ч.2"
Поначалу нескольким еврейским врачам было разрешено жить в лечебных заведениях после получения разрешения и за плату (ф.271, оп.1, д.78, лл.46, 47). Сохранившиеся в архиве отдельные документы позволили проследить судьбу нескольких врачей-евреев: заведующей тубдиспансером (Пионерская, 11-13) Доры Борисовны Боярской, 1890 г.р., заведующего детским отделением больницы и врача детского дома (Каляева, 12) Бориса Моисеевича Шендеровича, 1889 г.р., и заведующей венерическим отделением Анны Михайловны Усвятцевой, 1898 г.р. Эти высококвалифицированные врачи по специальному распоряжению германского командования получили разрешение работать в лечебных учреждениях и проживать вне гетто. В тот период они были единственными врачами в своих отделениях. Врачи-евреи могли питаться в больничной столовой, зарплата должна была идти в счет оплаты за проживание в больнице.
Причем, Боярской выдавали 2 хлебных пайка и обеда, очевидно, для ее дочери или сестры Полины Борисовны Боярской, 1917 г.р.
Доклады о наличии в больнице евреев требовались регулярно. Так, 8 ноября 1941 г. Степанов докладывал в службу порядка, что немецкая полиция безопасности разрешила Боярской Доре проживать вне гетто и работать в тубдиспансере, а 1 декабря он подписал распоряжение о выдаче пайков своим коллегам - врачам-евреям. Тем не менее в течение декабря врачи Боярская, Шендерович и Усвятцева были арестованы, помещены в арестный дом и вскоре убиты (ф.271, оп.1, д.78, лл.18, 29, 54, 102; д.63, л.29). К этому времени врачам-евреям была найдена замена.
Так, Шендерович работал педиатром, заведующим детским домом до ареста и помещения в русскую тюрьму SD в декабре 1941 г. Его забрали не сразу, а лишь после того, как он передал всю работу женщине-врачу, назначенной на его место 12 ноября (ф.271, оп.1, д.63, с.23).
Бабушка закончила Могилеве приходское училище, но потом нигде не училась и никакой профессии не имела. До войны она не работала, в эвакуацию она, ее отец Алтер-Ехиэль и мама уехали из Могилева последним эшелоном, по дороге эшелон разбомбили, они чудом остались живы. Сначала их поселили на хуторе Отруба под Сталинградом, когда их туда привезли, весь хутор сбежался посмотреть - потом местные девочки рассказывали маме, что они никогда не видели евреев и считали их кем-то вроде обезьян - с шерстью и хвостами.
Когда фронт стал приближаться к Сталинграду, им удалось пробраться на последний пароход и на его палубе доплыть до Набережных Челнов, куда эвакуировали детский дом, врачом которого работала жена бабушкиного младшего брата Моисея Ида. Она оформила бабушку нянечкой.
Сотрудники Дома ребенка, Набережные Челны, 1943 г., бабушка третья слева в третьем ряду:
В 1943 г. Дом ребенка возвращался из эвакуации в Москву (в Москве он располагался по адресу Московская обл., ст. Немчинов пост, ул. Пушкинская, дача Садовникова. Упоминание о доме ребенка встречается в списке детских загородных школ-колоний Московской губернии, подведомственных Московскому отделу Народного образования (МОНО), не позднее 1928 года (ГАРФ. Ф. 1574. Оп. 1. Д. 225. Л. 13)). Сделать пропуск для мамы и бабушки дядя Миша не смог (Алтер-Ехиэль к тому времени уже умер), но и оставаться в Набережных Челнах одни они не могли, так что поплыли на пароходе в Москву вместе с детским домом. В Москве у трапа стояли милиционеры и проверяли у всех пропуска, мама просто перепрыгнула через борт парохода, а бабушка была такой маленькой и худенькой, что смогла незамеченной проскользнуть в толпе. Они поселились у бабушкиного брата на Софийской набережной напротив Кремля. Перед каждым праздником по домам ходила милиция и ловила тех, у кого не было московской прописки. Мама и бабушка прятались под кроватью и в шкафу. В 1945 г. дядя Миша удочерил маму, она заявила, что ее родители погибли, а документы сгорели, и убавила себе год, чтобы не считаться еще совершеннолетней. Так мама получила московскую прописку и смогла поступить в институт. А бабушка, продолжая работать нянечкой в Доме ребенка, получила комнату в общежитии.
Умерла бабушка 13 октября 1969 г. Ее положили в больницу с подозрением на аппендицит, а когда стали оперировать, увидели обширную опухоль, через несколько дней ее не стало, при этом в свидетельстве о смерти написано «абсцесс печени».
Бабушкина последняя фотография: