Никита Хрущёв в Брянске. 14.09.1939
Много фрагментов и интересных нюансов попадается, которые обязательно включил бы в книжку "Орловский военный округ", если бы своевременно их обнаружил.
Вот, например...
14 сентября 1939 года. Самый разгар Больших Учебных Сборов (БУСов), по факту, скрытой мобилизации. Формирование новых соединений, частей, их грандиозное перемещение к западным границам в рамках подготовки "освободительного похода", как в СССР называли нападение на Польшу. Именно в этот день в газете "Правда" была опубликована статья Жданова, которая и стала обоснованием действий СССР против Польши. А где же этот день застал первого секретаря компартии Украины, члена Военного Совета Киевского Особого Военного Округа (КОВО) Никиту Сергеевича Хрущёва? Правильно! Конечно, в Брянске, где же еще?
А откуда мы это знаем? А вот из этого документа:
"С 16 по 18 октября мы работали в ОрВО по подведению итогов БУС.
14.9.39 - образовалась пробка на станции Брянск. 3000 человек находились одновременно на станции не имея кормовых денег, а питание на станции не было организовано, люди обратились непосредственно к проезжавшему через Брянск Н.С.Хрущеву, который на месте же отдал распоряжение горвоенкому - батальонному комиссару тов.ЛИТВИНОВУ выдать кормовые деньги и немедленно разгрузить Брянский узел.
В г.Брянск направлялись люди из различных военкоматов не по назначению, которые протолкавшись несколько дней на станции и в городе, отправлялись обратно в свои военкоматы, чем создавалась ненужная загрузка транспорта и недовольство людей.
Из Москвы и Харькова в г.Брянск прибыли медицинские сестры совершенно раздетые, в одних летних блузках, которые заявили, что военкоматы их отправили в часть, даже не отпустив домой, чтобы взять с собою самые необходимые вещи".
Вот так, Никита Сергеевич, в ручном режиме "разгрузил" Брянский железнодорожный узел и проследовал на Запад, где уже через два дня ему пришлось заняться советизацией Западной Украины.
Добавлю, что вышеприведенный документ подписал бригадный комиссар Фурт, на тот момент военный комиссар Академии Генштаба РККА. О нем интересное воспоминание оставил генерал-майор Григоренко: "При входе столкнулись с человеком в кожанке, пытавшемся выразить на своем лице серьёзность и начальственность. Комиссар академии Фурт, - отрекомендовался он. Мы представились. Обоим нам бросилось в глаза, что он не назвал своего воинского звания. Потом мы узнали, что он "батальонный комиссар" (две "шпалы") - не так уж мало по тем временам. Уходя, он повелел нам зайти к нему. Мы побывали у него и он от каждого из нас потребовал рассказать автобиографию, особенно нажимая на вопросы отклонения от генеральной линии партии, связи с "врагами народа" и родственников, находящихся под арестом и за границей... Как правило в кожанке, чисто выбритый, с миной невероятной серьёзности на отнюдь не выглядевшем серьёзным лице... Встретил я его только в конце 1945-го года, направляясь на работу в академию имени Фрунзе. Он мне так рельефно запомнился, что я его еще издали узнал. Заметно было, что и он узнал меня. - Товарищ Фурт, если не ошибаюсь! - Какой я Фурт! Я Фуртенко! Прошу запомнить, товарищ Григоренко. - Но я то вас знал как Фурта. - Это была ошибка. Я разыскал метрику и восстановил свою действительную фамилию. Но он не только фамилию «восстановил», он отпустил настоящие запорожские усы... Работал он в той же, что и я, Военной Академии им. М. В. Фрунзе, но на другой кафедре. Он преподавал военную историю. Преподавал уже тогда, когда я прибыл после войны в академию. Преподавал и после того, как меня оттуда изгнали. Его взгляды всегда соответствовали политической погоде... В должности комиссара академии Генштаба его не оставили, как он утверждал, именно из-за того, что он - Фурт".
Ну, и не могу не добавить, что с декабря 1943 по октябрь 1944 года генерал-майор Фуртенко командовал 4-й стрелковой Бежицкой дивизией, той самой, которая получила почетное наименование за отличие в боях по освобождению города Бежица.
Вот, например...
14 сентября 1939 года. Самый разгар Больших Учебных Сборов (БУСов), по факту, скрытой мобилизации. Формирование новых соединений, частей, их грандиозное перемещение к западным границам в рамках подготовки "освободительного похода", как в СССР называли нападение на Польшу. Именно в этот день в газете "Правда" была опубликована статья Жданова, которая и стала обоснованием действий СССР против Польши. А где же этот день застал первого секретаря компартии Украины, члена Военного Совета Киевского Особого Военного Округа (КОВО) Никиту Сергеевича Хрущёва? Правильно! Конечно, в Брянске, где же еще?
А откуда мы это знаем? А вот из этого документа:
"С 16 по 18 октября мы работали в ОрВО по подведению итогов БУС.
14.9.39 - образовалась пробка на станции Брянск. 3000 человек находились одновременно на станции не имея кормовых денег, а питание на станции не было организовано, люди обратились непосредственно к проезжавшему через Брянск Н.С.Хрущеву, который на месте же отдал распоряжение горвоенкому - батальонному комиссару тов.ЛИТВИНОВУ выдать кормовые деньги и немедленно разгрузить Брянский узел.
В г.Брянск направлялись люди из различных военкоматов не по назначению, которые протолкавшись несколько дней на станции и в городе, отправлялись обратно в свои военкоматы, чем создавалась ненужная загрузка транспорта и недовольство людей.
Из Москвы и Харькова в г.Брянск прибыли медицинские сестры совершенно раздетые, в одних летних блузках, которые заявили, что военкоматы их отправили в часть, даже не отпустив домой, чтобы взять с собою самые необходимые вещи".
Вот так, Никита Сергеевич, в ручном режиме "разгрузил" Брянский железнодорожный узел и проследовал на Запад, где уже через два дня ему пришлось заняться советизацией Западной Украины.
Добавлю, что вышеприведенный документ подписал бригадный комиссар Фурт, на тот момент военный комиссар Академии Генштаба РККА. О нем интересное воспоминание оставил генерал-майор Григоренко: "При входе столкнулись с человеком в кожанке, пытавшемся выразить на своем лице серьёзность и начальственность. Комиссар академии Фурт, - отрекомендовался он. Мы представились. Обоим нам бросилось в глаза, что он не назвал своего воинского звания. Потом мы узнали, что он "батальонный комиссар" (две "шпалы") - не так уж мало по тем временам. Уходя, он повелел нам зайти к нему. Мы побывали у него и он от каждого из нас потребовал рассказать автобиографию, особенно нажимая на вопросы отклонения от генеральной линии партии, связи с "врагами народа" и родственников, находящихся под арестом и за границей... Как правило в кожанке, чисто выбритый, с миной невероятной серьёзности на отнюдь не выглядевшем серьёзным лице... Встретил я его только в конце 1945-го года, направляясь на работу в академию имени Фрунзе. Он мне так рельефно запомнился, что я его еще издали узнал. Заметно было, что и он узнал меня. - Товарищ Фурт, если не ошибаюсь! - Какой я Фурт! Я Фуртенко! Прошу запомнить, товарищ Григоренко. - Но я то вас знал как Фурта. - Это была ошибка. Я разыскал метрику и восстановил свою действительную фамилию. Но он не только фамилию «восстановил», он отпустил настоящие запорожские усы... Работал он в той же, что и я, Военной Академии им. М. В. Фрунзе, но на другой кафедре. Он преподавал военную историю. Преподавал уже тогда, когда я прибыл после войны в академию. Преподавал и после того, как меня оттуда изгнали. Его взгляды всегда соответствовали политической погоде... В должности комиссара академии Генштаба его не оставили, как он утверждал, именно из-за того, что он - Фурт".
Ну, и не могу не добавить, что с декабря 1943 по октябрь 1944 года генерал-майор Фуртенко командовал 4-й стрелковой Бежицкой дивизией, той самой, которая получила почетное наименование за отличие в боях по освобождению города Бежица.