дыбр
Человек чего-то там наворотил и меня спрашивает: "Ты обиделась?" Этот вопрос часто ставит меня в тупик, потому что знаю, что я потом не захочу объяснять, почему ответила так, как ответила. Какое-то изрядное количество лет я больше не умею обижаться на кого-либо, только огорчаюсь немного или в целом; это просто факт, и nothing more.
Как-то, читаючи в самолете газету с интервью с Ингеборгой Дапкунайте, подвисла на ее ответе на вопрос журналиста "что вас может вывести из себя?" - где она ответила: "ничего". Естественно, я стала мерять вопрос на себя и нашла невероятное количество вероятных событий, которые бы вывели меня из себя; в том смысле, что вынесли бы в эмоциональный хаос, если бы даже и внешне все осталось нетронутым. И от противного - что должно было бы со мной стать, чтобы я смогла тоже ответить на этот вопрос "ничего". Нарисовался единствено образ синей курицы из морозильника; который совсем, конечно, не относился к Ингеборге: вообще, она могла иметь под этим "ничего" какие-то узкие сферы применения.
Впрочем, это было давно, а нонче, приобретая по пути одни способности и теряя другие, порой тянет свериться с этим мороженным эталон-килограммом от страху незамеченной мутации. Больно ли тебе еще, девица, трепещешь ли еще, красная. Смешно становится - тогда, когда ощущаешь себя натурально тефтелькой, находится кто-то, кто заявляет, что ты живее всех живых живчик еще тот. И наоборот, стоит поверить в это, как оно оборачивается иллюзией. А тут, как обычно: бежишь, идешь, ползешь, стоишь - сразу в обе стороны (или лежишь эмоциональным рельефом в подушку, пока это до тебя доходит).
Как-то, читаючи в самолете газету с интервью с Ингеборгой Дапкунайте, подвисла на ее ответе на вопрос журналиста "что вас может вывести из себя?" - где она ответила: "ничего". Естественно, я стала мерять вопрос на себя и нашла невероятное количество вероятных событий, которые бы вывели меня из себя; в том смысле, что вынесли бы в эмоциональный хаос, если бы даже и внешне все осталось нетронутым. И от противного - что должно было бы со мной стать, чтобы я смогла тоже ответить на этот вопрос "ничего". Нарисовался единствено образ синей курицы из морозильника; который совсем, конечно, не относился к Ингеборге: вообще, она могла иметь под этим "ничего" какие-то узкие сферы применения.
Впрочем, это было давно, а нонче, приобретая по пути одни способности и теряя другие, порой тянет свериться с этим мороженным эталон-килограммом от страху незамеченной мутации. Больно ли тебе еще, девица, трепещешь ли еще, красная. Смешно становится - тогда, когда ощущаешь себя натурально тефтелькой, находится кто-то, кто заявляет, что ты живее всех живых живчик еще тот. И наоборот, стоит поверить в это, как оно оборачивается иллюзией. А тут, как обычно: бежишь, идешь, ползешь, стоишь - сразу в обе стороны (или лежишь эмоциональным рельефом в подушку, пока это до тебя доходит).