сказка про квартирный вопрос
эпиграф:
Рынок жилья в Москве ждет катастрофический обвал цен
Новый флешмоб. Идея сомнительна, но присоединиться я не против. Чтобы перевернуть эту пирамиду сгодятся любые рычаги, даже самые маленькие. Фотография, кстати, тоже впечатляет. Понятно, что превратить это убожество в дивную ванну можно, но стоит ли оно многолетней кабалы - вот в чем вопрос? В ХХI веке мы продолжаем извлекать выгоду из пещер. Нет, чтобы выпустить акций имени Перельмана и, вложившись в науку, гадать - решит он новую теорему, или успокоится на Пуанкаре? Ладно, оставим в покое Перельмана, обратимся к детям.
***
Разве не здорово было бы накупить акций Костика, пока ему было всего шесть? Костик растет, учится петь, мы ждем, что он будет музыкантом, бумажки растут. Но вот голос сломался, и Костик увлекся картинами, но не надолго. Костик мечется, не знает, чему себя посвятить - ему все нравится, он быстро увлекается и быстро остывает. Акции падают, Костика ругают последними словами. Бабушка Костика скупает их за бесценок, поскольку кроме нее в будущее Костика никто больше не верит. Проходят годы. Костик влюбляется, женится. Его бабушка, дождавшись внуков, умирает и передает акции им. Внуки еще маленькие, они не знают ценности акций (и никто в тот момент не знает), поэтому обращаются с ними как с обычной бумагой - комкают, рисуют, выбрасывают из окна. Одну такую бумажку подбирает нищий. Он внимательно читает фамилию и громко кричит: "Костик! Чтоб тебя, засранец!" Костик высовывается из окна и получает в лицо бумажкой. Он хочет бросить ее обратно в нищего, но вместо этого, взглянув на комок, изобретает игру. Костик патентует эту игру и становится миллионером. Нищий, узнав об этом, рвет на себе последние волосы и шлет Костику проклятья. Те, кто помнил Костика шестилетним мальчиком, делают то же самое.
Рынок жилья в Москве ждет катастрофический обвал цен
Новый флешмоб. Идея сомнительна, но присоединиться я не против. Чтобы перевернуть эту пирамиду сгодятся любые рычаги, даже самые маленькие. Фотография, кстати, тоже впечатляет. Понятно, что превратить это убожество в дивную ванну можно, но стоит ли оно многолетней кабалы - вот в чем вопрос? В ХХI веке мы продолжаем извлекать выгоду из пещер. Нет, чтобы выпустить акций имени Перельмана и, вложившись в науку, гадать - решит он новую теорему, или успокоится на Пуанкаре? Ладно, оставим в покое Перельмана, обратимся к детям.
***
Разве не здорово было бы накупить акций Костика, пока ему было всего шесть? Костик растет, учится петь, мы ждем, что он будет музыкантом, бумажки растут. Но вот голос сломался, и Костик увлекся картинами, но не надолго. Костик мечется, не знает, чему себя посвятить - ему все нравится, он быстро увлекается и быстро остывает. Акции падают, Костика ругают последними словами. Бабушка Костика скупает их за бесценок, поскольку кроме нее в будущее Костика никто больше не верит. Проходят годы. Костик влюбляется, женится. Его бабушка, дождавшись внуков, умирает и передает акции им. Внуки еще маленькие, они не знают ценности акций (и никто в тот момент не знает), поэтому обращаются с ними как с обычной бумагой - комкают, рисуют, выбрасывают из окна. Одну такую бумажку подбирает нищий. Он внимательно читает фамилию и громко кричит: "Костик! Чтоб тебя, засранец!" Костик высовывается из окна и получает в лицо бумажкой. Он хочет бросить ее обратно в нищего, но вместо этого, взглянув на комок, изобретает игру. Костик патентует эту игру и становится миллионером. Нищий, узнав об этом, рвет на себе последние волосы и шлет Костику проклятья. Те, кто помнил Костика шестилетним мальчиком, делают то же самое.