Письмо в прошлое
По небосводу метеоры прочертили.
Послания слагать - дурное хобби:
Я письма складываю вдвое и в четыре,
Чтоб получались журавли и пароходы,
И отправляю в долгий путь в жару и холод.
Но не доходят.
Я каждый день сочиняю письма, словно наброски ненужных драм. Сделать кораблик, пустить бы с пирса: пусть выплывает назло ветрам. Бросив машину, уйти от трассы, чтобы лишь лютики да роса. Что там в начало выносят?
Здравствуй,
мой "неотзывчивый" адресат.
Трудно, пожалуй, жить в голоцене: уйма эпох барахлом в утиль. Тщусь отыскать хоть какую ценность, но не могу ничего найти. К предназначенью - стихи калякать - вкус был утерян с недавних пор. Он? Для меня он уже не якорь - сил не хватило сдержать напор.
Утро сегодня в угаре мутном тени рисует куском угля. Мне примерещилось почему-то, будто у смерти - кошачий взгляд. Всем недомолвкам и сумасбродствам жирной чертой подведёт итог. Можно бахвалиться и бороться, но от нее не сбежит никто. В мире так мало судьбой довольных - взять бы всё сразу и на века. Вновь терпеливо сметает дворник жизнь в бесполезных черновиках. Слушать в ночи увертюру Intro лучше, чем слышать финальный залп. Где-то есть выход из Лабиринта, но Минотавру туда нельзя. Ад не получится спутать с раем. Хочешь, листов путевых тетрадь? Жаль ведь не то, что сейчас теряю. Жаль, больше нечего мне терять.
По ощущеньям, в обед лет триста - так коротит оголённый нерв. Снова в остатке тоска и пристань... Ну а надежда? Надежды нет.
На эволюции гриф "закрыто": в недоумении ждёт примат. Вместо сетей притащу корыто, рыбку попробую им поймать.
В воздухе дым от костра и горечь, старый маршрут истопчу до дыр: осенью лакомиться иргою в старенький сад прилетят дрозды. Полузаброшенный полустанок - глупо со скорых налог взимать.
Господи Боже, как это странно: в городе - лето, в душе - зима.
Осень букеты приносит с поля, первыми льдинами бьёт о борт. Я постоянно с собою спорю, только мне кажется, что с тобой. С раннего утра до поздней ночи...
Всё.
Не подставься судьбе под пресс, чтобы целее был позвоночник.
Точку поставлю в конце.
П.С.
Где-то, нарушив закон природы, в самом разгаре лишь первый тайм. Двери открою поочерёдно: может быть, лето пригрелось там? Всё, что приснилось, сберечь бы в тайне: истина в пятку впилась гюрзой. Девочка с праздничными бантами греет дыханьем зимы узор. Холодно, улицы замело так, что не проехать - кругом метель...
Вышел нескладным тот самолетик, даже до липы не долетел... Ветер, бумага? Плевать, вина чья. Выбор убогий: рога и нимб. Может, закончится всё иначе? Может, получится изменить?
Город спокоен - снегов порошу шины прошили двойной строкой. Той, что осталась в далеком прошлом, не пожелаю судьбы такой. Время теням по бульварам шастать, шум за окном постепенно смолк. Девочка верит: стихи есть счастье...
Рядом невскрытым лежит письмо.
Почерком мелким ещё приписка:
Будут талант, мастерство и стиль, если приемлема степень риска. Это как золото мыть на приисках: труд, безнадежность и боль. Прости.
2012 г.
Послания слагать - дурное хобби:
Я письма складываю вдвое и в четыре,
Чтоб получались журавли и пароходы,
И отправляю в долгий путь в жару и холод.
Но не доходят.
Я каждый день сочиняю письма, словно наброски ненужных драм. Сделать кораблик, пустить бы с пирса: пусть выплывает назло ветрам. Бросив машину, уйти от трассы, чтобы лишь лютики да роса. Что там в начало выносят?
Здравствуй,
мой "неотзывчивый" адресат.
Трудно, пожалуй, жить в голоцене: уйма эпох барахлом в утиль. Тщусь отыскать хоть какую ценность, но не могу ничего найти. К предназначенью - стихи калякать - вкус был утерян с недавних пор. Он? Для меня он уже не якорь - сил не хватило сдержать напор.
Утро сегодня в угаре мутном тени рисует куском угля. Мне примерещилось почему-то, будто у смерти - кошачий взгляд. Всем недомолвкам и сумасбродствам жирной чертой подведёт итог. Можно бахвалиться и бороться, но от нее не сбежит никто. В мире так мало судьбой довольных - взять бы всё сразу и на века. Вновь терпеливо сметает дворник жизнь в бесполезных черновиках. Слушать в ночи увертюру Intro лучше, чем слышать финальный залп. Где-то есть выход из Лабиринта, но Минотавру туда нельзя. Ад не получится спутать с раем. Хочешь, листов путевых тетрадь? Жаль ведь не то, что сейчас теряю. Жаль, больше нечего мне терять.
По ощущеньям, в обед лет триста - так коротит оголённый нерв. Снова в остатке тоска и пристань... Ну а надежда? Надежды нет.
На эволюции гриф "закрыто": в недоумении ждёт примат. Вместо сетей притащу корыто, рыбку попробую им поймать.
В воздухе дым от костра и горечь, старый маршрут истопчу до дыр: осенью лакомиться иргою в старенький сад прилетят дрозды. Полузаброшенный полустанок - глупо со скорых налог взимать.
Господи Боже, как это странно: в городе - лето, в душе - зима.
Осень букеты приносит с поля, первыми льдинами бьёт о борт. Я постоянно с собою спорю, только мне кажется, что с тобой. С раннего утра до поздней ночи...
Всё.
Не подставься судьбе под пресс, чтобы целее был позвоночник.
Точку поставлю в конце.
П.С.
Где-то, нарушив закон природы, в самом разгаре лишь первый тайм. Двери открою поочерёдно: может быть, лето пригрелось там? Всё, что приснилось, сберечь бы в тайне: истина в пятку впилась гюрзой. Девочка с праздничными бантами греет дыханьем зимы узор. Холодно, улицы замело так, что не проехать - кругом метель...
Вышел нескладным тот самолетик, даже до липы не долетел... Ветер, бумага? Плевать, вина чья. Выбор убогий: рога и нимб. Может, закончится всё иначе? Может, получится изменить?
Город спокоен - снегов порошу шины прошили двойной строкой. Той, что осталась в далеком прошлом, не пожелаю судьбы такой. Время теням по бульварам шастать, шум за окном постепенно смолк. Девочка верит: стихи есть счастье...
Рядом невскрытым лежит письмо.
Почерком мелким ещё приписка:
Будут талант, мастерство и стиль, если приемлема степень риска. Это как золото мыть на приисках: труд, безнадежность и боль. Прости.
2012 г.