au wa wakare no hajime...
"Expect sounds both timeless and modern, ethereal and earthy from this defining voice in European jazz"
Для меня Лондон практически начался с прошлогоднего джазового фестиваля. Хотя нет; конечно, не с этого... Но после непонятной надежды и чужого запаха лаванды на стеклянной пластинке освежителя воздуха, опрометчивой самоуверенности по-глупому новой каждодневной деятельности и дезориентирующего неожиданного удара мучительной тишиной и обжигающим холодом, лондонский джазовый, с его легкостью Орегоновской мысли и захватывающим гитарным отрывом Марка Рибота, оказался примиряющим жестом со стороны города. Смутно обещающим и обнадеживающим.
И вот сегодня, прождав, замирая при каждом едва слышном сквозь двери саксофонном всплеске напряженного гарбарековского сопрано, штрафных минут двадцать дождевого опоздания и прокравшись на балкон под потолок Royal Festival Hall, уже к середине концерта я бессильно сполз по креслу от бестолково жизнерадостного нагромождения простых трезвучий, словно вышедших из саундтрека к King Lion. И даже тот надрыв давяще плотного звука, от которого всегда сжимается что-то внутри, давно забытое и неутешное, хоть и прорезался иногда всхрипом верхних нот, но почти сдулся чуть ли не до политкорректного полировочного Кенни Ж'шного воркования. Обида разочарования почти как от премьерно новой глупо-филиппоглассовской вещи New Tango Orquesta с давешнего октябрьского концерта в Москве.
Но дело ведь вовсе даже и не в норвежцах. Просто, может, счастье - оно и вправду бывает только когда-то тогда... в прошлом... в сентябрьском зябком ветре по босым ногам... в далеких огнях самолета в ночном небе... в блике солнца на бинокле смотровой площадки и даже в невыносимой пронзительности баховского ламенто. И, самое главное, непонятно, годовщину чего именно с подкашивающим ужасом сейчас осознавать.
Для меня Лондон практически начался с прошлогоднего джазового фестиваля. Хотя нет; конечно, не с этого... Но после непонятной надежды и чужого запаха лаванды на стеклянной пластинке освежителя воздуха, опрометчивой самоуверенности по-глупому новой каждодневной деятельности и дезориентирующего неожиданного удара мучительной тишиной и обжигающим холодом, лондонский джазовый, с его легкостью Орегоновской мысли и захватывающим гитарным отрывом Марка Рибота, оказался примиряющим жестом со стороны города. Смутно обещающим и обнадеживающим.
И вот сегодня, прождав, замирая при каждом едва слышном сквозь двери саксофонном всплеске напряженного гарбарековского сопрано, штрафных минут двадцать дождевого опоздания и прокравшись на балкон под потолок Royal Festival Hall, уже к середине концерта я бессильно сполз по креслу от бестолково жизнерадостного нагромождения простых трезвучий, словно вышедших из саундтрека к King Lion. И даже тот надрыв давяще плотного звука, от которого всегда сжимается что-то внутри, давно забытое и неутешное, хоть и прорезался иногда всхрипом верхних нот, но почти сдулся чуть ли не до политкорректного полировочного Кенни Ж'шного воркования. Обида разочарования почти как от премьерно новой глупо-филиппоглассовской вещи New Tango Orquesta с давешнего октябрьского концерта в Москве.
Но дело ведь вовсе даже и не в норвежцах. Просто, может, счастье - оно и вправду бывает только когда-то тогда... в прошлом... в сентябрьском зябком ветре по босым ногам... в далеких огнях самолета в ночном небе... в блике солнца на бинокле смотровой площадки и даже в невыносимой пронзительности баховского ламенто. И, самое главное, непонятно, годовщину чего именно с подкашивающим ужасом сейчас осознавать.