Запила
Это я-то богатая? Нашла богатую, миллионершу прямо, щаз... И ведь хватило совести...
у меня бумага есть что я не богатая... Где только... Она ведь где-то их складывала, бумажки-то... А где? И как рот разинулся - богатая! Сиротку обидела, святое, мать оскорбила! Я ей покажу богатая, о прям, деньги из ушей валят. Где ж она их... Справки вроде у меня в одном месте лежали... На печке-то не могла, там растопка... И в тумбочке не было... я все вытрясла перед тем. Вот ведь бесстыжие глаза, про мать такое! Я же мать!
Ну ничего, она к Демьяновым сходит, они-то понимают... Да куда ж она... Я ей говорю, Алексевна, прости, а она мне «Бог простит», не откажут сироте-то. Хотя и жадные. И ворье, конечно. Это откуда у них на штакетник деньги, когда у Алексевны пенсии не было? Дадут, дадут, конечно, это у воров такой закон чтобы сиротам помогать. Замаливают. Дадут. А чего не дать? Алексевна, вон, простила... Да и ничего им не сделалось, на штакетник все равно у них было.
О! Вот! Хотя нет. Это трудовая. По собственному желанию. Прям кипела как хотела уволиться-то. Они ж с ментом были. Заладили - посадят да посадят... Это, конечно, Ирка. Эта ей теткой, так? Небось давно хотела меня того. Как ни придет, так сразу ко мне - опять, Ленка, чаи гоняешь! У самой рожа трещит, а все сахару требовала, сахару ей видишь жалко было. Ну и пила с сахаром, да! А ты проверяла? Может я сдавала когда она не видела? Вот так вот цеплялась. У нее там Люська была оформлена в уборщицу, а я почем знаю, какой там оклад? Может это она тыщу мне давала, а пять себе брала? А Верка с Танькой мне тоже не докладывались сколько она им. Зато прям как клещ - там не мыто, там не мыто, а я что, в холодину им буду крыльцо мыть? Вот она и это тоже специально, чтобы тетку свою, на мое-то место... А потом нате вам - богатая! Где ж справка-то...
А!!! Опять бочка! Вот вернется, я ей! Вот только вернется! Сколько раз простила - вынеси ты уже эту бочку, спать она мне не дает! Нет она нарочно, чтобы мать подольше помучилась. Знает что я ее боюсь, знает, гадина, но на, мать, бойся... А вдруг она из земли выковырялась, да приползла, да опять за бочку. И лежит. В пятнах уже вся и с червяками... Ноги вроде не видать, значит не там. Все равно страшно. Я ведь только ботинок сначала увидела, потом ногу, а потом она там лежит. Сначала думала спит. Да как спит, она сроду не пила так чтобы на полу валяться. Толкала, толкала, а она мертвая. Лежит такая на боку, одна рука так, а другая так. И лицо такое мертвое. Не спала в общем. Чего она с этой бочкой? Поставить куда хотела? Мамочка! Дура.
Да нет, не дура. Деньги-то у нее были на похороны. Чтобы гроб там как положено, поминки. С почты все пришли. Ирка про сироту первая сказала. Дала Дашке конфету, а потом ко мне - осиротели вы теперь! А у самой уже тогда все было намечено. Матери-то она побоялась бы, а сироту - пожалуйста.
Где ж она? Может Алексевну ждет? Колька-то может и не дать, а Алексевна сказала «Бог простит», значит даст. Знает, что не богатая я. А если к Лерке пошла? Моду взяла сиротой прикидываться и пожрать просить у них, а потом мне Димка - опеку вызову! Да вон хлеб есть, пельмени в холодильнике! А бесстыжей все бы на мать говорить, чтобы вкусного дали. Если к Лерке пошла, я им милицию вызову, скажу что ребенка украли! Заберу! Я мать! Моя она! Милицию! Сама болею, ребенка послала к соседям за поправиться, а они у меня ребенка украли! Больную мать дома бросила! Продала за шоколадку! Вот тебя и украли! Украли!
Да нет, Алексевна даст, чего ей не дать-то. А если милиция придет, то я им покажу, что я бедная. Только найду куда положила. В растопку не могла бросить. Где ж оно... По собственному желанию и пенсию не дали.
Не дали потому что сами гребут все, каждую копейку только бы у людей отнять. Это Саша прав. Сука, а прав. Как он тогда обнял меня! Я у ямы пошатнулась, думаю, прямо поверх гроба закопают, а он обнял. А эта все дергает - мам, мам! У матери горе, а она «мам», измамкалась вся! И все ноет, ноет, я ей - не ной, сил от тебя уже никаких нету! А она все ноет, пищит, противно так, прямо врезать хочется, все ноет, всю душу вынимает, шла бы уже к соседям! У матери горе! За руки хватала! У матери горе, а она чаю попить не дает, к кипятку лезет, вот и получила кипятком! Получила, да? Получила? Я тебе покажу как мешать! Громче давай, чтобы у матери уши лопнули! Еще громче! Чтобы соседи сбежались все! Давно не было никого! Только на похороны и пришли! А где ж вы раньше-то были, когда она с бочкой была? Я-то на работе, а вы где? Старухе не помогли!
А эта еще все «мам». Деться от нее некуда. Думали спит, только это самое, а она подстерегла и нарочно пришла - «мам». Это какой мужик выдержит? Мне теперь из родного дома в сарай что ли прятаться? Домамакалась. Где он теперь?
Какого мужика отвадила! Все про эти дела понимал. Говорит, на детские деньги, да на зарплату разве можно? А холодильник новый? А обставиться? А гости домой придут, то закусить на что? Вот или в город поехать, в театр, одеться надо? А белье? Что ж мы с тобой на рванине так и будем? А на работу мне отсюда как ездить, тут же автобус три раза в день ездит? И это самое, трусы на всю деревню одной расцветки, какие в магазине были... Девке гостинцев... Крышу починить, а там уж можно и козу, даже две, дачники молоко хорошо берут... Да какая разница кто отец, на себя запишу... И пенсия мне положена, только не сказал никто. Бабка померла, значит потеря кормильца получается.
Грамотный. Привез папку, собрал туда бумаги - свидетельство о смерти там, на почту ходили в бухгалтерию. Ирка глаза выпучила, ушла вроде к телефону, а сама за Веркой: прямо лопались. А в похоронном, между прочим, очень даже хорошие деньги платят! И ничего не мертвяки! Он в горе людям помогает! Справки знает! А вам какое дело на что? Пошли отсюда, а то ишь, ногу выставила! Да она у тебя кривая! Иди к своему! Пойдем, Саш, отсюда, нам еще в магазин надо... А в магазине! Да вы не торопитесь, мы тут еще посмотрим. Здрасте, да вот приехал. Колбаса свежая? Саш, может помидорчиков? А лук краснодарский есть? Я тебе его с перцем-солью сделаю, мммм! Здрасте, да вы проходите, проходите, мы тут постоим еще. Здрасте! Рыбки хочешь? Селедки? Может, лосося? Саш, а к чаю? Да я сама понесу, ты только за руку держи...
А в собесе там такая. Построила себе дворцов, сидит, деньги считает. У нее там с завадминистрацией, а он женатый, но все ей. На мерседесах ездит. Саша поехал документы подавать, говорит, она на баню собирает. А куда ей баню? Она вон от электричества воду греет. Весь город знает, что бак у нее. Но надо, говорит, дать. Без этого пенсию не оформит. А где взять-то? Попроси, говорит, с пенсии отдашь. Колька не дал, Верка не дала, Ирка не дала, Танька не дала, у Вязуновых и просить страшно, Паршин пьет, Лялина не дала, Симка не дала... Никто не дал. А тут как раз пенсию надо было разносить. Ну я у Алексевны и заняла... с отдачей. Отпраздновать хотели ласково, а тут эта мамкает... А Саша поехал в город и все. В похоронном сказали, что не знают такого, крутился какой-то, но не работал, а так, гробы таскать помогал одиноким...
Поехала в собес. А там эта. У нее завадминистрацией, а я без мужика, все на себе, сирота, вот она и разошлась на меня: «Что ж ты, кобыла рваная, приперлась деньги клянчить? Какая потеря кормильца? Он у тебя что ли был? Помер? Нет? Замужем хоть раз была или надуло? Тебе тридцать лет, работай иди! Кормильца у нее не стало, идиотка! Детские получаешь? Свободна!»
Плюнула и дверью бац!
Приезжаю, а там Ирка с ментом. Алексевна-то потом говорит «Бог простит».
Потом заболела. Болею я. Свою отправляю, чтобы люди добрые соседи помогли. Они ж не люди что ли? Сироте не помогут, когда мать больная? Мне ж много не надо. Нет, не к Лерке пошла, не к Лерке, она ж знает что мать ждет. Я ж ее вырастила, в носик капала. Она мать любит. Ручонки свои тянула «мамочка!». Тоненькие такие ручки, с локоточками, глазки серенькие, волосики спутаются, вечно репьев в голову наберет, прижмется к коленкам и «мамочка!». Засыпала, вся изворочается, пока я ей руку на спину не положу, а спинка такая горячая и «мамочкааа!» А потом ей Ирка «она у тебя богатая!» Такое про мать! А я нет! (достает из-за полки с посудой бумагу). Вот! Я нет! Вот тут написано, «В кредите отказано! Не-пла-те-же-спо-соб-на-я!» Вот, вдели все, да? Я им покажу - богатая! Справка вот! Справка! Смотрите! Вот тут написано!!!!
Где ж эта сирота шляется? Мамке плохо, а она все не идет, мамка помирает, а эта тварь у Лерки сидит, выпила, небось, все что Алексевна дала, выпила, ну пусть только появится, ну пусть только я ее увижу, пришибу, суку, драную пришибу, не жалеешь мамку, да? Мамка болеет, а тебе что? Не хочешь мамку, так не надо, не надо...
Заберите ее у меня кто-нибудь, заберитеееееее!
у меня бумага есть что я не богатая... Где только... Она ведь где-то их складывала, бумажки-то... А где? И как рот разинулся - богатая! Сиротку обидела, святое, мать оскорбила! Я ей покажу богатая, о прям, деньги из ушей валят. Где ж она их... Справки вроде у меня в одном месте лежали... На печке-то не могла, там растопка... И в тумбочке не было... я все вытрясла перед тем. Вот ведь бесстыжие глаза, про мать такое! Я же мать!
Ну ничего, она к Демьяновым сходит, они-то понимают... Да куда ж она... Я ей говорю, Алексевна, прости, а она мне «Бог простит», не откажут сироте-то. Хотя и жадные. И ворье, конечно. Это откуда у них на штакетник деньги, когда у Алексевны пенсии не было? Дадут, дадут, конечно, это у воров такой закон чтобы сиротам помогать. Замаливают. Дадут. А чего не дать? Алексевна, вон, простила... Да и ничего им не сделалось, на штакетник все равно у них было.
О! Вот! Хотя нет. Это трудовая. По собственному желанию. Прям кипела как хотела уволиться-то. Они ж с ментом были. Заладили - посадят да посадят... Это, конечно, Ирка. Эта ей теткой, так? Небось давно хотела меня того. Как ни придет, так сразу ко мне - опять, Ленка, чаи гоняешь! У самой рожа трещит, а все сахару требовала, сахару ей видишь жалко было. Ну и пила с сахаром, да! А ты проверяла? Может я сдавала когда она не видела? Вот так вот цеплялась. У нее там Люська была оформлена в уборщицу, а я почем знаю, какой там оклад? Может это она тыщу мне давала, а пять себе брала? А Верка с Танькой мне тоже не докладывались сколько она им. Зато прям как клещ - там не мыто, там не мыто, а я что, в холодину им буду крыльцо мыть? Вот она и это тоже специально, чтобы тетку свою, на мое-то место... А потом нате вам - богатая! Где ж справка-то...
А!!! Опять бочка! Вот вернется, я ей! Вот только вернется! Сколько раз простила - вынеси ты уже эту бочку, спать она мне не дает! Нет она нарочно, чтобы мать подольше помучилась. Знает что я ее боюсь, знает, гадина, но на, мать, бойся... А вдруг она из земли выковырялась, да приползла, да опять за бочку. И лежит. В пятнах уже вся и с червяками... Ноги вроде не видать, значит не там. Все равно страшно. Я ведь только ботинок сначала увидела, потом ногу, а потом она там лежит. Сначала думала спит. Да как спит, она сроду не пила так чтобы на полу валяться. Толкала, толкала, а она мертвая. Лежит такая на боку, одна рука так, а другая так. И лицо такое мертвое. Не спала в общем. Чего она с этой бочкой? Поставить куда хотела? Мамочка! Дура.
Да нет, не дура. Деньги-то у нее были на похороны. Чтобы гроб там как положено, поминки. С почты все пришли. Ирка про сироту первая сказала. Дала Дашке конфету, а потом ко мне - осиротели вы теперь! А у самой уже тогда все было намечено. Матери-то она побоялась бы, а сироту - пожалуйста.
Где ж она? Может Алексевну ждет? Колька-то может и не дать, а Алексевна сказала «Бог простит», значит даст. Знает, что не богатая я. А если к Лерке пошла? Моду взяла сиротой прикидываться и пожрать просить у них, а потом мне Димка - опеку вызову! Да вон хлеб есть, пельмени в холодильнике! А бесстыжей все бы на мать говорить, чтобы вкусного дали. Если к Лерке пошла, я им милицию вызову, скажу что ребенка украли! Заберу! Я мать! Моя она! Милицию! Сама болею, ребенка послала к соседям за поправиться, а они у меня ребенка украли! Больную мать дома бросила! Продала за шоколадку! Вот тебя и украли! Украли!
Да нет, Алексевна даст, чего ей не дать-то. А если милиция придет, то я им покажу, что я бедная. Только найду куда положила. В растопку не могла бросить. Где ж оно... По собственному желанию и пенсию не дали.
Не дали потому что сами гребут все, каждую копейку только бы у людей отнять. Это Саша прав. Сука, а прав. Как он тогда обнял меня! Я у ямы пошатнулась, думаю, прямо поверх гроба закопают, а он обнял. А эта все дергает - мам, мам! У матери горе, а она «мам», измамкалась вся! И все ноет, ноет, я ей - не ной, сил от тебя уже никаких нету! А она все ноет, пищит, противно так, прямо врезать хочется, все ноет, всю душу вынимает, шла бы уже к соседям! У матери горе! За руки хватала! У матери горе, а она чаю попить не дает, к кипятку лезет, вот и получила кипятком! Получила, да? Получила? Я тебе покажу как мешать! Громче давай, чтобы у матери уши лопнули! Еще громче! Чтобы соседи сбежались все! Давно не было никого! Только на похороны и пришли! А где ж вы раньше-то были, когда она с бочкой была? Я-то на работе, а вы где? Старухе не помогли!
А эта еще все «мам». Деться от нее некуда. Думали спит, только это самое, а она подстерегла и нарочно пришла - «мам». Это какой мужик выдержит? Мне теперь из родного дома в сарай что ли прятаться? Домамакалась. Где он теперь?
Какого мужика отвадила! Все про эти дела понимал. Говорит, на детские деньги, да на зарплату разве можно? А холодильник новый? А обставиться? А гости домой придут, то закусить на что? Вот или в город поехать, в театр, одеться надо? А белье? Что ж мы с тобой на рванине так и будем? А на работу мне отсюда как ездить, тут же автобус три раза в день ездит? И это самое, трусы на всю деревню одной расцветки, какие в магазине были... Девке гостинцев... Крышу починить, а там уж можно и козу, даже две, дачники молоко хорошо берут... Да какая разница кто отец, на себя запишу... И пенсия мне положена, только не сказал никто. Бабка померла, значит потеря кормильца получается.
Грамотный. Привез папку, собрал туда бумаги - свидетельство о смерти там, на почту ходили в бухгалтерию. Ирка глаза выпучила, ушла вроде к телефону, а сама за Веркой: прямо лопались. А в похоронном, между прочим, очень даже хорошие деньги платят! И ничего не мертвяки! Он в горе людям помогает! Справки знает! А вам какое дело на что? Пошли отсюда, а то ишь, ногу выставила! Да она у тебя кривая! Иди к своему! Пойдем, Саш, отсюда, нам еще в магазин надо... А в магазине! Да вы не торопитесь, мы тут еще посмотрим. Здрасте, да вот приехал. Колбаса свежая? Саш, может помидорчиков? А лук краснодарский есть? Я тебе его с перцем-солью сделаю, мммм! Здрасте, да вы проходите, проходите, мы тут постоим еще. Здрасте! Рыбки хочешь? Селедки? Может, лосося? Саш, а к чаю? Да я сама понесу, ты только за руку держи...
А в собесе там такая. Построила себе дворцов, сидит, деньги считает. У нее там с завадминистрацией, а он женатый, но все ей. На мерседесах ездит. Саша поехал документы подавать, говорит, она на баню собирает. А куда ей баню? Она вон от электричества воду греет. Весь город знает, что бак у нее. Но надо, говорит, дать. Без этого пенсию не оформит. А где взять-то? Попроси, говорит, с пенсии отдашь. Колька не дал, Верка не дала, Ирка не дала, Танька не дала, у Вязуновых и просить страшно, Паршин пьет, Лялина не дала, Симка не дала... Никто не дал. А тут как раз пенсию надо было разносить. Ну я у Алексевны и заняла... с отдачей. Отпраздновать хотели ласково, а тут эта мамкает... А Саша поехал в город и все. В похоронном сказали, что не знают такого, крутился какой-то, но не работал, а так, гробы таскать помогал одиноким...
Поехала в собес. А там эта. У нее завадминистрацией, а я без мужика, все на себе, сирота, вот она и разошлась на меня: «Что ж ты, кобыла рваная, приперлась деньги клянчить? Какая потеря кормильца? Он у тебя что ли был? Помер? Нет? Замужем хоть раз была или надуло? Тебе тридцать лет, работай иди! Кормильца у нее не стало, идиотка! Детские получаешь? Свободна!»
Плюнула и дверью бац!
Приезжаю, а там Ирка с ментом. Алексевна-то потом говорит «Бог простит».
Потом заболела. Болею я. Свою отправляю, чтобы люди добрые соседи помогли. Они ж не люди что ли? Сироте не помогут, когда мать больная? Мне ж много не надо. Нет, не к Лерке пошла, не к Лерке, она ж знает что мать ждет. Я ж ее вырастила, в носик капала. Она мать любит. Ручонки свои тянула «мамочка!». Тоненькие такие ручки, с локоточками, глазки серенькие, волосики спутаются, вечно репьев в голову наберет, прижмется к коленкам и «мамочка!». Засыпала, вся изворочается, пока я ей руку на спину не положу, а спинка такая горячая и «мамочкааа!» А потом ей Ирка «она у тебя богатая!» Такое про мать! А я нет! (достает из-за полки с посудой бумагу). Вот! Я нет! Вот тут написано, «В кредите отказано! Не-пла-те-же-спо-соб-на-я!» Вот, вдели все, да? Я им покажу - богатая! Справка вот! Справка! Смотрите! Вот тут написано!!!!
Где ж эта сирота шляется? Мамке плохо, а она все не идет, мамка помирает, а эта тварь у Лерки сидит, выпила, небось, все что Алексевна дала, выпила, ну пусть только появится, ну пусть только я ее увижу, пришибу, суку, драную пришибу, не жалеешь мамку, да? Мамка болеет, а тебе что? Не хочешь мамку, так не надо, не надо...
Заберите ее у меня кто-нибудь, заберитеееееее!