Космосага: Глава 15. Алексис. Прибытие в Орсполу (2)
Так случилось, что в течение года я практически не возвращалась к доработке финальных глав саги. Причина была в том, что у меня не было чёткого видения, как устроена жизнь в мире благоденствия и безопасности, который хотелось изобразить. Сюжет - был, взаимодействие героев и завершение их линий - были, общая картина - в целом тоже. Не хватало каких-то важных деталей, которые собирали в единое эту картину. Понимания, за счет чего они имели то, что имели. Мне не хватало знания. И, как это должно быть, новое вдохновение для старой сказки удалось почерпнуть из реального мира. Появились новые люди и новое знание, которое понемногу усваивается. И вместе с ним приходит понимание недостающего, постепенно - как всё в этой истории. Сердцем ее для меня стала 13 глава, после которой можно было больше ничего не говорить, но читатель всё же хочет узнать, "а чё там у полярников", так что рассказ будет продолжен. Тем более что, каким-то непостижимым образом, этот текст возвращает меня в мое собственное русло.
Предыдущая часть здесь.
И он препроводил их в Обитель Мудрейших, возведенную на некотором расстоянии от Колонного поля - достаточно близко, чтобы добраться дотуда пешком, попутно знакомясь с обликом города. Церемониал предписывал - и в этом был особый, всем известный, смысл - что Мудрейшим надлежит стать первыми, кого узнают новые граждане после Проводника, потому, по негласной договоренности с прочими обитателями Орсполы, последние не должны были до поры возникать у них на пути. Шествуя по широкому пустынному мосту, Алексис сиял от гордости: за себя как за провожатого, но ничуть не менее - за город. Ненадолго представив себя на месте новоприбывших, служитель попытался взглянуть на Орсполу их глазами, исходя из того, что ему было известно об их строе мыслей. Вместе с ними он вбирал в себя эту непривычную для других миров красоту: торжество высокого полета человеческого духа, отлитое в материи самой природой.
Его иномирные подопечные шли стройной процессией за своею предводительницей, молча озираясь по сторонам и изредка негромко переговариваясь. Дети звезд, они несомненно должны были узреть, что все в Орсполе соразмерно природе сущего, а значит и космосу, откуда они прибыли. Окружающий ландшафт был исполнен гармонии света: здания самых причудливых, но при этом естественных форм и пропорций возносились к небу среди деревьев, а то и вовсе составляли с ними одно целое. Расстояние, на котором они отстояли друг от друга, позволяло их обитателям ощущать пространство вокруг свободным: в жизни граждан Орсполы не было места тесноте, будь то теснота тела или теснота духа. Сооружения эти были ни высоки и ни низки, а ровно такие, какие приятны взору и удобны для проживания. Присмотревшись, сведущий глаз легко обнаружил бы, что они не сложены человеческой рукою из разрозненных материалов, а являются цельными, словно выточенными из огромных монолитов. И это не было обманом зрения. Основу для построек Орсполы составляли скальные массивы, которые, повинуясь замыслу градотворцев, могли принимать форму жилых или общественных зданий путем творческого преобразования составлявших их минералов. Удивительным для иномирных гостей должно было явиться даже не это, а то, что вся работа производилась исключительно природными силами, направляемыми человеческой волей. Алексис был осведомлен, что в Союзе такой образ действий почему-то не принят, а ведь несть числа тамошним жителям и множество разнообразнейших миров населяют они. Его охватила чрезвычайная гордость за соплеменников - неприличествующее служителю чувство, как говаривал Учитель, ибо кто как не Проводник призван ежемоментно ощущать тождественность всего всему и неотрывность любых проявлений бытия от Единого. Тот же Учитель, впрочем, побуждал не отмахиваться от уже возникших переживаний, а внимать им: не погружаясь, но созерцая бесстрастно. Что Алексис и сделал. Гордость гордостью, а заслуг по части плодотворной работы в союзе с Матерью всего проявленного у народов, населявших эти земли, не отнимешь, и тут новоприбывшим есть чему у них поучиться. Прозревают ли сами иномирцы то, что составляло сейчас предмет его размышлений, Алексис доподлинно не знал, а посему счел данную тему достойной обсуждения. Время ознакомительного молчания прошло - пора было завязывать информативную беседу.
Поймав заинтересованный взгляд Даэне, направленный на одно из зданий, он спросил, вкладывая в слова чужого языка искреннее почтение:
- Пресветлая, как вы находите наши жилища? Не являются ли они несколько непривычными для вашего взора?
Легкая улыбка осветила лик Даэне.
- Я нахожу ваши строения завораживающе прекрасными. Такая сложность форм - и в то же время нет ощущения давящей избыточности. Вероятно, это благодаря тому, что расположены они не кучно, как здания в больших городах наших миров. А еще потому, что они, как бы это сказать, удачно согласуются с ландшафтом, хотя возведены человеческими силами. Здесь всё, - она поискала нужное слово, - в меру.
Алексис с довольным видом кивнул. Она безусловно видит суть!
- Вы удивительно точно назвали главный принцип нашего бытия в Орсполе. Мера всего во всем. А что до человеческого участия в строительстве наших домов, то оно не совсем таково, как вы, должно быть, себе представляете. Да, мы создаем их внешний облик и внутреннее убранство в пространстве идей силами своего воображения и разума - но воплощают их в мире материи отнюдь не человеческие руки или инструменты, ими созданные, но собственные силы нашей матери-природы. Столь милостива она к детям своим, что в точности исполняет то, что пожелает их душа.
Даэне обратила к нему удивленный взгляд, в котором читалось сомнение, правильно ли собеседник изъясняется на ее языке.
Не прекращая шага, Алексис принял вид гордый и назидательный. Просвещать других в том, о чем они ведать не ведают, было одним из излюбленных его занятий.
- Мне неизвестно, насколько прозрачной казалась вам наша жизнь, когда вы смотрели на нее сверху, но, осмелюсь предположить, вы не могли не заметить у нас некоторые существенные отличия от привычного вам уклада, - не без торжественности в голосе начал он.
Даэне пожала плечами, на миг обратив взор к небу и тут же быстро отведя его. Алексису показалось, что слабая тень пробежала по ее лицу, но она тут же совладала с собой.
- Сверху много не увидишь, - медленно начала она. - До нашего отбытия нам были предоставлены общие сведения о землях Орсполы, но в основном об обычаях, а не о технологиях, которые, как было нам сказано, вы относите к священным и предпочитаете не разглашать. Ну а в ходе непосредственно экспедиции мы исследовали, как это строго оговаривалось вначале, лишь природу, не подглядывая за людьми. Право неприкосновенности частной жизни в Союзе почитается превыше всего, - Даэне усмехнулась, - и это, конечно же, справедливо, - поспешно добавила она. - В общем, нет, мы видели не так много, и из этой картины можно было извлечь лишь самую основную информацию. Достаточную, впрочем, для того, что столь многие из нас захотели здесь остаться, - она улыбнулась Алексису, открыто и дружелюбно. - Ваше почтительное отношение к природе и соотнесение своей жизни с ее ритмами, конечно же, не смогли ускользнуть от наблюдения. Это первое, что бросается в глаза, и вызывает самое горячее одобрение у таких естествоиспытателей, как мы. К сожалению, для большинства планет Союза подобная жизненная философия - редкость. Из доступной для нас информации я поняла, что и природа в ответ дружелюбна к вам, если вообще можно говорить о ней в человеческих терминах. По крайней мере, мы ни разу не наблюдали здесь разгула стихий, которое представляло бы серьезную угрозу. Нам говорили, что, если катаклизмы все же случаются, люди каким-то непостижимым образом загодя узнают о них и успевают покинуть опасное место задолго до того, как разразится бедствие. Такое ощущение, что вы понимаете язык природы, несмотря на то, что у людей с ней разные сигнальные системы, - Даэне улыбнулась, вспомнив что-то. - Мой брат даже имел на этот счет спор с нашим главным скептиком, именитым гражданином, изучающим звезды - вон он идет в самом хвосте, озирается с откровенным любопытством - который утверждал, что у вас просто очень хорошие метеослужбы.
Даэне перевела дух и развела руками. Вот все, что я могу сказать об этом - так истолковал Алексис ее жест. Он вслушивался внимательно, то и дело кивая. Что значит последнее слово, а также пара-тройка других, он не знал, но смысл речи Даэне был для него прозрачен. Когда умеешь слушать и слышать, понять другого легко, даже если родом вы из разных миров - в этом Алексис сейчас все более убеждался на собственном опыте. Для видящих суть чужой язык не преграда. Хотя лучше его знать, чем не знать - кто с этим поспорит. Просто для того, чтобы объяснить. Алексис улыбнулся как можно более озаренно и приступил к объяснению.
- Мы, в Орсполе и других местах этого мира, вырастаем со знанием, что о природе можно и нужно говорить в человеческих терминах. Вернее, это о человеке следует говорить в терминах природы, ибо мы суть нераздельны с нею и она первична по отношению к нам. Как безграничное небо является отцом всего сущего, породителем искры духа, так земля, со всеми силами, на ней проявленными - наша родная мать, дающая нам тело, кров и пищу. И как любая мать, удовлетворяющая потребности детей своих, а иной раз любовно потакающая их желаниям, наша планета заботится о нас, делая свой облик угодным нам для изобильной жизни, побуждая свои стихии действовать согласно нашей воле. Разве могут силы матери причинить нам зло? Напротив - они охраняют наш покой. И мы в ответ платим планете столь же горячей любовью, служа ей верою и правдой соразмерно своим силам. Мы ее голос и ее руки. Мы продолжение ее. Через нас она выражает свое существо на наивысшей ноте своей бессмертной песни. Каждый из нас знает это, с рождения воспитывается в этом знании. Теперь будете знать и вы.
Алексис умолк, приостановился и обвел руками шествующую за ними молчаливую аудиторию, словно включая ее этим жестом в круг того, о чем он только что сказал. Собственно, включением это и было. Даже если остальные не слышали его, они уловили колебания и приняли настройку - он знал это точно.
Та, кому его слова были адресованы непосредственно, также сбавила шаг и внимательно на него посмотрела. Он ответил на ее взгляд, глубокий и мягкий, еле заметной улыбкой. Контакт был установлен. Алексис видел, что он услышан и понят. Даже без этих пространных и - что греха таить - высокопарных разъяснений. Услышан и понят на том уровне, где слова не нужны.
Даэне улыбнулась в ответ.
- Я правильно поняла из вашей речи, что природа сама создала эти здания, чтобы вы могли в них жить? Что я могу сказать… у меня нет слов. Это невероятно! Для нас, даже для самых передовых наших миров, такое немыслимо. Обычно это мы переделываем природу, своими руками, своей техникой, и я сомневаюсь, что в большинстве случаев она этому рада. Но в то, что взаимодействие принципиально иного рода возможно у вас - в это я верю. Потому что вот это все… - она задумалась, подбирая нужные слова, - такой гармонией пронизано, естественной. И в то же время совершенно человеческое… Только не спрашивайте, откуда мне это известно, я сама не знаю. Я ведь родилась и выросла в совершенно неприродной среде, да и в мирах, где нет технократии, считайте что не бывала. Но то, что вижу и чувствую здесь, в этом месте, в этом мире - такое непередаваемо настоящее, что... - снова слезы блеснули в ее глазах.
Алексис не удержался и, поступившись принятыми обычаями, легонько коснулся рукава ее одеяния, прилегавшего чересчур плотно к телу - наряд, для жителя Орсполы непривычный. Рука, такая осязаемая, проявленная, дрогнула от его касания.
- Теперь это и ваш дом, дорогая Даэне, - собственный голос показался Алексису чуть менее ровным, чем он призван был звучать. Сокращение дистанции не должно происходить столь быстро, особенно для служителя, но, вопреки тому, что предписывает здравый смысл, он не чувствовал в этом жесте принципиального нарушения правил.
Даэне посмотрела на него с улыбкой, которая была грустной и благодарной одновременно.
- Ваше участие очень ценно для нас, досточтимый Проводник, - едва слышно сказала она на языке Орсполы, и эта, явно заученная и подобающая церемониалу, фраза прозвучала из ее уст, как самая дорогая сердцу похвала.
- А я бы хотел посмотреть на лицо нашего досточтимого астронома, когда вы будете объяснять ему, каким именно образом мать-природа возводит дома для граждан Орсполы! А еще лучше - продемонстрируете это в действии. Держу пари, он тут же начнет докапываться до тайных технологий, благодаря которым это становится возможным.
С ними поравнялся Эйдан, брат Даэне. Служитель почтительно кивнул ему. С другой стороны присоединился еще один участник, вставший рядом с предводительницей. Эдрик Кээрлин - имя всплыло в сознании, едва Алексис обратился к тому, что можно было охарактеризовать как персональную библиотеку образов. Еще не будучи знакомым ни с кем лично, Алексис знал всех переселенцев по полученным от их наставников мыслеобразам и был в состоянии сопоставить каждый из них с именем и общим энергетическим контуром. Двести шестнадцать человек - двести шестнадцать образов. Одна общая цель, такие разные черты...
Алексис светло улыбнулся Эйдану и Эдрику. Последний ответил ему взглядом весьма напряженным, в котором сквозило недоверие вкупе с чем-то еще, Алексису незнакомым. Углубляться в это он не стал, а омрачаться было не к месту. Как они все, должно быть, устали от долгого странствия! Когда же он повернулся к брату Даэне, тот одарил его улыбкой, такой похожей на улыбку сестры, что Алексису показалось, будто мир раздваивается у него на глазах. Это было удивительное ощущение, волнующее и пугающее одновременно. Словно приоткрылась та дверь, что разделяет явленное и предвечное - и оттуда на служителя глянула бездна.
Эйдан был светел и открыт так же, как его сестра. Его глаза, внимательные и спокойные, излучали живую любознательность, а сам облик говорил о немалой склонности к созерцанию. Алексису это было сродни.
- Любезный Алексис, я немало удивлен тому, что вижу, - начал Эйдан. - И в то же время - не удивлен ничуть. Не сочтите за странность, но, кажется, так проявляется извечный конфликт чувств и ума. Ум, привыкший к определенному положению вещей в определенных ситуациях, словно замирает, когда сталкивается с чем-то, превосходящим его ожидания. Но тут же чувства говорят мне, что все в порядке - просто порядок этот непривычен уму. Пока еще непривычен.
Речь чужемирца была произнесена на языке Орсполы, и тут настал черед Алексиса удивляться, насколько чист и осмыслен его выговор. Как будто не было между ними всех этих бездн и расстояний, как будто был Эйдан своим здесь. Алексис возликовал сердцем: ведь так и должно быть! Древние легенды правы: одной мы крови, и вот лучшее тому подтверждение.
- Так вот, к чему я, - продолжил брат светлейшей, - вроде бы главный город планеты, да не просто - а в самом буквальном смысле ось мира - однако людей нет, кроме нас. Тишина стоит - благословенная. Тогда как любой центр даже самого спокойного из всех наших миров - это суета, множество людей и машин, обстановка, скажем, так себе. Немного нервная. И это еще мягко сказано, - он рассмеялся.
- А и правда, - подал голос Эдрик Кээрлин, - где же другие граждане? В космопорте пусто, на улицах тоже никого, а ведь это, насколько понимаю, жилые здания. Даже на моей меланхоличной родине в ее былые спокойные времена в местах подобного рода всегда было многолюдно. Куда все подевались? Как-то это подозрительно…
Эдрик тоже говорил на языке Орсполы - получалось не так чисто, как у Эйдана, который, казалось, почти не обдумывал фразы перед произнесением, но для понимания вполне годно. Учитывая новые обстоятельства, Алексис решил снова отступить от правил церемониала и продолжать разговор - по крайней мере с этими тремя - на своем родном языке. Гости - ах нет! новые граждане - оказались на удивление подготовленными, что не могло не радовать.
- О, ни в коем случае! - служитель почтительно взмахнул белыми рукавами, - Только не подумайте, что обитатели золотого града под благословенными небесами боятся вас или, что еще постыдней, задумали проявить высокомерие! Ничего подобного! Все дело в том, что жители Орсполы, с малых лет научаемые жить в равновесии с миром и в уважении к ближним своим, по собственной доброй воле не желают тревожить вас своим присутствием в эти первые часы здесь, самые трудные, а потому до времени не покажутся пред вашими взорами, давая вам возможность привыкнуть к новой обстановке. Это простыми словами. Если пойти чуть глубже в объяснение, то вы еще не до конца проросли в наш мир, одной ногой вы еще вне его, прошедшие-сквозь-Древо, и эта работа - по укоренению - будет совершаться в течение некоторого времени, и должна она совершаться в покое и чистоте. Без лишних свидетелей. Потому я и есть ваш Первый Проводник - первый и до срока единственный. Говорящий и действующий от имени всех жителей наших земель. Выражающий их сердечное расположение и единую добрую волю. Уверяю вас, граждане Орсполы сами полны желания поскорее познакомиться с гостями со звезд и ввести их в свой круг - и так оно будет после посещения Обители Мудрейших, которые молвят каждому из вас Слово приятия, нарекая вас полноправными гражданами Орсполы.
- В этом есть глубокий смысл, - вставил свое слово Эйдан. -Именно так должно быть, потому я не удивился этой тишине.
Эдрик молча кивнул, а Даэне воскликнула:
- Смотрите, вон там, среди деревьев - кажется, окно, а в нем будто искорка зажглась! И какое-то движение.
Алексис просиял.
- Конечно же, мои сограждане живые и любознательные люди! Но границы других для нас превыше всего. Мы никогда не войдем к вам, не испросив прежде вашего на то позволения и не убедившись, что вы готовы принять нас.
- Отрадно это слышать, - подал голос Эдрик. - В наших краях с этим особо не церемонятся, будь то границы миров или индивидуумов. Декларируя на словах право на собственное пространство, они - если им это нужно - готовы вломиться куда угодно и навести там свои порядки, прикрываясь всеобщим благом. Так случилось с моей планетой и со многими другими, стоящими на пути амбиций центра. Ваше счастье, что Орспола находится вне пределов Союза, иначе бы наши власти предержащие давно посягнули на ваши порядки.
Алексис обратил к нему удивленный взгляд. Как так? Далекий звездный союз никак не представлялся ему общностью под началом бесцеремонных управителей, да и посланцы его - те, что шагали сейчас рядом и те, что остались наверху на летучем корабле, в ходе своего пребывания здесь проявляли лишь доброе согласие с законами человеческими и природными.
- У нас просто очень разумные руководители, - Даэне ответила на незаданный вопрос Алексиса, - которые не стали бы тягаться с силами, намного превосходящими их собственные. Да и не в наших интересах нарушать баланс. Мы на «Реке Бессмертия» - мирные исследователи, не ставящие целью расширение собственных владений. Но Эдрик прав: окажись эта планета в зоне интересов властей Союза, они бы нашли способ, как поставить ее себе на службу. Нет, не силой - методы агрессии в Союзе давно не приняты - но хитростью и изворотливостью, с равным якобы обменом, а на деле с подменой ценностей.
Алексису сказанное было не то чтобы незнакомо. В ходе постижения им науки различения сущностей получал он знания и о том, что такое обман и искажение истины - и что встречалось таковое в давние, неравновесные, времена. Как и агрессия, и многое иное, проявляя которое, человек омрачает свое достоинство. Было - да прошло. В Орсполе иные времена ныне, и благодатное Древо держит собою этот мир, не пропуская в него невежество и ложь. Об том Алексис гостям своим и поведал, всячески уверяя их, что его - а теперь и их - мир надежно защищен от бесчестных посягательств. Он видел, что Эдрик Кээрлин имеет на этот счет сомнения в своем сердце, но Даэне и Эйдан верят ему безоговорочно. В этом не было ничего для Алексиса удивительного, ибо звездные близнецы являлись теми, кто самими собой прошел через Древо, всем существом причастившись мудрости его. Остальным пришельцам это только предстояло, постепенно и с разной скоростью.
Все то время, что длилось их шествие, Первый Проводник ни на миг не забывал о главном своем назначении. Пока глаза его лучились доброжелательнейшими из чувств, иное зрение выполняло зоркую свою работу. Сквозь плотную ткань материи Алексис прозревал плетение других, тончайших, линий, составлявших, согласно его знанию и опыту, истинный каркас мироздания. Бесконечно живой, пульсирующий узор, связующий всё и вся. Потоки Земли и потоки Неба пронизывали собственные потоки живых существ, танцевали с ними, звучали музыкой, что слышна любому чуткому уху. Совершенная красота и сложность этой божественной геометрии рождали ту легкость бытия, которой дорожит каждый из обитателей здешних земель. Свободу дыхания, что дает духу сиять, нисходя.
Но эти легкость и свобода присущи тебе, только если ты с рождения включен во всеобщий круговорот жизни. С новоприбывшими дело обстояло несколько иначе, и сейчас перед их проводником стояла задача помочь им стать полноправною частью сложноструктурированного пространства. Всем и каждому. Работа эта тонка, ведь в ходе ее не должно быть искажено ничего ни в самом пространстве, ни в линиях новых его элементов, а потому требуется максимальное сосредоточение и полное присутствие.
Этому Алексис был научен давно - поддержание целостности пространства и гармонии всех составляющих его элементов является одной из наипервейших обязанностей служителя - и сейчас он, из кристальной четкости ума и чистой радости сердца, творил назначенное. К сопричастию с новым миром его подопечные были, вне сомнения, хорошо подготовлены своими небесными наставниками, однако далеко не вся работа может быть проделана в отрыве от земли, и вот эту связь с землей Первому Проводнику предстояло помогать им наладить. Внимательно изучив узор их совместного поля, он обнаружил некие общие черты, подлежащие гармонизации. Многие из иномирцев были еще несмелы в своей опоре на землю, будто не доверяли ей. Они цеплялись за то, что оставили там, за небесной чертой, не понимая всей тщеты этого. Если дом твой теперь на земле, без связи с ней не будет и связи с небом. Земля щедра, она принимает вас - примите и вы ее, черпайте из нее смело! Таков был побудительный посыл, направленный служителем всем и каждому. Подхватив незримый восходящий вихрь, Алексис бережно коснулся нужных линий, задавая направление новому потоку - и он заструился, заискрил, как ручеек меж камней в лучах весеннего солнышка, еще низкого, но дарующего великую отраду после долгой ночи: как бы прекрасна и звездна она ни была, ее время прошло, теперь должна она освободить место для нового.
И новое проявилось, потекло, прокладывая путь к сердцам тех, кому оно было предназначено. Среди людей пронесся неслышный вздох, и лица, омраченные разлукой, просветлели - шедший впереди Алексис не мог увидеть это глазами, но ощутил сполна и согласно кивнул. Зёрна упали в благодатную почву. Еще многое с его стороны предстоит, пока новые люди не освоят науку саморегуляции, но начало положено - и начало это, а также мера его собственного в нем участия ему нравились.
Так, за любезными разговорами и работой, совершаемой в потаенной тишине, они достигли Обители Мудрейших. Здесь Алексис, к его сожалению, должен был на время попрощаться с Даэне и ее людьми. Служитель наблюдал, как иномирцы восходят по высоким ступеням и исчезают в легком полумраке портала, после чего уселся передохнуть у подножия Варта-Рисы, как Обитель именовалась на языке Орсполы, и погрузился в самосозерцание. Павасвами и Рукхи-вака, притихшие, разместились чуть поодаль. Сам Алексис являл себя пред мудрецами Варта-Рисы лишь единожды, когда был избран на роль Первого Проводника, и считал это событие одним из самых значимых в своей жизни. Сейчас, однако, было не его время, потому он терпеливо ожидал снаружи, и ему было чем заняться во время этого отдыха. Собственно, отдых был лишь внешний. Внутри же работа не прекращалась ни на мгновение. В процессе пересмотра произошедшего Алексис наблюдал свое состояние, сопоставляя его с эталонным. В общем и целом он остался собой доволен: его деяния в сути своей не расходились с образом наилучшего положения вещей. Если он и изменил что-то в церемониале своею волею, то это никоим образом не исказило его существо и ход событий, но привнесло в картину элемент самосозидания, сделало ее еще краше и живее. Алексис пришел к выводу, что его драгоценный Учитель преисполнился бы сердечной радости, взирая на плоды трудов своего ученика.
Продолжение тут
Оглавление
Предыдущая часть здесь.
И он препроводил их в Обитель Мудрейших, возведенную на некотором расстоянии от Колонного поля - достаточно близко, чтобы добраться дотуда пешком, попутно знакомясь с обликом города. Церемониал предписывал - и в этом был особый, всем известный, смысл - что Мудрейшим надлежит стать первыми, кого узнают новые граждане после Проводника, потому, по негласной договоренности с прочими обитателями Орсполы, последние не должны были до поры возникать у них на пути. Шествуя по широкому пустынному мосту, Алексис сиял от гордости: за себя как за провожатого, но ничуть не менее - за город. Ненадолго представив себя на месте новоприбывших, служитель попытался взглянуть на Орсполу их глазами, исходя из того, что ему было известно об их строе мыслей. Вместе с ними он вбирал в себя эту непривычную для других миров красоту: торжество высокого полета человеческого духа, отлитое в материи самой природой.
Его иномирные подопечные шли стройной процессией за своею предводительницей, молча озираясь по сторонам и изредка негромко переговариваясь. Дети звезд, они несомненно должны были узреть, что все в Орсполе соразмерно природе сущего, а значит и космосу, откуда они прибыли. Окружающий ландшафт был исполнен гармонии света: здания самых причудливых, но при этом естественных форм и пропорций возносились к небу среди деревьев, а то и вовсе составляли с ними одно целое. Расстояние, на котором они отстояли друг от друга, позволяло их обитателям ощущать пространство вокруг свободным: в жизни граждан Орсполы не было места тесноте, будь то теснота тела или теснота духа. Сооружения эти были ни высоки и ни низки, а ровно такие, какие приятны взору и удобны для проживания. Присмотревшись, сведущий глаз легко обнаружил бы, что они не сложены человеческой рукою из разрозненных материалов, а являются цельными, словно выточенными из огромных монолитов. И это не было обманом зрения. Основу для построек Орсполы составляли скальные массивы, которые, повинуясь замыслу градотворцев, могли принимать форму жилых или общественных зданий путем творческого преобразования составлявших их минералов. Удивительным для иномирных гостей должно было явиться даже не это, а то, что вся работа производилась исключительно природными силами, направляемыми человеческой волей. Алексис был осведомлен, что в Союзе такой образ действий почему-то не принят, а ведь несть числа тамошним жителям и множество разнообразнейших миров населяют они. Его охватила чрезвычайная гордость за соплеменников - неприличествующее служителю чувство, как говаривал Учитель, ибо кто как не Проводник призван ежемоментно ощущать тождественность всего всему и неотрывность любых проявлений бытия от Единого. Тот же Учитель, впрочем, побуждал не отмахиваться от уже возникших переживаний, а внимать им: не погружаясь, но созерцая бесстрастно. Что Алексис и сделал. Гордость гордостью, а заслуг по части плодотворной работы в союзе с Матерью всего проявленного у народов, населявших эти земли, не отнимешь, и тут новоприбывшим есть чему у них поучиться. Прозревают ли сами иномирцы то, что составляло сейчас предмет его размышлений, Алексис доподлинно не знал, а посему счел данную тему достойной обсуждения. Время ознакомительного молчания прошло - пора было завязывать информативную беседу.
Поймав заинтересованный взгляд Даэне, направленный на одно из зданий, он спросил, вкладывая в слова чужого языка искреннее почтение:
- Пресветлая, как вы находите наши жилища? Не являются ли они несколько непривычными для вашего взора?
Легкая улыбка осветила лик Даэне.
- Я нахожу ваши строения завораживающе прекрасными. Такая сложность форм - и в то же время нет ощущения давящей избыточности. Вероятно, это благодаря тому, что расположены они не кучно, как здания в больших городах наших миров. А еще потому, что они, как бы это сказать, удачно согласуются с ландшафтом, хотя возведены человеческими силами. Здесь всё, - она поискала нужное слово, - в меру.
Алексис с довольным видом кивнул. Она безусловно видит суть!
- Вы удивительно точно назвали главный принцип нашего бытия в Орсполе. Мера всего во всем. А что до человеческого участия в строительстве наших домов, то оно не совсем таково, как вы, должно быть, себе представляете. Да, мы создаем их внешний облик и внутреннее убранство в пространстве идей силами своего воображения и разума - но воплощают их в мире материи отнюдь не человеческие руки или инструменты, ими созданные, но собственные силы нашей матери-природы. Столь милостива она к детям своим, что в точности исполняет то, что пожелает их душа.
Даэне обратила к нему удивленный взгляд, в котором читалось сомнение, правильно ли собеседник изъясняется на ее языке.
Не прекращая шага, Алексис принял вид гордый и назидательный. Просвещать других в том, о чем они ведать не ведают, было одним из излюбленных его занятий.
- Мне неизвестно, насколько прозрачной казалась вам наша жизнь, когда вы смотрели на нее сверху, но, осмелюсь предположить, вы не могли не заметить у нас некоторые существенные отличия от привычного вам уклада, - не без торжественности в голосе начал он.
Даэне пожала плечами, на миг обратив взор к небу и тут же быстро отведя его. Алексису показалось, что слабая тень пробежала по ее лицу, но она тут же совладала с собой.
- Сверху много не увидишь, - медленно начала она. - До нашего отбытия нам были предоставлены общие сведения о землях Орсполы, но в основном об обычаях, а не о технологиях, которые, как было нам сказано, вы относите к священным и предпочитаете не разглашать. Ну а в ходе непосредственно экспедиции мы исследовали, как это строго оговаривалось вначале, лишь природу, не подглядывая за людьми. Право неприкосновенности частной жизни в Союзе почитается превыше всего, - Даэне усмехнулась, - и это, конечно же, справедливо, - поспешно добавила она. - В общем, нет, мы видели не так много, и из этой картины можно было извлечь лишь самую основную информацию. Достаточную, впрочем, для того, что столь многие из нас захотели здесь остаться, - она улыбнулась Алексису, открыто и дружелюбно. - Ваше почтительное отношение к природе и соотнесение своей жизни с ее ритмами, конечно же, не смогли ускользнуть от наблюдения. Это первое, что бросается в глаза, и вызывает самое горячее одобрение у таких естествоиспытателей, как мы. К сожалению, для большинства планет Союза подобная жизненная философия - редкость. Из доступной для нас информации я поняла, что и природа в ответ дружелюбна к вам, если вообще можно говорить о ней в человеческих терминах. По крайней мере, мы ни разу не наблюдали здесь разгула стихий, которое представляло бы серьезную угрозу. Нам говорили, что, если катаклизмы все же случаются, люди каким-то непостижимым образом загодя узнают о них и успевают покинуть опасное место задолго до того, как разразится бедствие. Такое ощущение, что вы понимаете язык природы, несмотря на то, что у людей с ней разные сигнальные системы, - Даэне улыбнулась, вспомнив что-то. - Мой брат даже имел на этот счет спор с нашим главным скептиком, именитым гражданином, изучающим звезды - вон он идет в самом хвосте, озирается с откровенным любопытством - который утверждал, что у вас просто очень хорошие метеослужбы.
Даэне перевела дух и развела руками. Вот все, что я могу сказать об этом - так истолковал Алексис ее жест. Он вслушивался внимательно, то и дело кивая. Что значит последнее слово, а также пара-тройка других, он не знал, но смысл речи Даэне был для него прозрачен. Когда умеешь слушать и слышать, понять другого легко, даже если родом вы из разных миров - в этом Алексис сейчас все более убеждался на собственном опыте. Для видящих суть чужой язык не преграда. Хотя лучше его знать, чем не знать - кто с этим поспорит. Просто для того, чтобы объяснить. Алексис улыбнулся как можно более озаренно и приступил к объяснению.
- Мы, в Орсполе и других местах этого мира, вырастаем со знанием, что о природе можно и нужно говорить в человеческих терминах. Вернее, это о человеке следует говорить в терминах природы, ибо мы суть нераздельны с нею и она первична по отношению к нам. Как безграничное небо является отцом всего сущего, породителем искры духа, так земля, со всеми силами, на ней проявленными - наша родная мать, дающая нам тело, кров и пищу. И как любая мать, удовлетворяющая потребности детей своих, а иной раз любовно потакающая их желаниям, наша планета заботится о нас, делая свой облик угодным нам для изобильной жизни, побуждая свои стихии действовать согласно нашей воле. Разве могут силы матери причинить нам зло? Напротив - они охраняют наш покой. И мы в ответ платим планете столь же горячей любовью, служа ей верою и правдой соразмерно своим силам. Мы ее голос и ее руки. Мы продолжение ее. Через нас она выражает свое существо на наивысшей ноте своей бессмертной песни. Каждый из нас знает это, с рождения воспитывается в этом знании. Теперь будете знать и вы.
Алексис умолк, приостановился и обвел руками шествующую за ними молчаливую аудиторию, словно включая ее этим жестом в круг того, о чем он только что сказал. Собственно, включением это и было. Даже если остальные не слышали его, они уловили колебания и приняли настройку - он знал это точно.
Та, кому его слова были адресованы непосредственно, также сбавила шаг и внимательно на него посмотрела. Он ответил на ее взгляд, глубокий и мягкий, еле заметной улыбкой. Контакт был установлен. Алексис видел, что он услышан и понят. Даже без этих пространных и - что греха таить - высокопарных разъяснений. Услышан и понят на том уровне, где слова не нужны.
Даэне улыбнулась в ответ.
- Я правильно поняла из вашей речи, что природа сама создала эти здания, чтобы вы могли в них жить? Что я могу сказать… у меня нет слов. Это невероятно! Для нас, даже для самых передовых наших миров, такое немыслимо. Обычно это мы переделываем природу, своими руками, своей техникой, и я сомневаюсь, что в большинстве случаев она этому рада. Но в то, что взаимодействие принципиально иного рода возможно у вас - в это я верю. Потому что вот это все… - она задумалась, подбирая нужные слова, - такой гармонией пронизано, естественной. И в то же время совершенно человеческое… Только не спрашивайте, откуда мне это известно, я сама не знаю. Я ведь родилась и выросла в совершенно неприродной среде, да и в мирах, где нет технократии, считайте что не бывала. Но то, что вижу и чувствую здесь, в этом месте, в этом мире - такое непередаваемо настоящее, что... - снова слезы блеснули в ее глазах.
Алексис не удержался и, поступившись принятыми обычаями, легонько коснулся рукава ее одеяния, прилегавшего чересчур плотно к телу - наряд, для жителя Орсполы непривычный. Рука, такая осязаемая, проявленная, дрогнула от его касания.
- Теперь это и ваш дом, дорогая Даэне, - собственный голос показался Алексису чуть менее ровным, чем он призван был звучать. Сокращение дистанции не должно происходить столь быстро, особенно для служителя, но, вопреки тому, что предписывает здравый смысл, он не чувствовал в этом жесте принципиального нарушения правил.
Даэне посмотрела на него с улыбкой, которая была грустной и благодарной одновременно.
- Ваше участие очень ценно для нас, досточтимый Проводник, - едва слышно сказала она на языке Орсполы, и эта, явно заученная и подобающая церемониалу, фраза прозвучала из ее уст, как самая дорогая сердцу похвала.
- А я бы хотел посмотреть на лицо нашего досточтимого астронома, когда вы будете объяснять ему, каким именно образом мать-природа возводит дома для граждан Орсполы! А еще лучше - продемонстрируете это в действии. Держу пари, он тут же начнет докапываться до тайных технологий, благодаря которым это становится возможным.
С ними поравнялся Эйдан, брат Даэне. Служитель почтительно кивнул ему. С другой стороны присоединился еще один участник, вставший рядом с предводительницей. Эдрик Кээрлин - имя всплыло в сознании, едва Алексис обратился к тому, что можно было охарактеризовать как персональную библиотеку образов. Еще не будучи знакомым ни с кем лично, Алексис знал всех переселенцев по полученным от их наставников мыслеобразам и был в состоянии сопоставить каждый из них с именем и общим энергетическим контуром. Двести шестнадцать человек - двести шестнадцать образов. Одна общая цель, такие разные черты...
Алексис светло улыбнулся Эйдану и Эдрику. Последний ответил ему взглядом весьма напряженным, в котором сквозило недоверие вкупе с чем-то еще, Алексису незнакомым. Углубляться в это он не стал, а омрачаться было не к месту. Как они все, должно быть, устали от долгого странствия! Когда же он повернулся к брату Даэне, тот одарил его улыбкой, такой похожей на улыбку сестры, что Алексису показалось, будто мир раздваивается у него на глазах. Это было удивительное ощущение, волнующее и пугающее одновременно. Словно приоткрылась та дверь, что разделяет явленное и предвечное - и оттуда на служителя глянула бездна.
Эйдан был светел и открыт так же, как его сестра. Его глаза, внимательные и спокойные, излучали живую любознательность, а сам облик говорил о немалой склонности к созерцанию. Алексису это было сродни.
- Любезный Алексис, я немало удивлен тому, что вижу, - начал Эйдан. - И в то же время - не удивлен ничуть. Не сочтите за странность, но, кажется, так проявляется извечный конфликт чувств и ума. Ум, привыкший к определенному положению вещей в определенных ситуациях, словно замирает, когда сталкивается с чем-то, превосходящим его ожидания. Но тут же чувства говорят мне, что все в порядке - просто порядок этот непривычен уму. Пока еще непривычен.
Речь чужемирца была произнесена на языке Орсполы, и тут настал черед Алексиса удивляться, насколько чист и осмыслен его выговор. Как будто не было между ними всех этих бездн и расстояний, как будто был Эйдан своим здесь. Алексис возликовал сердцем: ведь так и должно быть! Древние легенды правы: одной мы крови, и вот лучшее тому подтверждение.
- Так вот, к чему я, - продолжил брат светлейшей, - вроде бы главный город планеты, да не просто - а в самом буквальном смысле ось мира - однако людей нет, кроме нас. Тишина стоит - благословенная. Тогда как любой центр даже самого спокойного из всех наших миров - это суета, множество людей и машин, обстановка, скажем, так себе. Немного нервная. И это еще мягко сказано, - он рассмеялся.
- А и правда, - подал голос Эдрик Кээрлин, - где же другие граждане? В космопорте пусто, на улицах тоже никого, а ведь это, насколько понимаю, жилые здания. Даже на моей меланхоличной родине в ее былые спокойные времена в местах подобного рода всегда было многолюдно. Куда все подевались? Как-то это подозрительно…
Эдрик тоже говорил на языке Орсполы - получалось не так чисто, как у Эйдана, который, казалось, почти не обдумывал фразы перед произнесением, но для понимания вполне годно. Учитывая новые обстоятельства, Алексис решил снова отступить от правил церемониала и продолжать разговор - по крайней мере с этими тремя - на своем родном языке. Гости - ах нет! новые граждане - оказались на удивление подготовленными, что не могло не радовать.
- О, ни в коем случае! - служитель почтительно взмахнул белыми рукавами, - Только не подумайте, что обитатели золотого града под благословенными небесами боятся вас или, что еще постыдней, задумали проявить высокомерие! Ничего подобного! Все дело в том, что жители Орсполы, с малых лет научаемые жить в равновесии с миром и в уважении к ближним своим, по собственной доброй воле не желают тревожить вас своим присутствием в эти первые часы здесь, самые трудные, а потому до времени не покажутся пред вашими взорами, давая вам возможность привыкнуть к новой обстановке. Это простыми словами. Если пойти чуть глубже в объяснение, то вы еще не до конца проросли в наш мир, одной ногой вы еще вне его, прошедшие-сквозь-Древо, и эта работа - по укоренению - будет совершаться в течение некоторого времени, и должна она совершаться в покое и чистоте. Без лишних свидетелей. Потому я и есть ваш Первый Проводник - первый и до срока единственный. Говорящий и действующий от имени всех жителей наших земель. Выражающий их сердечное расположение и единую добрую волю. Уверяю вас, граждане Орсполы сами полны желания поскорее познакомиться с гостями со звезд и ввести их в свой круг - и так оно будет после посещения Обители Мудрейших, которые молвят каждому из вас Слово приятия, нарекая вас полноправными гражданами Орсполы.
- В этом есть глубокий смысл, - вставил свое слово Эйдан. -Именно так должно быть, потому я не удивился этой тишине.
Эдрик молча кивнул, а Даэне воскликнула:
- Смотрите, вон там, среди деревьев - кажется, окно, а в нем будто искорка зажглась! И какое-то движение.
Алексис просиял.
- Конечно же, мои сограждане живые и любознательные люди! Но границы других для нас превыше всего. Мы никогда не войдем к вам, не испросив прежде вашего на то позволения и не убедившись, что вы готовы принять нас.
- Отрадно это слышать, - подал голос Эдрик. - В наших краях с этим особо не церемонятся, будь то границы миров или индивидуумов. Декларируя на словах право на собственное пространство, они - если им это нужно - готовы вломиться куда угодно и навести там свои порядки, прикрываясь всеобщим благом. Так случилось с моей планетой и со многими другими, стоящими на пути амбиций центра. Ваше счастье, что Орспола находится вне пределов Союза, иначе бы наши власти предержащие давно посягнули на ваши порядки.
Алексис обратил к нему удивленный взгляд. Как так? Далекий звездный союз никак не представлялся ему общностью под началом бесцеремонных управителей, да и посланцы его - те, что шагали сейчас рядом и те, что остались наверху на летучем корабле, в ходе своего пребывания здесь проявляли лишь доброе согласие с законами человеческими и природными.
- У нас просто очень разумные руководители, - Даэне ответила на незаданный вопрос Алексиса, - которые не стали бы тягаться с силами, намного превосходящими их собственные. Да и не в наших интересах нарушать баланс. Мы на «Реке Бессмертия» - мирные исследователи, не ставящие целью расширение собственных владений. Но Эдрик прав: окажись эта планета в зоне интересов властей Союза, они бы нашли способ, как поставить ее себе на службу. Нет, не силой - методы агрессии в Союзе давно не приняты - но хитростью и изворотливостью, с равным якобы обменом, а на деле с подменой ценностей.
Алексису сказанное было не то чтобы незнакомо. В ходе постижения им науки различения сущностей получал он знания и о том, что такое обман и искажение истины - и что встречалось таковое в давние, неравновесные, времена. Как и агрессия, и многое иное, проявляя которое, человек омрачает свое достоинство. Было - да прошло. В Орсполе иные времена ныне, и благодатное Древо держит собою этот мир, не пропуская в него невежество и ложь. Об том Алексис гостям своим и поведал, всячески уверяя их, что его - а теперь и их - мир надежно защищен от бесчестных посягательств. Он видел, что Эдрик Кээрлин имеет на этот счет сомнения в своем сердце, но Даэне и Эйдан верят ему безоговорочно. В этом не было ничего для Алексиса удивительного, ибо звездные близнецы являлись теми, кто самими собой прошел через Древо, всем существом причастившись мудрости его. Остальным пришельцам это только предстояло, постепенно и с разной скоростью.
Все то время, что длилось их шествие, Первый Проводник ни на миг не забывал о главном своем назначении. Пока глаза его лучились доброжелательнейшими из чувств, иное зрение выполняло зоркую свою работу. Сквозь плотную ткань материи Алексис прозревал плетение других, тончайших, линий, составлявших, согласно его знанию и опыту, истинный каркас мироздания. Бесконечно живой, пульсирующий узор, связующий всё и вся. Потоки Земли и потоки Неба пронизывали собственные потоки живых существ, танцевали с ними, звучали музыкой, что слышна любому чуткому уху. Совершенная красота и сложность этой божественной геометрии рождали ту легкость бытия, которой дорожит каждый из обитателей здешних земель. Свободу дыхания, что дает духу сиять, нисходя.
Но эти легкость и свобода присущи тебе, только если ты с рождения включен во всеобщий круговорот жизни. С новоприбывшими дело обстояло несколько иначе, и сейчас перед их проводником стояла задача помочь им стать полноправною частью сложноструктурированного пространства. Всем и каждому. Работа эта тонка, ведь в ходе ее не должно быть искажено ничего ни в самом пространстве, ни в линиях новых его элементов, а потому требуется максимальное сосредоточение и полное присутствие.
Этому Алексис был научен давно - поддержание целостности пространства и гармонии всех составляющих его элементов является одной из наипервейших обязанностей служителя - и сейчас он, из кристальной четкости ума и чистой радости сердца, творил назначенное. К сопричастию с новым миром его подопечные были, вне сомнения, хорошо подготовлены своими небесными наставниками, однако далеко не вся работа может быть проделана в отрыве от земли, и вот эту связь с землей Первому Проводнику предстояло помогать им наладить. Внимательно изучив узор их совместного поля, он обнаружил некие общие черты, подлежащие гармонизации. Многие из иномирцев были еще несмелы в своей опоре на землю, будто не доверяли ей. Они цеплялись за то, что оставили там, за небесной чертой, не понимая всей тщеты этого. Если дом твой теперь на земле, без связи с ней не будет и связи с небом. Земля щедра, она принимает вас - примите и вы ее, черпайте из нее смело! Таков был побудительный посыл, направленный служителем всем и каждому. Подхватив незримый восходящий вихрь, Алексис бережно коснулся нужных линий, задавая направление новому потоку - и он заструился, заискрил, как ручеек меж камней в лучах весеннего солнышка, еще низкого, но дарующего великую отраду после долгой ночи: как бы прекрасна и звездна она ни была, ее время прошло, теперь должна она освободить место для нового.
И новое проявилось, потекло, прокладывая путь к сердцам тех, кому оно было предназначено. Среди людей пронесся неслышный вздох, и лица, омраченные разлукой, просветлели - шедший впереди Алексис не мог увидеть это глазами, но ощутил сполна и согласно кивнул. Зёрна упали в благодатную почву. Еще многое с его стороны предстоит, пока новые люди не освоят науку саморегуляции, но начало положено - и начало это, а также мера его собственного в нем участия ему нравились.
Так, за любезными разговорами и работой, совершаемой в потаенной тишине, они достигли Обители Мудрейших. Здесь Алексис, к его сожалению, должен был на время попрощаться с Даэне и ее людьми. Служитель наблюдал, как иномирцы восходят по высоким ступеням и исчезают в легком полумраке портала, после чего уселся передохнуть у подножия Варта-Рисы, как Обитель именовалась на языке Орсполы, и погрузился в самосозерцание. Павасвами и Рукхи-вака, притихшие, разместились чуть поодаль. Сам Алексис являл себя пред мудрецами Варта-Рисы лишь единожды, когда был избран на роль Первого Проводника, и считал это событие одним из самых значимых в своей жизни. Сейчас, однако, было не его время, потому он терпеливо ожидал снаружи, и ему было чем заняться во время этого отдыха. Собственно, отдых был лишь внешний. Внутри же работа не прекращалась ни на мгновение. В процессе пересмотра произошедшего Алексис наблюдал свое состояние, сопоставляя его с эталонным. В общем и целом он остался собой доволен: его деяния в сути своей не расходились с образом наилучшего положения вещей. Если он и изменил что-то в церемониале своею волею, то это никоим образом не исказило его существо и ход событий, но привнесло в картину элемент самосозидания, сделало ее еще краше и живее. Алексис пришел к выводу, что его драгоценный Учитель преисполнился бы сердечной радости, взирая на плоды трудов своего ученика.
Продолжение тут
Оглавление