О смысле провокаций
Во френдленте обсуждается вопрос: зачем "жертве" провоцировать абъюзера? Все мы встречались с ситуацией, когда акт несомненного семейного насилия, будь то оскорбления, угрозы или даже побои, был ответом на непозволительное поведение. Как сказал некоторый школьник, прослушав оперу "Кармен", она же знала, что он может убить, почему же нахамила?
Помните, как у Эмиля Кроткого: Что такое тёща? Это эпидемия. Если она не разразится тут, она разразится там. И первое же, что уясняет зять такой эпидемической тёщи, дети эпидемического отца, жена эпидемического мужа, - это неминуемость и непременность того факта, что эпидемия разразится. Что бы ни случилось, как бы ты ни стелилась - разразится.
[More...]А коль скоро избежать этого нельзя, можно, по крайней мере, выбрать подходящее время и место. Если круг насилия нельзя рассечь, как гордиев узел, то его движение можно ускорить или замедлить.
Зачастую забывается, что жизнь тех, кто находится в абъюзе, к абъюзу как таковому не сводима. В мире лица, переживающего домашнее насилие, могут присутствовать и красота природы и искусства, и любимая работа, и творчество, и наука, и любовь к друзьям и родным, и даже активная социальная деятельность, - в общем, все те ценности, к которым стремятся и свободные от абъюза. Но эти ценности, становящиеся по понятным причинам отдушиной, приходится гораздо более ревностно оберегать. Надо прилагать бездну усилий, чтобы папа не сорвал твой выпускной вечер, приперевшись в пьяном виде, нахлестав тебя по физиономии и разорвав на тебе чрезмерно декольтированное, по его мнению, платье. Или чтобы дедушка не вёл тебя через семь улиц за ухо с долгожданного футбольного матча. А уж чтобы муж не начал при гостях, какая ты паскуда, можно и душу продать. По крайней мере, так иногда кажется. Пусть будет про паскуду. Но потом, потом, по крайней мере, когда уйдут гости, когда уложим спать детей...
Не так истощает и утомляет сам акт насилия, как перманентное и безвыходное его ожидание, сочетающее в себе неизбежность и безвестность. Сегодня? Завтра? Что ему не понравится? Где он разразится? Тревога всё нарастает, проговорить её не с кем, признаться некому... А ведь наша психика адаптивна. Или, как выразил эту максиму герой рассказа Зощенко, человек не блоха - ко всему может привыкнуть.
Привыкание к насилию подразумевает постижение его механизмов. Проще говоря, если абъюзера нельзя приструнить, его можно спровоцировать. Зная слабые места своего насильника, беспомощная жертва начинает помогать себе сама: сознательно ли, бессознательно наращивает напряжение, вступает в споры, даже высказывает открытый гнев. Словом, изо всех сил старается "довести бедненького" в тот момент, когда сама ощущает себя способной перенести издевательства. Лица сенситивного склада чаще подталкивают абъюзеров к акту насилия, когда находятся с ними наедине, без посторонних глаз. Социальные чувства вины и стыда здесь преобладают даже над потребностью в самосохранении. При демонстративном складе характера, наоборот, акт насилия катализируется на людях, при большом стечении народа или в присутствии семьи. Это своего рода крик о помощи, который, увы, нечасто оказывается услышан. И уж совсем неэтично обвинять тех, кто переживает абъюз в том, что они с той или иной степенью успеха пытаются компенсировать издевательства, когда наступает стадия медового месяца, то есть заглаживания вины. Не забывайте русскую пословицу: Платье сундуками, кожа лафтуками.
Подытожу: попытки спровоцировать абъюзера на абъюз - это, безусловно, попытка взять под контроль то, что контролировать невозможно: злую волю другого человека. Тем не менее, как временная мера, провокация нередко оказывается оправданной: даёт передышку, поддерживающую иллюзию контроля над ситуацией. Культура насилия распространяется и на тех, кто вершит насилие, и на тех, кто его испытывает.
Источник:
Помните, как у Эмиля Кроткого: Что такое тёща? Это эпидемия. Если она не разразится тут, она разразится там. И первое же, что уясняет зять такой эпидемической тёщи, дети эпидемического отца, жена эпидемического мужа, - это неминуемость и непременность того факта, что эпидемия разразится. Что бы ни случилось, как бы ты ни стелилась - разразится.
[More...]А коль скоро избежать этого нельзя, можно, по крайней мере, выбрать подходящее время и место. Если круг насилия нельзя рассечь, как гордиев узел, то его движение можно ускорить или замедлить.
Зачастую забывается, что жизнь тех, кто находится в абъюзе, к абъюзу как таковому не сводима. В мире лица, переживающего домашнее насилие, могут присутствовать и красота природы и искусства, и любимая работа, и творчество, и наука, и любовь к друзьям и родным, и даже активная социальная деятельность, - в общем, все те ценности, к которым стремятся и свободные от абъюза. Но эти ценности, становящиеся по понятным причинам отдушиной, приходится гораздо более ревностно оберегать. Надо прилагать бездну усилий, чтобы папа не сорвал твой выпускной вечер, приперевшись в пьяном виде, нахлестав тебя по физиономии и разорвав на тебе чрезмерно декольтированное, по его мнению, платье. Или чтобы дедушка не вёл тебя через семь улиц за ухо с долгожданного футбольного матча. А уж чтобы муж не начал при гостях, какая ты паскуда, можно и душу продать. По крайней мере, так иногда кажется. Пусть будет про паскуду. Но потом, потом, по крайней мере, когда уйдут гости, когда уложим спать детей...
Не так истощает и утомляет сам акт насилия, как перманентное и безвыходное его ожидание, сочетающее в себе неизбежность и безвестность. Сегодня? Завтра? Что ему не понравится? Где он разразится? Тревога всё нарастает, проговорить её не с кем, признаться некому... А ведь наша психика адаптивна. Или, как выразил эту максиму герой рассказа Зощенко, человек не блоха - ко всему может привыкнуть.
Привыкание к насилию подразумевает постижение его механизмов. Проще говоря, если абъюзера нельзя приструнить, его можно спровоцировать. Зная слабые места своего насильника, беспомощная жертва начинает помогать себе сама: сознательно ли, бессознательно наращивает напряжение, вступает в споры, даже высказывает открытый гнев. Словом, изо всех сил старается "довести бедненького" в тот момент, когда сама ощущает себя способной перенести издевательства. Лица сенситивного склада чаще подталкивают абъюзеров к акту насилия, когда находятся с ними наедине, без посторонних глаз. Социальные чувства вины и стыда здесь преобладают даже над потребностью в самосохранении. При демонстративном складе характера, наоборот, акт насилия катализируется на людях, при большом стечении народа или в присутствии семьи. Это своего рода крик о помощи, который, увы, нечасто оказывается услышан. И уж совсем неэтично обвинять тех, кто переживает абъюз в том, что они с той или иной степенью успеха пытаются компенсировать издевательства, когда наступает стадия медового месяца, то есть заглаживания вины. Не забывайте русскую пословицу: Платье сундуками, кожа лафтуками.
Подытожу: попытки спровоцировать абъюзера на абъюз - это, безусловно, попытка взять под контроль то, что контролировать невозможно: злую волю другого человека. Тем не менее, как временная мера, провокация нередко оказывается оправданной: даёт передышку, поддерживающую иллюзию контроля над ситуацией. Культура насилия распространяется и на тех, кто вершит насилие, и на тех, кто его испытывает.
Источник: