Как я провел этим летом
... или История о том, как я прилетела в Египет, а на следующий день началась война
Все произошло неожиданно. Настолько неожиданно, что до сих пор я не могу поверить в реальность произошедших со мной событий.
В день, когда я сдала государственный экзамен в университете, на адрес моей электронной почты пришло письмо из туристической компании, которая за несколько месяцев до этого приглашала меня работать детским аниматором за границей и о которой я в суматохе выпускных дней в университете уже успела забыть. Менеджер детских проектов снова интересовался, есть ли у меня желание работать летом на заграничном курорте, и в ответном письме я, как обычно не задумываясь о последствиях совершаемых мною поступков, выразила свое согласие на сотрудничество, несмотря на то, что знала: минимальный срок работы в другой стране, по условиям работодателя, составлял три месяца.
Но в тот день мне было плевать. В тот день.
Спустя две недели пьянства по поводу окончания университета, заполнения обходного листа и выселения из общежития (часть вещей я развезла по друзьям, часть отвезла к родителям) я получила новое письмо. Из него следовало, что к работе в качестве детского аниматора я должна приступить через неделю. На мое имя компанией уже куплен авиабилет. Я летела в Египет.
"В Египет - так в Египет", - решила я. Получила диплом литературного критика, к которому шла пять лет страданий и мук, напилась вместе с однокурсниками на выпускном вечере и, пьяная, в тот же день улетела работать в Египет аниматором с детьми. В самолете, к слову, меня накатила невиданная истерика (все-таки, позади были пять лет мучений, а впереди были три месяца непонятно чего).
В Египет прилетела ночью. Меня встречала принижающая сторона в лице одного араба. Этот мужчина забрал мой паспорт и повел меня по пустым коридорам аэропорта, пока группа русских туристов, с которой я прилетела в Египет, толпилась у стойки регистрации. В одном из этих коридоров я получила египетскую визу: мой паспорт приложили к стене за неимением иных твердых поверхностей, после чего в нем появилась новая печать.
Мое похмелье после выпускного вечера в университете продолжалось еще несколько дней после приезда в Египет. Я прилетела 29 июня, а 30 июня началась революция. Но из-за похмелья я не отдавала отчета происходящим вокруг меня событиям. Поэтому когда я уже окончательно протрезвела и отошла от акклиматизации, все демонстрации и народные выступления казались мне обычным явлением, которое сопровождало меня на протяжении всего моего пребывания в этой стране.
30 июня, в первый день в Египте, я поехала в центр Хургады совершить некоторые покупки. В тот день состоялась первая массовая демонстрация против президента Мурси, и в гущу нее я попала. Пытаясь прорваться сквозь многокилометровую толпу мужчин-демонстрантов (дело женщины - сидеть дома!), я села в микроавтобус (который опять же был набит исключительно мужчинами), однако движение стояло. Машина двигалась очень медленно, некоторые пассажиры, с египетскими флагами в руках, вылезали из окон автобуса и, скандируя лозунги, прыгали по крышам автомобилей. Меня же водитель маршрутки выгнал из салона, вернув деньги за проезд, потому что дальше ехать было невозможно.
Так начались мои дни в Египте. По вечерам, после работы, я выходила в центр города, и наблюдала эти демонстрации. Забавно то, что, по словам моих коллег, весь этот кошмар начался именно в тот день, когда я прилетела в Египет. К моему счастью, это была моя первая поездка в страну пирамид, поэтому сравнивать обстановку на курорте в этом году мне не с чем и мне она кажется абсолютно нормальной.
Спустя неделю после моего приезда в Хургаду (как раз к моменту, когда мой организм оправился после выпускного в университете и пережил акклиматизацию), в стране свергли президента. "Подфортило так подфортило, - подумала я, когда под окнами моего дома египтяне прыгали, обнимались, плакали от счастья, - когда еще окажешься в стране без президента!".
По обстановке в городе свержение президента напомнило мне прошлогоднюю победу Испании в Евро-2012, которую мне довелось наблюдать на Пальме: кучи темнокожих людей с флагами бежали в непонятном направлении с песнями, криками, обнимашками, машины сигналили, а мне, как иностранке, оказавшейся в толпе местных, было жутко. Признаться, я так и подумала сначала: наверное, Египет одержал победу в каком-нибудь матче. А потом открыла твиттер, и уже по русским ссылкам поняла причину народного безумства, которое творилось в тот вечер вокруг меня.
Народное безумство продолжалось еще неделю с салютами, песнями, плясками и улыбками, а потом начался Рамадан. Стало не до гуляний. Впору было только объедаться по ночам и копить силы к окончанию поста.
В этот месяц ощутились последствия свержения власти. Детский клуб, который я прилетела открывать в одном из крупнейших египетских отелей, открывался плохо: строительные материалы для его обустройства не поступали, и менеджеры объяснили это политической ситуацией в стране и плохим сообщением с Каиром. Хотя я не исключаю того факта, что сказано это было лишь для оправдания халатности, присущей любому египтянину. В те же дни в отеле наступил дефицит питьевой воды: я ложилась спать пораньше, чтобы не хотелось пить, а однажды выпросила у египтянина бутылку воды, выйдя на балкон в коротких шортах.
В один из выходных я познакомилась с группой отдыхающих, приехавших из Каира. В тот день тридцатилетний египтянин Майкл долго и вдохновенно рассказывал мне о том, как египетский народ шел к свержению Мурси и высказывал свое восхищение президентом Путиным, единственным достойным лидером, грамотно строящим политику демократии и показывающим фак США. "Каждый, кто стоял в эти дни против Мурси, поддерживает Путина! - рассказывал Майкл. - Мы любим Путина и хотим такого же президента. Посмотри на трансляции демонстраций из Каира: люди стоят с портретами вашего президента".
Мы познакомились с Майклом в день очередной массовой демонстрации, прошедшей по всему Египту. Возвращаясь поздно вечером с моря, мы попали в поток демонстрантов. Дожидаясь восстановления движения, мы уселись в первом попавшемся кафе в стороне от дороги и на экранах прямых трансляций из Каира в тот день я действительно увидела портреты своего президента и перечеркнутые портреты американского посла в Египте Энн Патерсон.
Те самые надписи по всему городу
Надпись на листочке: "85000000 готовы поддержать еще одного лидера нашей армии" (перевод неточный)
С окончанием Рамадана работать стало тяжело. Всю курортную зону Египта заполонили мусульмане, набравшие отпусков в связи с этим торжественным событием. Крикливые грязные дети, невоспитанные избалованные женщины, голодные мужчины с жадными глазами.
Наши рабочие дни превратились в ад в связи с нарастающим конфликтом с отелем, руководство которого желало, чтобы мы занимались с арабскими детьми.
В один из таких дней моя коллега, живущая в гражданском браке с местным мужчиной в центре Хургады, сказала, что грядущей ночью она, скорее всего, останется ночевать у меня, на территории отеля, в котором мы работали. "Мне только что позвонил мой молодой человек и сказал, чтобы сегодня я никуда не выходила, так как в городе страшные беспорядки", - объяснила она. Эта информация подтвердилась после обеда, когда шеф-аниматор отеля рассказал о стрельбе в центре города (звуки которой я приняла за очередной салют, поводы для которого у арабов имеются каждый день). К вечеру по отелю разошлись слухи об убийстве одного человека в старом районе Хургады Дахаре, и уже со следующего дня паника начала нарастать среди туристов, насмотревшихся русскоязычных телеканалов в своих номерах. Начали поговаривать о начале гражданской войны.
В те дни мы чувствовали себя капитанами утопающего "Титаника", с улыбками на лицах убеждающие туристов, что ничего страшного в стране не происходит. Между тем, разрушение православных церквей исламистами, требующими вернуть Мурси, подрывы полицейских автобусов и стрельба из зданий мечетей были единственными темами для разговоров между местными. Нас убеждали не выходить в город, что мы и делали. Туристические экскурсии были отменены из-за отсутствия сообщения между городами.
Около недели я не выходила из отеля, и всю информацию о происходящих в стране событиях получала из интернета и разговоров с персоналом. В те дни российская ассоциация туризма приняла решение закрыть продажу туров в Египет, и не столько военные действия в Каире, сколько это событие пугало местных. Это означало, что в ближайшие недели в Египте резко сократится поток туристов, после чего многие отели закроются, а значительная часть населения лишится работы.
Город постепенно пустел. Туристы уезжали. Отели действительно закрывались. По вечерам безлюдные темные улицы наполнялись звуками мусульманских молитв, нагонявшими на меня жуть во всем этом мраке и пустоте. Я подумывала принять приглашение своих новых друзей из Каира погостить у них на выходных, однако в начале предпоследней недели августа получила сообщение о том, что делать этого не стоит: мало того, что в Каире вводится комендантский час и обстановка в городе нестабильна, так и сама дорога может быть опасной.
Вместе с этим сообщением в тот же день я получила еще одно письмо, из России. Туроператор, от которого мы работали, извещал нас о том, что все сотрудники компании в Египте в срочном порядке возвращаются в Россию в связи с политической обстановкой стране. Эту неожиданную новость все-таки стоило ожидать: туристы постепенно заканчивались, и, соответственно, заканчивалась работа, а держать нас на пустом курорте до лучших времен компании было невыгодно.
На следующий день на адрес моей электронной почты пришел авиабилет. Вылет был назначен на следующий день. После обеда мы с коллегами попросили детей и взрослых освободить детский клуб, открытый нами меньше двух месяцев назад, провели инвентаризацию имущества, в последний раз сходили на море, а на следующий день, после спешных сборов, отправились в аэропорт.
Я вновь была не в адеквате: такая уж традиция у меня, летать пьяной или невыспавшейся. Выплатив штраф за нелегальное пребывание в стране, мы с коллегами все-таки уселись в самолет, после чего я уснула крепким сном, который нарушила лишь посадка в России.
Впереди меня ждали холодные дни, начало осени, тяжкая акклиматизация, поиски жилья и возвращение к московским обычаям и традициям. Все произошло неожиданно. Настолько неожиданно, что до сих пор я не могу поверить в реальность произошедших со мной событий.
Все произошло неожиданно. Настолько неожиданно, что до сих пор я не могу поверить в реальность произошедших со мной событий.
В день, когда я сдала государственный экзамен в университете, на адрес моей электронной почты пришло письмо из туристической компании, которая за несколько месяцев до этого приглашала меня работать детским аниматором за границей и о которой я в суматохе выпускных дней в университете уже успела забыть. Менеджер детских проектов снова интересовался, есть ли у меня желание работать летом на заграничном курорте, и в ответном письме я, как обычно не задумываясь о последствиях совершаемых мною поступков, выразила свое согласие на сотрудничество, несмотря на то, что знала: минимальный срок работы в другой стране, по условиям работодателя, составлял три месяца.
Но в тот день мне было плевать. В тот день.
Спустя две недели пьянства по поводу окончания университета, заполнения обходного листа и выселения из общежития (часть вещей я развезла по друзьям, часть отвезла к родителям) я получила новое письмо. Из него следовало, что к работе в качестве детского аниматора я должна приступить через неделю. На мое имя компанией уже куплен авиабилет. Я летела в Египет.
"В Египет - так в Египет", - решила я. Получила диплом литературного критика, к которому шла пять лет страданий и мук, напилась вместе с однокурсниками на выпускном вечере и, пьяная, в тот же день улетела работать в Египет аниматором с детьми. В самолете, к слову, меня накатила невиданная истерика (все-таки, позади были пять лет мучений, а впереди были три месяца непонятно чего).
В Египет прилетела ночью. Меня встречала принижающая сторона в лице одного араба. Этот мужчина забрал мой паспорт и повел меня по пустым коридорам аэропорта, пока группа русских туристов, с которой я прилетела в Египет, толпилась у стойки регистрации. В одном из этих коридоров я получила египетскую визу: мой паспорт приложили к стене за неимением иных твердых поверхностей, после чего в нем появилась новая печать.
Мое похмелье после выпускного вечера в университете продолжалось еще несколько дней после приезда в Египет. Я прилетела 29 июня, а 30 июня началась революция. Но из-за похмелья я не отдавала отчета происходящим вокруг меня событиям. Поэтому когда я уже окончательно протрезвела и отошла от акклиматизации, все демонстрации и народные выступления казались мне обычным явлением, которое сопровождало меня на протяжении всего моего пребывания в этой стране.
30 июня, в первый день в Египте, я поехала в центр Хургады совершить некоторые покупки. В тот день состоялась первая массовая демонстрация против президента Мурси, и в гущу нее я попала. Пытаясь прорваться сквозь многокилометровую толпу мужчин-демонстрантов (дело женщины - сидеть дома!), я села в микроавтобус (который опять же был набит исключительно мужчинами), однако движение стояло. Машина двигалась очень медленно, некоторые пассажиры, с египетскими флагами в руках, вылезали из окон автобуса и, скандируя лозунги, прыгали по крышам автомобилей. Меня же водитель маршрутки выгнал из салона, вернув деньги за проезд, потому что дальше ехать было невозможно.
Так начались мои дни в Египте. По вечерам, после работы, я выходила в центр города, и наблюдала эти демонстрации. Забавно то, что, по словам моих коллег, весь этот кошмар начался именно в тот день, когда я прилетела в Египет. К моему счастью, это была моя первая поездка в страну пирамид, поэтому сравнивать обстановку на курорте в этом году мне не с чем и мне она кажется абсолютно нормальной.
Спустя неделю после моего приезда в Хургаду (как раз к моменту, когда мой организм оправился после выпускного в университете и пережил акклиматизацию), в стране свергли президента. "Подфортило так подфортило, - подумала я, когда под окнами моего дома египтяне прыгали, обнимались, плакали от счастья, - когда еще окажешься в стране без президента!".
По обстановке в городе свержение президента напомнило мне прошлогоднюю победу Испании в Евро-2012, которую мне довелось наблюдать на Пальме: кучи темнокожих людей с флагами бежали в непонятном направлении с песнями, криками, обнимашками, машины сигналили, а мне, как иностранке, оказавшейся в толпе местных, было жутко. Признаться, я так и подумала сначала: наверное, Египет одержал победу в каком-нибудь матче. А потом открыла твиттер, и уже по русским ссылкам поняла причину народного безумства, которое творилось в тот вечер вокруг меня.
Народное безумство продолжалось еще неделю с салютами, песнями, плясками и улыбками, а потом начался Рамадан. Стало не до гуляний. Впору было только объедаться по ночам и копить силы к окончанию поста.
В этот месяц ощутились последствия свержения власти. Детский клуб, который я прилетела открывать в одном из крупнейших египетских отелей, открывался плохо: строительные материалы для его обустройства не поступали, и менеджеры объяснили это политической ситуацией в стране и плохим сообщением с Каиром. Хотя я не исключаю того факта, что сказано это было лишь для оправдания халатности, присущей любому египтянину. В те же дни в отеле наступил дефицит питьевой воды: я ложилась спать пораньше, чтобы не хотелось пить, а однажды выпросила у египтянина бутылку воды, выйдя на балкон в коротких шортах.
В один из выходных я познакомилась с группой отдыхающих, приехавших из Каира. В тот день тридцатилетний египтянин Майкл долго и вдохновенно рассказывал мне о том, как египетский народ шел к свержению Мурси и высказывал свое восхищение президентом Путиным, единственным достойным лидером, грамотно строящим политику демократии и показывающим фак США. "Каждый, кто стоял в эти дни против Мурси, поддерживает Путина! - рассказывал Майкл. - Мы любим Путина и хотим такого же президента. Посмотри на трансляции демонстраций из Каира: люди стоят с портретами вашего президента".
Мы познакомились с Майклом в день очередной массовой демонстрации, прошедшей по всему Египту. Возвращаясь поздно вечером с моря, мы попали в поток демонстрантов. Дожидаясь восстановления движения, мы уселись в первом попавшемся кафе в стороне от дороги и на экранах прямых трансляций из Каира в тот день я действительно увидела портреты своего президента и перечеркнутые портреты американского посла в Египте Энн Патерсон.
Те самые надписи по всему городу
Надпись на листочке: "85000000 готовы поддержать еще одного лидера нашей армии" (перевод неточный)
С окончанием Рамадана работать стало тяжело. Всю курортную зону Египта заполонили мусульмане, набравшие отпусков в связи с этим торжественным событием. Крикливые грязные дети, невоспитанные избалованные женщины, голодные мужчины с жадными глазами.
Наши рабочие дни превратились в ад в связи с нарастающим конфликтом с отелем, руководство которого желало, чтобы мы занимались с арабскими детьми.
В один из таких дней моя коллега, живущая в гражданском браке с местным мужчиной в центре Хургады, сказала, что грядущей ночью она, скорее всего, останется ночевать у меня, на территории отеля, в котором мы работали. "Мне только что позвонил мой молодой человек и сказал, чтобы сегодня я никуда не выходила, так как в городе страшные беспорядки", - объяснила она. Эта информация подтвердилась после обеда, когда шеф-аниматор отеля рассказал о стрельбе в центре города (звуки которой я приняла за очередной салют, поводы для которого у арабов имеются каждый день). К вечеру по отелю разошлись слухи об убийстве одного человека в старом районе Хургады Дахаре, и уже со следующего дня паника начала нарастать среди туристов, насмотревшихся русскоязычных телеканалов в своих номерах. Начали поговаривать о начале гражданской войны.
В те дни мы чувствовали себя капитанами утопающего "Титаника", с улыбками на лицах убеждающие туристов, что ничего страшного в стране не происходит. Между тем, разрушение православных церквей исламистами, требующими вернуть Мурси, подрывы полицейских автобусов и стрельба из зданий мечетей были единственными темами для разговоров между местными. Нас убеждали не выходить в город, что мы и делали. Туристические экскурсии были отменены из-за отсутствия сообщения между городами.
Около недели я не выходила из отеля, и всю информацию о происходящих в стране событиях получала из интернета и разговоров с персоналом. В те дни российская ассоциация туризма приняла решение закрыть продажу туров в Египет, и не столько военные действия в Каире, сколько это событие пугало местных. Это означало, что в ближайшие недели в Египте резко сократится поток туристов, после чего многие отели закроются, а значительная часть населения лишится работы.
Город постепенно пустел. Туристы уезжали. Отели действительно закрывались. По вечерам безлюдные темные улицы наполнялись звуками мусульманских молитв, нагонявшими на меня жуть во всем этом мраке и пустоте. Я подумывала принять приглашение своих новых друзей из Каира погостить у них на выходных, однако в начале предпоследней недели августа получила сообщение о том, что делать этого не стоит: мало того, что в Каире вводится комендантский час и обстановка в городе нестабильна, так и сама дорога может быть опасной.
Вместе с этим сообщением в тот же день я получила еще одно письмо, из России. Туроператор, от которого мы работали, извещал нас о том, что все сотрудники компании в Египте в срочном порядке возвращаются в Россию в связи с политической обстановкой стране. Эту неожиданную новость все-таки стоило ожидать: туристы постепенно заканчивались, и, соответственно, заканчивалась работа, а держать нас на пустом курорте до лучших времен компании было невыгодно.
На следующий день на адрес моей электронной почты пришел авиабилет. Вылет был назначен на следующий день. После обеда мы с коллегами попросили детей и взрослых освободить детский клуб, открытый нами меньше двух месяцев назад, провели инвентаризацию имущества, в последний раз сходили на море, а на следующий день, после спешных сборов, отправились в аэропорт.
Я вновь была не в адеквате: такая уж традиция у меня, летать пьяной или невыспавшейся. Выплатив штраф за нелегальное пребывание в стране, мы с коллегами все-таки уселись в самолет, после чего я уснула крепким сном, который нарушила лишь посадка в России.
Впереди меня ждали холодные дни, начало осени, тяжкая акклиматизация, поиски жилья и возвращение к московским обычаям и традициям. Все произошло неожиданно. Настолько неожиданно, что до сих пор я не могу поверить в реальность произошедших со мной событий.