"Долгая осень" - второй сборник стихов, к 35 -летию издания.
"Долгая осень" - второй сборник, к 35 -летию издания.
Переводами грузинской поэзии я занимался 20 лет - с 1968 по 1988 годы.
Я перевел десятки и десятки тысяч строк.
В книжке "Долгая осень" избранные переводы Симона Чиковани, Георгия Леонидще, Реваза Маргиани,
Мурман ЛЕБАНИДЗЕ
* * *
Я ехал верхом - то вдоль берега, то меж холмов.
Вдруг волк одиноко завыл за студеной рекой,
А следом завыла и стая - вся стая волков,
И я поразился - как слажен, как дружен их вой.
- Эх, Мурман, - сказал я - как ты одинок на земле!
Всю тягость дороги
ты должен один превозмочь,
Когда даже волки в промозглой предутренней мгле
Завыли все вместе на долгую зимнюю ночь...
Морис Поцхишвили
ДОРОГА, КОРРИДА, ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ
А поезд, как бык, и ревет, и летит.
И в этом напоре утеряна мера.
Вселенная, словно коррида, гудит
И машет луною, как желтым сомбреро.
Вот красным плащом поведет семафор,
И поезд, помедлив, срывается с места,
Могучим загривком взметая простор…
И Он тоже здесь… Он спешит на фиесту…
Звонит этот колокол гулкий по ком?..
Вдруг поезд на шпагу рассвета наткнется,
Но кровь на арене засипят песком,
И зрелище вновь ни на миг не прервется.
Начнется такое, что только держись…
Оттуда не будет обратного рейса -
Со смертью не соединяется жизнь
На всем протяжении, словно два рельса.
(Антология мировой поэзии в русских переводах 20 века)
Из Зураба КУХИАНИДЗЕ
НОЧНЫЕ КРЫШИ
Луна к себе притянет сны земные,
И в час метаморфоз и перемен,
Вдруг крыши, словно бабочки ночные,
Взлетят и обнажат проемы стен.
Я снова тихий голос твой услышу,
Годов ушедших разомкнулся круг -
Светясь в ночи, легко пройдет сквозь крышу
Изгиб летящий лебединых рук…
Из Силована Нариманидзе
ПО ДОРОГЕ В ПШАВИ
Своим неспешным предаваясь думам,
Старуха у дороги продает
Кур связанных…
За ней с извечным шумом
Арагва каменистая течет.
Стоит жара, и, обливаясь потом,
Старуха затеняет кур зонтом.
Вчера зажгла свечу перед киотом,
Шепча молитву шамкающим ртом.
Просила Бога, чтобы в день счастливый
Продать всех кур, купить мешок муки.
А солнце жаром обливает сливы,
И радуги в порогах у реки.
* * *
К вам, старые дубы, я приходил когда-то
И словно в древний храм, ступал под сень ветвей.
И, прислоняясь спиной к коре шероховатой,
Смотрел, как гаснет день, и вспоминал друзей.
При свете ярких звезд слышнее становились
В ущелье - волчий вой, в долине - шум гульбы.
И эти звуки все куда-то уносились -
Шумели надо мной широкие дубы.
Молитву ли они творили в час полночный,
И, жест сухих ветвей к созвездиям воздев,
Меж небом и землей свой шелест неумолчный
Преображали вдруг в таинственный напев.
* * *
История событьями полна,
Но все же для людей неуловимо,
От древних царств, от основанья Рима
До наших дней менялись времена.
В родных горах скрывались племена
Чтоб сохранить незыблемость уклада -
Пусть все как встарь - им перемен не надо! -
А все же изменялись времена.
И дождь, и солнце, и опавший клен,
И ветер, проносящийся над полем,
Неспешность дум, и речи нал застольем
Вершили изменение времен.
Закат и над рекою тишина,
Разгул весны на переломе к лету.
И может быть, как раз в минуту эту
Внезапно изменились времена…
Из Колау Надирадзе
* * *
У книги судеб множество страниц.
Пытливость человеческого взгляда
Беспомощна...
И за полетом птиц
Следи и все - разгадывать не надо
Ни шум листвы, ни грохот камнепада.
Вопросов зряшных мне не задавай,
Не понуждай к пустяшному ответу -
Когда в полях неистовствует май,
Ромашки просто кланяются ветру.
Единственная, говорю тебе,
Что наугад мы вырвались из мрака, -
Ни о твоей, ни о своей судьбе,
Как ни искал - я не нашел ни знака...
ПРОЩАНИЕ С ЛИПАМИ
В последний раз я здесь. Ствол липы обнимаю,
Прощаясь, по коре рукою проведу.
Спит предо мной село. За небом наблюдаю.
Никто меня не ждет, я никого не жду.
Быть может, Бог глядит сейчас со звездной карты -
Небесные глаза полны земных огней.
В моей душе сейчас сияет небо Картли,
А Млечный путь - венец над головой моей.
Блаженство снизошло - спокоен я отныне,
И вечно будет здесь высокий свод сиять.
Картлийскому жилью в божественной долине
Прощание мое дарует благодать.
Пусть жизни каждый час становится короче,
Значительности нет в моей судьбе земной.
Приуготовлен я к приходу вечной ночи -
Молчанье, тишина во мне и надо мной.
Я у корней сижу спокойный с счастливый,
И вечности длинней вот этот краткий миг,
Когда я слышу шум листвы неторопливый -
Природы и судьбы таинственный язык.
Быть может, я уйду до вашего расцвета,
И даже не дождусь порыва ветерка.
Вы остаетесь здесь. Я тоже буду где-то
Ваш шелест ощущать у самого виска.
Желаю мира вам! И желаю чтобы
Мои собратья вслед за мной пришли сюда
Здесь, среди старых лип нет зависти и злобы,
И невозможна здесь измена и вражда.
Прощайте, липы! Вновь встречайте, как встречали
Весну, и птиц прилет, и осень, и дожди.
И с высоты своей оглядывайте дали,
Баюкая ветра и зори на груди.
А я уйду навек, но все же буду помнить
Последний разговор с листвой наедине,
И неумолчный шум мне душу будет полнить,
Средь вечной тишины лаская душу мне.
ВЕРЛЕН
Для тебя не имели значения пища и крыша.
Был ты беден, но ложь презирал, не терпел полумер.
А стихи прорастали в Монмартр, и пространство Парижа,
Сквозь парящие своды великого храма химер.
Ты хотел чтобы Сена своей всесмывающей влагой
Не размыла твой гений, а лишь успокоила дух.
Там полвека назад о тебе говорил я с бродягой,
Мне казалось тогда, что втроем мы общаемся вслух.
И привиделись факелы, невдалеке баррикада -
Коммунары восстали, перегородили Париж.
А ведь кроме стихов ничего человеку не надо -
Говорил ты друзьям, а теперь ты векам ты говоришь...