Дарственная надпись Евгения Витковского на романе "Павел II" и статья в "Книжном обозрении"
Дарственная надпись Евгения Витковского на романе "Павел II"
"ПРИЛЕТИТ ВДРУГ РАЗВЕДЧИК" - статья в газете "Книжное обозрение"
Евгений ВИТКОВСКИЙ. «Павел II». Трилогия.
Издательства «Фолио» г. Харьков, «АСТ» г. Москва, 2000 г.
«Это он, я узнаю его» - со столь же явственно различимыми признаками, как «блюдечки-очки» знаменитого парохода, входит в читательскую душу художественной текст романа. Прозаик Витковский явственно отличается от Витковского -антологиста, Витковского -поэта и переводчика, Витковского- эссеиста. Его большая проза полифонична, насыщена, с интуитивной выверенностью частотного словаря, в очередной раз доказывает, что литература если ни долговечнее - о вечности в нашу эпоху говорить кощунственно - то наверняка долговременнее жизни. Тем более, что роман-трилогия писался двадцать лет, пятнадцать из которых, как мне кажется, Витковский писал и дорабатывал его только потому, что не мог опубликовать.
Но все оказалось к лучшему.
Художественно осмыслив время насыщенное катаклизмами, Витковский пришел к выводу, что ничего придумать невозможно - не только потому что все немыслимые придумки Витковского оправданы достоверностью его же интонации, а потому что это в самом деле не-воз-мож-но!.
Не раз прилетал за прошедшие годы невесть откуда взявшийся, супер-секретный агент и нашептывал на ушко всем подряд и каждому из нас, а не только герою Витковского - Павлу II Романову, что именно он, Павел, и есть претендент на российский а, может быть и на константинопольский престолы, или, в крайнем случае, он есть - Аксенов II, Элтон Джон II, Шемякин II или Солженицын III (потому что Александр Исаевич занимает теперь уже два первых места по борьбе и с коммунизмом, и с капитализмом).
Вкрадчивые нашептывания эти и привели нас, если и ни к восстановлению монархии, то очередной социальный колтун - налицо.
Именно борьба - долгая, со всевозможными ухищрениями, чрезвычайно беспощадная борьба - в которой в романе Витковского задействованы практически все - от почему-то находящихся в перманентной коме агентов до бродячих псов, принюхивающихся к потерянному при телекинезе грязному носку, эта всепобедная борьба так-таки всех и победила. И теперь мы можем присутствовать - практически в любой момент - при раздаче телепризов этим оттудобившим, но тем не менее, превосходно, и так молодо выглядящим победительным лицам - достаточно нажать на кнопку дистанционника.
Но чтобы ни происходило на страницах романа - вернее романов Евгения Витковского - и куда бы ни заносило нас воображение и прекрасный слог писателя - перевернув последнюю страницу, и закрыв обложку - кстати, типичную, а значит, с весьма проходным оформлением - мы остаемся наедине с обычными книгами, лежащими на столе, и которые пора поставить на полку. Прямоугольный формат любой книги мне, старому бильярдисту, всегда напоминает зеленое пространство бильярдного стола, на котором великий мастер показывал неправдоподобные винты и удары. Но вот заведение закрывается, свет над страницами и над столами гаснет. Пора класть в карман очки, в шкаф - кии и книги, и подсчитывать выигрыш и проигрыш.
Я стал богаче - намного богаче, прочитав «Павла II». Конечно, в переносном смысле, как и сам Витковский, который писал эти романы и ждал двадцать лет их публикации и тоже стал богаче - Витковский наконец заработал главное - про него самого, да и про его романы можно сказать «стихи меня как повесть пишут». А больше - по крайней мере так считается, да так и есть у нас в России - ничего писателю не нужно. Работа над текстом - это в основном работа над самим собой. Над инструментом души.
Сам Витковский - и есть этот инструмент души, замечательно звучание которого стало, наконец, общедоступно.
Но тем не менее, трилогия, наконец прочитана, пора закрывать третью книгу, пора идти домой, возвращаться из бильярдной, из романов, покидать «Павла II» и открывать глаза на эту бесцветную суету, которая - вот удивительно - послужила Витковскому материалом и прообразом, и позволила ему создать такой насыщенный, искрящейся на солнце, как гребешки волн горного озера, текст. А по дороге зайти в ЦДЛовский сортир, чтобы лишний раз убедиться, что под кафельной плиткой писсуара нет никого шпионского схрона, который должен был забрать один из героев романа, а есть только несмываемая никакими социальными метаморфозами бактериологическая надпись...
В заключении, позвольте, как говориться, от себя лично, сказать Витковскому спасибо, ибо что есть в конечном счете критическая заметка, как ни благодарность, пусть выраженная в грубой, амикашонской или, как сейчас принято в профессиональных критических кругах, в язвительно-оскорбительной форме.
Отдельное спасибо Вам, Евгений Владимирович, что вам удалось возродить, сохранить в языке, а значит и в памяти ту долгую, и казавшуюся такой бесконечной, а в действительности так быстро промелькнувшую эпоху, когда принадлежность к древнему царскому роду, удивительные способности или даже авторство - то есть что-то еще, кроме количества денег на личном счету, имело значение.
Газета "Книжное обозрение"
Сергей Алиханов.