"Мы - только это той войны..."
Михаил Иванович Алиханов - мой дядя - погиб в 1945 году в бою под Найдамом - ныне Гдыня.
Надпись на обороте фотографии.
Это последняя его фотография с орудийным расчетом, которым Михаил Алиханов командовал.
Похоронен в братской могиле в Дебно - его имя на памятнике есть.
Вечная слава!
* * *
Перед тем, как в бою за нее умереть,
Он отыскивал ориентир -
В окуляры глаза продолжали смотреть,
А затылок осколок пробил.
И слова, что он силился в смерти сказать,
Были цифрами координат,-
Их наводчик, конечно, не мог услыхать,-
Вышел боезапас наугад.
И наводчик стрелял, и все цели сметал,
Сам огнем своим руководил,
Хоть и так уже Найдам в руинах лежал,
Где за Родину пал командир.
Михаил Алиханов - похоронен на Воинском кладбище на площади Звыченства. Дембно
* * *
Здесь от могилы братской до могилы
Полкилометра, километр от силы.
А у высот они идут подряд.
Здесь раньше срока люди умирали.
Вдоль этих мест теперь проходит ралли,
И кто-то бродит в поисках опят.
И сколько там кукушки ни кукует -
Их поколенью скоро срок минует,
И есть предел у долгих вдовьих мук.
И поросли окопы лебедою.
Брат горевал над давнею бедою,
Горюет сын, но не сумеет внук.
УЛИЦА ВЕРЫ ВОЛОШИНОЙ
И снова спрашиваю мать -
Как вы пробились воевать?
Мать говорит: «Пришли вдвоем,
Забраковал нас военком.
Я тут же принялась реветь,
Но военком сказал: «- Не сметь!
Умеешь мотоцикл водить -
Повестки будешь развозить».
Я с каскою на голове
Помчалась по пустой Москве.
А Вера, уж такое дело,
На третьем курсе заболела,
Но скрыли мы - не знал никто -
Она не сдала ГТО!
Сказалась не больной - голодной,
Врачи ее признали годной.
Перед глазами, как живая,
Она мне машет из трамвая
И по ветру летит коса...
Так в подмосковные леса,
В тыл фрицам, под огонь засады,
Послали девушек отряды.
В плен Веру раненную взяли
Под Крюково.
Ее пытали,
Сломить подругу не смогли -
Ее повесили враги».
* * *
Ухарские выкажу замашки,
И пока до озера дойду,
Выпростаю плечи из рубашки,
Загореть успею на ходу
Солнце и недальняя дорога
Вдоль опушки леса, вдоль ручья.
Аист над водою длинноного
Постоит и отразит струя
Птицу.
Я увижу спозаранку
У опушки низкую землянку
Полуразвалившийся накат -
Здесь снаряд десятки лет назад
Вывернул всю землю наизнанку,
Хорошо, как не задел солдат...
КЛАДЫ
Разумно жили на Руси:
Молились: «Господи, спаси!»
А сами тоже не плошали -
То в подпол прятали, то в печь -
Чтобы на черный день сберечь,
То, что годами наживали.
А как нагрянул черный день -
Сгорело столько деревень!
И под ковшом блеснут порою
Богатства прежнего следы.
А откупились от беды,
Да вот не золотом, а кровью.
* * *
памяти Григория Поженяна
Мы - только это той войны.
Мы ею рождены и сломлены.
И мы за это обессловлены,
И говорить мы не должны.
За нас другие говорят.
А мы словами и не думали.
Ведь мы отговорили дулами
в руках невыживших солдат.
И мы, не жертвуя собой,
Те годы, месяцы, мгновения
Окружим нашим поколением,
Как будто траурной каймой.
* * *
Я представлял себя героем
И награжденье перед строем.
Я никогда не представлял,
Как на бегу бы я упал
Не представлял себя убитым
И наспех где-нибудь зарытым
В предместье пыльном городка
С кровавой вмятиной виска.
Антология журнала «Юность»
1955-1985 гг.
* * *
Нет, не в садах блистательных лицея,
Не среди статуй в мраморных венках,
А в белорусских, сумрачных лесах,
От взрывов и от выкриков немея,
Среди окопов, касок, голодухи,
Как партизанка бледная в треухи,
К тебе являлась муза.
Мчались дни,
Но не божественной овидиевой речи,
Ни откровений Гете, ни Парни
Не слышал ты.
Взвалив мешок на плечи,
Ты нес картошку, нес ее - и пел.
Поэзия твоя под артобстрел,
Как роща беззащитная попала.
Ее бежали тени и зверье,
В ней все обломано, и все растет сначала,
И только небо видно сквозь нее.
Журнал «Новый мир» 1978 год
Когда поэту-фронтовику Михаилу Луконину становилось тошно от московской ЦеДеэЛовской толчеи, он в ночь садился в 21-ю «Волгу», и всю ночь мчался в Сталинград своей военной молодости.
Из окон его Волгоградского квартиры-музея (однажды я побывал там в писательской командировке) широкий вид на Волгу. Там мне вдруг вспомнилось, как Михаил Луконин в буфете, за рюмкой водки, обмолвился об этих своих ночных поездках.
* * *
Памяти Михаила Луконина
Бьет фар истребительный свет,
И целится, целится взгляд,
И падают фрицы в кювет
Вдоль трассы Москва-Сталинград.
Он мчится и мчится один
Военную тысячу верст,
И снова над грудой руин
Трассирует очередь звезд.
А в сон начинает клонить,-
Он посередине страны
К обочине выйдет курить -
В живительный холод войны.