"Я - тени тень, ты - свет от света..." - подборка в журнале.
Полная оцифровка книги: Иван Алиханов «Дней минувших анекдоты»
https://libking.ru/books/nonf-/nonf-biography/484858-ivan-alihanov-dney-minuvshih-anekdoty.html
НА СОТНЮ ВЁРСТ ВОКРУГ
У Сергея Алиханова за стихами не меньше, чем в стихах. Его мысли не существуют отдельно (для слова, для рифмы), они идут из жизни, проходят сквозь промежуток стиха и дальше идут в жизнь. Так корни деревьев на обрыве реки обнажаются, провисают в воздухе и снова уходят в почву. Беспрерывность мысли, беспрерывность чувства.
Много лет мы бродили с Алихановым по берегам северных рек, смотрели в костер и слушали, как шумит северное небо, полное холода, мрака и бледных сияний. Нас породнила не корысть и не взаимная выгода, наоборот - безлюдье и затерянность в бесконечности. Север честнее многолюдной земли, там одинокий - взаправду одинок... Зато ты остаешься наедине с самим собой, ты, как в детстве, радуешься на дне рюкзака пакету дешевых конфет, радуешься солнцу после унылых дождей, радуешься - загорелось мокрое дерево в костре, радуешься звуку далекой моторной лодки и кричишь: Человек! Человек!
Вот, сутулясь под огромным мешком, идет берегом реки поэт Сергей Алиханов и тащит на веревке груженую байдарку. Под солнцем блестят мокрые камни, ревет большой порог, крутит воронки с хлопьями пены.
Вот с охапкой хвороста по серым песчаным отмелям Припяти опять идет Сергей Алиханов, а над ним пронзительно кричат и мечутся болотные чибисы. Под зеленым дубом горит наш последний осенний костер, а мы не знаем, что последний. Мы не знаем, что впереди чернобыльский год... чернобыльские века...
Мы смеемся и, разливая в стаканы прощальное вино, Алиханов читает нам стихи о своей очередной незнакомке, на которой он обязательно (так он уве- ряет) женится! Я люблю его за это. Он никого не обманывает, потому что он поэт и великодушно предоставляет другим право обманывать его. Нет, он не наивен, его холодный проницательный ум вдруг просыпается и находит неожиданные точные слова.
Его стихи похожи на стихи инопланетянина, попавшего на Землю, Алиханов смотрит на мир с какой-то особенной точки. Он все умеет - водить машину и моторную лодку, быстро развести под дождем костер, ощипать и разделать глухаря, засолить лосося, согреть остатками костра землю, чтобы не спать на сырой земле, но главное - он умеет видеть то, чего не видят другие».
Игорь Шкляревский
НАД ПРИПЯТЬЮ
Вновь косяк журавлей затерялся
В тихом небе твоем, Беларусь.
И за шиворот дождик пробрался,
И над Припятью кружится грусть.
Как хотелось бы мне разбежаться
По суглинку, и в небо взлететь,
И над этой землею подняться,
Чтоб получше ее рассмотреть.
Над землею, где неизгладимых,
Нескончаемых столько трудов -
Где настырная зелень озимых
И тяжелые плечи стогов…
***
Недель короче эти годы,
Где, суетясь, в плену свободы,
Мы городили на песке:
Я - тени тень, ты - свет от света.
И пролетели эти лета…
Вновь пестрый промельк вдалеке,
В глазах скота у водопоя, -
И зарождается другое.
А мы, утрачивая кров,
Вослед стадам пойдем песками
Туда, где лишь былое с нами,
А там уже не наша кровь…
***
Игорю Шкляревскому
На сотню верст вокруг ни деревеньки нет,
Но кто-то ходит нашею тропой.
- Здесь побывал медведь! Ты видишь этот след?
Смотри, он заполняется водой!
Когда с бревна в ручей я с рюкзаком упал
И, вынырнув, стал шумно выгребать,
С горящей берестой на помощь ты бежал
И засмеялся - некого пугать!
Пружинил блеклый мох, гудел привычно гнус.
Дым от костра шел в сторону болот.
Что ж столько лет спустя я вновь за нас боюсь -
Ведь от Мегры забрал нас вертолет…
***
В молве ты уловить не можешь весть -
Все тянешься, хватаешь воздух ты.
Все кажется тебе - в пространстве есть
Какая-то возможность высоты.
И снова не хватает сил твоих...
Так осенью десятки раз на дню
Грачи взлетают, ветер сносит их,
И птицы вновь садятся на стерню
ЛЁН ЛЕЖИТ
Солнце согреет, ветер остудит.
Тучи со всех сторон.
Лен полежит - и трудов с ним убудет,
Росы истреплют лен.
Лен здесь по-прежнему в силе и в славе.
И рушником зимой
Вытрусь - увижу: лежит по отаве
Лён золотой!
ПОСЛЕДНИй ПРИЕЗД В МОСКВУ
Здесь, под шатровым сводом,
Под клочьями известки,
И тем же узким входом,
Найти Указ Петровский
Намеревался Пушкин
В заботах неизбывных.
Но в синекуре ушлых,
Тех «юношей архивных»,
Не прошибить ни разу -
Темны, чванливы лица.
И жизнь не по Указу,
И смертью расплатиться…
***
По аду шествовали важно,
Вещали долго и всерьез.
Стенали грешники протяжно -
Картинность мук, потоки слез.
Иронии б хоть в малой мере...
Себя он сдерживал давно.
Вложил упрек в уста Сальери,
Что, мол, бесчестье не смешно.
Прошло два года.
Спать ложился.
Взял с полки том. Потом в ночи
Вдруг рассмеялся и решился:
«- Ах, Дант надменный, получи!..
ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилёв.
«Капитал» читает неустанно
И экспроприировать готов*.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилёв! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилёв с 14-ти (1890) до 17-ти лет учился в 1-й Тифлисской гимназии, жил в Сололаках на Лермонтовской улице. Штудировал «Капитал» и вечерами вел у себя дома «марксистский кружок».
***
Стараниями псов не разбредалось стадо,
И, не сводя с костра задумчивого взгляда,
Мне говорил пастух, точнее, мыслил вслух
О том, как дальше быть и что нам делать надо.
От ветра, от дождя не прятаться за двери,
Жить в поле, у реки, в палатке ли, в пещере, -
Тогда исчезнет страх и людям в их делах
Вновь станут помогать животные и звери.
К нам подбегали две огромные собаки
И вновь через кусты, болотца буераки
Они гоняли скот.
Пастух же без забот
Со мною толковал, псам подавая знаки.
ОСТАФЬЕВО
Поднимем влёгкую копейку,
а то и рубчик,
умаслить бы и нам злодейку -
пиши, голубчик.
За совесть, страх, за что-то третье,
из той же песни,
была же разница в столетиях,
но в чем? - хоть тресни.
Всегда удавка да уздечка,
тут ипотека -
вновь римское словцо-словечко,
исчадье века.
А на ловца бежит зверюга
и лапой сзади, -
как некогда, утешит друга
опять Саади:
раз волокут тебя на плаху -
во всем покайся
и на груди рвани рубаху
и тем спасайся…
Бюст и покорность, и щегольство
хранит упорно,
а пониманье, недовольство
не так уж скорбно -
на встречных лицах, вечных ликах
готовность к мукам,
но скепсис всех друзей великих
доверим звукам:
чтоб шелестом листвы и крыл
былое стерло.
Октябрь... «Октябрь уж наступил...»
опять на горло…
***
Мы в тамбуре на тамбурине
Звеним-позваниваем ныне,
В дорожку добрую поем.
И, поджидая остановку,
Нам люди сыплют мелочевку,
Порою делятся рублем!
Все строго-настрого в вагонах.
Перебежим, нас не догонят -
Успеть до двери до другой.
Есть и билетик для проформы,
Чтобы впустили нас с платформы
С последней музыкой живой…
***
«И вечная, как Пушкин, и родная...»
Отец был арестован, раскулачен -
Как до Москвы добраться из Твери
В мороз, в метель...
Но путь был предназначен,
И шла ты от зари и до зари.
Ладошки замерзали и коленки,
И вспомнить не могла ты, сколько дней
Вы шли вдвоем из дальней деревеньки -
Шла с матерью, шла с бабушкой моей.
Из туеска вытряхивала крохи -
И смилостивилась к тебе судьба.
Ты оказалась символом эпохи,
Для выставки изваянным с тебя.
Ты победила голод и потраву,
И шагом ввысь бессмертен образ твой:
Тебе поставлен памятник по праву -
Стоишь ты как Россия над Москвой!
***
Памяти Михаила Алиханова,
павшего в бою при взятии Найдама в 1945 году
Перед тем как в бою за нее умереть,
Он отыскивал ориентир -
В окуляры глаза продолжалисмотреть,
А затылок осколок пробил.
И слова, что он силился в смерти сказать,
Были цифрами координат.
Их наводчик, конечно, не мог услыхать -
Вышел боезапас наугад.
Сам наводчик стрелял и все цели сметал,
Сам огнем своим руководил,
Хоть и так уже Найдам в руинах лежал,
Где за Родину пал командир.
***
Не осталось ничего -
Даже фотки - только имя.
Лишь коленями твоими,
Лишь губами неземными
Обладает божество.
Ты всегда в судьбе моей
Входишь в комнаты пустые,
Волосы твои златые
Озаряют дни немые -
Годы, годы, годы дней…
Все цветет грушевый сад -
Да, не яблоко, а груша! -
Шелест, шепот слушай, слушай -
Не прогнал он наши души -
Ждет и примет нас назад.
***
Неизбывна дорог твоих слякоть,
Неоглядна полей благодать,
Все несчастья твои не оплакать,
Всех злодейств твоих не оправдать.
Слова к песням твоим не прибавить,
Не означить заведомый путь,
Всех героев твоих не прославить,
Всех загубленных не помянуть.
***
На подножке, на опушке, на...
Горюю без конца -
Гибель Пушкина,
Смерть отца.