"Голубиный шум" - стихи 1971 года
1971 г. - "Голубиный шум", 1-22.
Содержание:
1. Голубиный шум.
2. “Беда вся в том, что опыт нас не учит…”
3. “Тобой, мой друг, составлен этот список…”
4. “Эгоистично жить в сердцах людей…”
5. “Как знаменит, как опытен здесь тренер…”
6. В доме рядом.
7. “И верю я, жаря глазунью, среди несуразного дня…”
8. “Мы поспешаем втроем - ветер бьет пылью в глаза…”
9. “Царь Николай, Вы ли это? Вот презабавный сюрприз!..”
10. От лица Тони Аксеновой.
11. Муза перевода.
12. “Не все слова расплылись вкривь и вкось…”
13. “На склоне горы, меж двумя валунами…”
14. “И после каждой ночи бедственной…”
15. “Я сотворил себе кумира…”
16. “А зелень выходила вновь в тираж…”
17. “Я бедностью своей не восхищался…”
18. “Мне нравятся большие командиры…”
19. “Насыщенная страстью полутьма…”
20. “День начнется, и вдруг оборвется…”
21. “Дитя неторопливого востока…”
22. “Вновь ты теряешься в дымке, в домах…”
1. ГОЛУБИНЫЙ ШУМ
Над площадью не слышно голубей.
В другом краю летают птицы шумно.
Я видел голубятню: это храм
Огнепоклонников.
Храм сложен из камней
Задолго до принятия христианства, -
И капище давно стоит без крыши,
И только стены с нишами вокруг,
Высокие, кривые и без окон.
С одной стены растет под небом куст,
А ниже камни, камни и земля.
Но вот приходит мой веселый друг,
Из ниш сырых он по двое берет
Урчащих, разноцветных голубей, -
Подбрасывает птиц повыше, вверх,
Чтоб кончились бы стены - взмахам крыл
Привольней начинаться в небесах!
И голуби летят, и крыльев плеск,
Трепещущий, просторный, очень громкий,
Шумит, как не шумел святой огонь.
И там проходит время не бесследно:
Шум пламени стал шумом голубиным,
Мне кажется, на несколько веков.
А между тем, мой друг кричит, свистит,
И машет синим флагом на шесте,
Швыряет зерна щедрыми горстями,
И голуби переполняют храм...
Сытинский переулок.
2.
***
Беда вся в том, что опыт нас не учит.
Спасение ли скоро все наскучит...
3.
* * *
Памяти Степана Ананьева
Тобой, мой друг, составлен этот список
Того, что нужно нам сейчас купить -
Картошку, масло, полкило сосисок,
А так же чем запить и закурить.
А мир бежит и жадно покупает.
И среди премий, выигрышей, краж,
Твоя рука опять пересчитает
Весь наш обед и славный ужин наш.
И мы пойдем по скомканному снегу,
По улице, которая грязна,
Туда, где все, что нужно человеку,
Нам подадут с тобой из-за стекла.
Пока на плитке чайник закипает,
Над пепельницей список мы сожжем.
И пусть никто на свете не узнает,
Что мы едим, чем дышим, как живем.
Памяти Степана Ананьева - http://alikhanov.livejournal.com/777707.html
4.
***
Эгоистично жить в сердцах людей,
Когда они должны работать в шахте,
И после шума ткацких пыльных фабрик,
Ютиться в неогретой комнатенке.
Так глупо всем ужасно надоесть,
И все сбивать кого-нибудь со счету,
То бормотаньем, то летящим звуком,
То безупречной звонкостью строфы.
5.
***
Как знаменит, как опытен здесь тренер,
Как втайне я завидую ему!
И спринтеры здесь бегают быстрее,
Чем мне хотелось бегать самому.
Я подойду с вопросом бестолковым,
А тренер вновь куда-то отбежит -
Копье над провалившимся покровом
В прекрасном одиночестве летит!
6. В ДОМЕ РЯДОМ
Кафе пустого поздний посетитель,
Вновь слышу рокот маршевых шагов -
Тогда, в уют военных городков,
Придя с учений, потный победитель,
Я весело в столовую бежал,
И миски с кашей словно штурмом брал.
А вдоль ограды там котлы дымили.
И с сахаром в карманах и в руке,
Я шарил кружкой в черном кипятке,
Уже не помня, чем меня кормили.
Я спрыгивал, захлебываясь пил,
И к роте торопливо уходил.
И, скалы поворачивая в профиль,
Стелился луч над плоскостью воды.
Служили от еды и до еды
Под тиканье дождей сквозь дыры кровель.
Любил я под бодрящий барабан
Весь отдаваться утренним шагам.
Но ритм шагов прервет один из блюзов,
Вернув меня в кафе и в пустоту.
Я расплачусь, и выйду, и прочту,
Что в доме рядом жил и умер Брюсов.
Я отойду, чтоб дом весь рассмотреть.
И мне досталось жить и умереть.
Стихитворение впервые опубликовано в альманахе "Дом под чинарами" в 1972 году.
7.
***
И верю я, жаря глазунью
Среди несуразного дня, -
Мое золотое безумье
В беде не оставит меня.
8.
***
Мы поспешаем втроем -
ветер бьет пылью в глаза,
платья и курточки рвет.
Господи, как я люблю
этих девчонок!
От ветра
мы забежим в ресторанчик.
Там иностранцев займем,
тем, что мой вид нагловат,
а у подруг моих робок.
После и мы невзначай
наших соседей рассмотрим:
Кряжестых пять стариков -
всем им за семьдесят лет.
Курит сигару один,
а у другого бриллиянт.
Скажет подруга моя:
- Вот уж не нашенский вид.
Видимо, столь милосерд
их иностранный собес...
Петровка.
9.
***
Царь Николай, Вы ли это? Вот презабавный сюрприз!
Памятникам и живым было здесь несдобровать.
Царь никудышный, спаслись, тем, что Вы опытный всадник -
В самый опасный момент поднят был конь на дыбы!
Ленинград.
Вот что еще происходило в тот приезд в северную столицу - http://alikhanov.livejournal.com/1207.html
https://denliteraturi.ru/article/6038
ОТ ЛИЦА ТОНИ АКСЕНОВОЙ
Сегодня первое число.
Кому-то в голову пришло
считать его за день рожденье
мое...
В нем лагерная боль -
воспоминаний наважденье...
Молилась, Господи, позволь,
в актерской жизни суетливой,
себя почувствовать счастливой...
И вдруг приходит бандероль!
Зарифмовал поразившее меня письмо, полученное мной от Тони Аксеновой из Красноярска,
в ответ на посланные мной книги.
Тоню Аксенову в лагере удочерила Евгения Гинзбург - настоящая мать Тони умерла в лагере.
Тоне Аксеновой еще посвящено -
"Я вспоминаю Вас всегда случайно..."
http://alikhanov.livejournal.com/1002371.html
"Мы с тобой заявились только к шапочному разбору..."
1984 год - "Лён лежит", 1-33. - https://docs.google.com/document/d/1nRlukouadHcCyleQCKIK4WaRh3iW1kaehdkju7fbArk/edit?usp=sharing - 31-е стихотворение.
11. МУЗА ПЕРЕВОДА
Десятая муза,
с тобой не гулял Аполлон.
На нашей казарме
мне видится твой маскарон.
Когда же полковник
прикажет замазать тебя,
Десятая муза,
проклятая мука моя?!
Я снова уволен,
но я не хочу уходить.
Я слишком свободен,
пора бы меня осадить.
Иду я с бумажкой -
меня на задержит патруль.
Пока, мой товарищ,
ты чистишь обойму кастрюль.
Но это - работа,
которую кончить дано.
А то, чем я занят,
закончить нельзя и грешно.
Наряд мне, полковник,
назначьте за всех штрафников,
Но чтоб его смог я
начать и закончить
во веки веков.
Тбилиси.
12.
***
Не все слова расплылись вкривь и вкось,
Спасибо, Господи, за толику таланта -
В смешной судьбе смешного аспиранта
Мне Беллачку увидеть довелось.
Памяти Беллы Ахмадулиной
http://alikhanov.livejournal.com/88148.html
13.
* * *
На склоне горы, меж двумя валунами
Усохшие листья.
Они потеряли свой облик, наряд,
Тот яркий, разительный, празднично желтый,
В котором они облетали с ветвей.
Иные цвета - фиолетовый, черный
Проникли в их влажную, вялую толщу,
Но все еще листья они.
Когда-то их ветер оставил в покое,
Но к ним проникают косые дожди,
И солнечный луч на вечерней заре
Их слабым касаньем слегка ворошит.
Вот все, что о листьях, не ставших землею,
Хотелось сказать.
Ботанический сад.
14.
***
И после каждой ночи бедственной,
Средь моих розничных невест,
Люблю работников ответственных
Никелированый разъезд.
Люсиновсая улица.
15.
***
Андрею Вознесенскому
Я сотворил себе кумира,
И наставленьем пренебрег.
Но ученическая лира
Игра втору и урок
Невразумляющий твердила
По-своему, твердя свое,
И верности не сохранила
Тому, кто пробудил ее.
Стихотворение было впервые опубликовано в Альманахе "Дом под чинарми" 1972.
Здесь эссе об Андрее Вознесенском - http://alikhanov.livejournal.com/219516.html
16.
***
А зелень выходила вновь в тираж,
А я не замечал ее ухода -
Все застилала мне моя свобода,
Мне позволительна была такая блажь!
Жил радостно, пленительно, шутя,
Не падая, не мучаясь, не маясь,
Казалось бы, ничем не занимаясь,
Я улицы беспечное дитя.
И вот теперь всей чистотой ума
Я наблюдаю осени рожденье,
И я живу как в первый день творенья -
Во мне разделены лишь свет и тьма.
Стихотворение впервые опубликовано в 1973 году в журнале "Юность".
17.
***
Я бедностью своей не восхищался,
Но к ней и отвращенья не питал.
Разбогатеть я много раз пытался,
И разные шаги предпринимал.
И стал богат я - Пушкину внимал,
И с Лермонтовым плакал и смеялся,
И Тютчеву безмерно изумлялся...
18.
***
Мне нравятся большие командиры,
Их лица, серые от прожитых ночей.
Души солдатской строгие кумиры,
Не знающие красоты своей.
Я видел их, не зная их имен, -
Суворов сухопарый возрожден
В их поступи и четкой, и летящей! -
В испытанности звучных их шагов,
Мне слышится просторный и гремящий,
Могучий и державный шаг полков!
19.
***
Насыщенная страстью полутьма -
Из-под нее, пригнувшись над столом,
Мой новый друг - поэт, рыбак, бретёр, -
Взаправду пьян, безумен - понарошку,
Наносит вновь прекраснейший удар!
Я в юности бездарной написал -
О, скольких чувств и мыслей ты гробница,
Расщелканная рабски пирамида!
А вот теперь талантливо пишу:
Зачем же мыслить мне - я существую,
Вдыхая дым над желтой суетой...
ЦДЛ.
20.
***
День начнется, и вдруг оборвется,
Время словно покатиться вспять,
И сегодня мне снова придется
Раньше всех мою ночь начинать.
Одиночеством это зовется.
Поболтать я ни с кем не смогу,
И мне слушать во мгле остается
Лишь обрывки речей на бегу...
21.
***
Дитя неторопливого востока,
В поземке, заметающей следы,
В предчувствии жестокого урока,
Я не вернусь в осенние сады.
Пронзит мне сердце, лучше всякой вьюги,
Явленье строгой северной подруги...
22.
***
Вновь ты теряешься в дымке, в домах,
Не оборачиваясь на прощанье.
Наше беспечнейшее обещанье
Все еще светится где-то впотьмах.
Словно в сарайчике том у Кюри,
Светятся фразы до полураспада.
Кружатся долгие дни листопада -
Вот уже светят одни фонари.
Наши мечты и желанья займет
Снова галантная музыка Гайдна.
Снова меж звуков возникнет случайно
Пушкинских росчерков легкий полет...